Торнтон Уайлдер - К небу мой путь

Браш оторвал глаза от блокнота, отрицательно покачал головой, взглянул на Роду Мэй, затем на картонку с надписью и продолжал что-то писать.

Рода заплакала еще громче. Отец шлепнул ее, но не очень сильно, и заворчал:

— Иди-ка в дом. Ты тоже иди, Мэри. Я постерегу его, — сказал он жене.

— Будь осторожен, Герман, — ответила жена.

Браш наконец закончил писать, вырвал лист и протянул мистеру Груберу.

«Я еще вернусь к вам, чтобы поговорить об этом наказании, которое вы придумали для нее. Я думаю, вы поймете, что я имею в виду», — прочел мистер Грубер и проводил взглядом уходящего Браша.

Уже ступив на тротуар, Браш обернулся и поклонился мистеру Груберу.

— И больше не шляйся здесь! — крикнул мистер Грубер Брашу. — Увижу тебя еще раз — шкуру спущу, слышишь? Я заявлю в полицию!

Браш кивнул, умиротворяюще сложив руки.

— Только посмей появиться еще раз у моего дома! — совсем расхрабрился мистер Грубер. — Я тебе зубы повышибаю!

Погрозив Брашу кулаком, он зашел в дом и запер дверь, заглушив громкие вопли Роды Мэй.

Долгожданные четыре часа застали Браша в нескольких милях от города бредущим по дорожной грязи. Взглянув на часы и убедившись, что обет исполнен, он почувствовал удовлетворение, перешедшее тут же в бурный восторг. Он повернул обратно к городу и побежал. Он бежал с четверть часа, и грязь во все стороны летела у него из-под ног. Потом пошел шагом и, отдышавшись, достал яблоко и съел его с огромным аппетитом. Он с ликованием смотрел вокруг: на дома скваттеров, на охотничьих собак, бегающих за воротами в проволочных вольерах, на цыплят, что рискнули выйти за ограду в неярком свете зимнего солнца. Путь его пролегал среди высохшей травы обочь дороги, по узкому кривому деревянному тротуару. В отдалении он разглядел несколько проржавевших автомобилей, стоявших под длинным навесом перед фасадом магазина рядом с почтой.

На краю города он зашел в магазинчик. Собственно, это были два магазинчика, устроенные один внутри другого. Вывеска гласила:

Н. ЭФРИМ

Одежда и галантерея

Одна дверь была заколочена наглухо. На витринах беспорядочной грудой были свалены отрезы ткани, обрезки шифера, бумажные змеи и лакричные корни. Браш подумал, что у него есть удобный случай запастись несколькими плитками шоколада, а увидав в витрине целую шеренгу кукол, он также решил купить одну из них для маленькой Роды Мэй Грубер.

Миссис Эфрим сидела у окна и что-то вязала, бойко шевеля спицами, когда Браш вошел в магазин. Это была старая женщина с морщинистым лицом, похожим на морду умной страдающей обезьяны. Поверх толстого шерстяного платья она носила потертый свитер, а поверх свитера — короткую зеленовато-черную накидку с выцветшими узорами. Она поправила очки на длинном носу и взглянула на Браша.

— Мне… мне, пожалуйста, куклу, — попросил Браш.

Миссис Эфрим отложила вязанье в сторону, уперла руки в колени и, болезненно морщась, встала на ноги. Они вместе стали выбирать куклу.

— Это для девочки примерно десяти лет, — пояснил Браш. — Я думаю, вы ее знаете. Ее зовут Рода Мэй Грубер.

Миссис Эфрим кивнула. Браш рассказал ей о наказании, которое для Роды придумали родители.

— Это ужасно! — вздохнула миссис Эфрим.

Они посмотрели друг на друга и тут же стали друзьями. Им обоим хотелось поговорить. Они согласились, что так воспитывать детей нельзя. Браш с некоторой таинственностью признался, что вопрос воспитания маленьких девочек недавно превратился для него в главную жизненную проблему. У миссис Эфрим было шестеро детей, и Браш был рад послушать о хороших и плохих чертах этих сорванцов. Тут он вдруг вспомнил, что голоден, вынул яблоки и угостил миссис Эфрим, добавив, что он ничего не ел целые сутки, но чувствует себя прекрасно. Расплачиваясь за шоколад и за куклу, Браш протянул ей десятидолларовую бумажку. Старушка оказалась в затруднении.

— Давайте я схожу в закусочную, разменяю, — предложил Браш.

— Нет-нет, — пробормотала миссис Эфрим. — Сдача-то у меня найдется, но только она у меня спрятана.

— Спрятана?

Миссис Эфрим взглянула на него и подмигнула:

— Здесь не только денежки, которые накопились за эти дни. Нет, сэр! Не будет вреда, если вы узнаете, где они прячутся. Смотрите!

С этими словами она запустила руку за рулон ткани и вытащила пакет, полный долларовых бумажек. Отодвинув в сторону катушки с лентой, она вытащила целую пачку пятидолларовых банкнот.

— Вот как это у нас делается!

— Да, я вижу, — протянул Браш.

Они рассчитались, но Браш все еще с интересом оглядывал магазин.

— Молодой человек, — сказала миссис Эфрим, снова усевшись у окна, — вы не смогли бы вдеть мне нитку в иголку? Я плохо вижу.

— Конечно, миссис Эфрим. Шить, кстати говоря, я тоже умею.

— Это хорошо. А вот мои глаза уже не такие зоркие, как хотелось бы. Мои дети каждое утро перед тем, как уйти в школу или на работу, — так вот, каждое утро они вдевали мне пять или шесть ниток в иголки, про запас, но иногда они забывали. Вот и вы вдели бы мне про запас несколько штук, а то мне еще много штопать…

— Конечно, конечно! Давайте ваши иглы.

В эту минуту в магазин вбежал мужчина и, выхватив револьвер, направил его на Браша, который стоял у окна и пытался попасть концом нитки в игольное ушко.

— Руки вверх! — приказал грабитель. — И ты тоже, старая ведьма!

— О Господи! — охнула миссис Эфрим.

— Стоять! Не двигаться! Закройте рты! Один писк — и пуля ваша! По-английски понимаете? Понимаете английский, спрашиваю?!

— Да, — в один голос ответили Браш и миссис Эфрим.

— Отлично. Стоять на месте!

Грабитель оказался нервным молодым человеком, еще не совсем опытным в своем деле. Было заметно, что пестрый платок, закрывавший пол-лица, очень ему мешает, то и дело прилипая ко рту при вдохе и обвисая по плечам. Он принимал картинные позы, бросал грозные взгляды и очень старался напугать свои жертвы, тыча им чуть ли не в самый нос своим револьвером. Он осторожно, по-кошачьи, приблизился к прилавку, не сводя с Браша глаз и не опуская револьвера, открыл кассу и выгреб на прилавок серебряную мелочь. Потом наскоро осмотрелся, выбирая что поценнее. Браш и миссис Эфрим стояли рядом с поднятыми руками. На лице у Браша было написано счастливое волнение. Он повернулся к миссис Эфрим и поймал ее взгляд — ему хотелось поделиться переполнявшей его радостью.

— Что ты там скалишься, ты, гиена? — рассердился грабитель. — Перестань, а то я продырявлю тебя!

Браш тут же напустил на себя самое серьезное выражение, более подходящее моменту, и грабитель, отчасти успокоившись, продолжил поиски.

В магазинчике долго стояла почти полная тишина, прерываемая порой бурчанием в пустом желудке Браша.