Эптон Синклер - Столица

«Ждите гостя немедленно.— Генри».

— Это надо понимать: покупайте сегодня утром Трансконтинентальные,— пояснил Оливер.

— Так,— сказал Монтэгю.— Значит, этот человек в Чикаго?

— Нет,— ответил Оливер,— там его жена. Он телеграфирует ей.

— А сколько у тебя денег? — опросил немного погодя Оливер.

— Пятьдесят тысяч почти не тронуты,— ответил Монтэгю,— и есть еще около тридцати — из тех, что мы привезли с собой.

— Сколько ты можешь пустить в дело?

— Можно бы и все, конечно; но часть денег принадлежит матери, и их я не трону.

Младший брат хотел что-то возразить, но Монтэгю остановил его:

— Я ставлю пятьдесят тысяч, которые заработал,— сказал он.— Большим рисковать я не смею.

Оливер пожал плечами.

— Как хочешь,— сказал он.— Может быть, тебе уже никогда не подвернется такой случай.

И он перевел разговор на другое, или, вернее, попытался его перевести. Однако минут через пять он снова вернулся к прежней теме и на этот раз добился того, что, когда они подъезжали к банковскому району, Монтэгю дал наконец согласие вложить в дело шестьдесят тысяч.

Они остановились у его банка.

— Банк еще закрыт,— сказал Оливер,— но кассир окажет любезность. Объясни, что тебе необходимо иметь деньги на руках к открытию биржи.

Монтэгю зашел в банк и получил всю сумму — шесть новеньких, хрустящих десятитысячных кредиток. Он запрятал их в самый дальний карман и, застегивая пальто, подивился мимоходом великолепию обстановки и той невозмутимости и привычной быстроте, с которой клерк сделал нужный подсчет и выдал столь крупную сумму; затем оба поехали в банк Оливера, и тот взял сто двадцать тысяч, после чего, расплатившись с кебменом, они пошли по Бродвею в направлении Уолл стрита. До открытия биржи оставалось четверть часа, и со всех трамваев и перевозов на Уолл-стрит вливался густой поток зажиточного вида людей, спешивших в свои конторы.

— Где помещаются твои маклеры? — спросил Монтэгю.

— У меня маклеров нет — по крайней мере на такие дела,— сказал Оливер. Он остановился у одного из высоких зданий.— Вот здесь, во втором этаже налево, находится контора Хэммонда и Стритера,— сказал он.— Зайди туда и спроси кого-нибудь из компаньонов фирмы; представься под вымышленным именем...

— Что?! — воскликнул Монтэгю.

— Ну, дружок, и не воображай открывать им свое настоящее имя. Не понимаю, какая тебе разница!

— Мне и в голову никогда не приходило делать подобные вещи,— ответил Монтэгю.

— Так пусть придет сейчас. Но Монтэгю покачал головой

Я не сделаю этого,— сказал он.

— Хорошо,— ответил Оливер, пожав плечами.— Тогда скажи просто, что не желаешь себя называть. Они особой щепетильностью не отличаются и деньги примут.

— А вдруг нет? — спросил тот.

— Тогда подожди меня на улице, и мы пойдем в другое место.

— Что мне покупать?

— Десять тысяч акций Трансконтинентальной компании по цене открытия; и скажи, пусть покупают, имея в виду повышение, и не останавливаются на какой-либо цифре, пока не получат от тебя распоряжения о продаже по телефону. А потом сиди и жди, я за тобой зайду.

Скрепя сердце Монтэгю пошел исполнять приказание. Когда он открыл дверь с дощечкой «Хэммонд и Стритер», навстречу ему поднялся молодой человек с приятным лицом и, осведомившись, что ему угодно, направил его к седовласому и очень любезному джентльмену, оказавшемуся мистером Стритером. Монтэгю отрекомендовался приезжим с Юга и выразил желание приобрести акции. Мистер Стритер провел его в свой кабинет, уселся за конторку и разложил перед собой несколько бланков.

— Будьте любезны, как ваша фамилия? — обратился он к Монтэгю.

— Я не хотел бы ее сообщать,— ответил тот. Мистер Стритер положил перо.

— Не хотели бы сообщать своей фамилии? — удивился он.

— Да,— спокойно ответил Монтэгю.

— Но почему же?— возразил мистер Стритер.—Не понимаю...

— Я в этом городе человек посторонний,— сказал Монтэгю,—и с биржевыми операциями дела никогда не имел. Я предпочел бы остаться неизвестным.

Тот проницательно посмотрел на него.

— Откуда вы приехали? — спросил он.

— Из Миссисипи,— последовал ответ.

Но в Нью-Йорке вы остановились где-нибудь?

— В отеле,— сказал Монтэгю. Какое-то имя все-таки придется дать.

— Я думаю, можно любое,— ответил Монтэгю.— Джон Смит, например.

— Это не допускается в нашей практике,— сказал маклер.— Мы требуем, чтобы наши клиенты называли свои подлинные имена. На бирже существуют известные правила...

— Тогда прошу извинить за беспокойство,— ответил Монтэгю.— Но позвольте добавить: предполагаемую сделку я намерен совершить за наличные.

— Сколько акций вы желаете купить?

— Десять тысяч.

Услыхав этот ответ, мистер Стритер стал гораздо внимательней.

— Это крупная операция,— сказал он. Монтэгю промолчал,

— А что именно вы хотели бы купить? — снова спросил мистер Стритер.

— Акции Трансконтинентальной компании,— ответил Монтагю.

— Хорошо,— сказал после некоторой паузы маклер,— мы постараемся исполнить ваше поручение. Но вам придется рассматривать его как... гм...

— Строго конфиденциальное,— подсказал Монтэгю. Мистер Стритер выправил необходимые документы, проглядев которые, Монтэгю увидел, что в графе «сумма» проставлено сто тысяч долларов.

— Тут ошибка,— сказал он,— у меня только шестьдесят тысяч.

— О! — воскликнул мистер Стритер.— Мы ведь накидываем десять процентов сверх себестоимости.

Монтэгю не предвидел такого обстоятельства; он быстро произвел в уме подсчет и спросил:

— Что стоит акция в настоящий момент?

— Пятьдесят девять и пять восьмых,— ответил тот.

— Но в таком случае шестьдесят тысяч даже перекрывают десять процентов с продажной цены,— сказал Монтэгю.

— Совершенно верно,— согласился мистер Стритер.— Но, заключая условие с иногородними, мы обязательно присчитываем четыре гарантийных пункта сверх номинала; при этом вам в обеспечение остаются лишь два пункта, что безусловно недостаточно.

— Понимаю,— сказал Монтэгю и внутренне ужаснулся, так как только теперь во всем объеме представил себе, какому риску брат подвергает его своим прожектерством:

— Между тем если накинуть десять процентов,— продолжал убедительно разъяснять мистер Стритер,— то вы получите шесть гарантийных пунктов.

— Хорошо,— сказал Монтэгю, быстро решившись,— в таком случае купите мне, пожалуйста, шесть тысяч акций.

Итак, сделка была совершена, бумаги подписаны и шесть новеньких, хрустящих кредиток Монтэгю, достоинством в десять тысяч каждая, перешли в руки мистера Стритера.

После этого он проводил Монтэгю в общее помещение конторы, шутливо заметив на ходу: