Уильям Теккерей - История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 2)

— У меня что-то пересохло в горле, — сказал он. — Я с удовольствием выпью за ваше здоровье, Фанни. А мистер Хакстер, я надеюсь, простит меня — я обошелся с ним очень грубо во время нашей последней встречи, но я тогда был так болен и удручен — просто сам не знал, что говорю.

И правая сиреневая перчатка потянулась к Хакстеру для дружеского пожатия.

Грязный кулак в кармане медика поневоле разжался и вышел из засады безоружным. Протягивая руку Пену, бедняга и сам почувствовал, до чего она горячая и черная — на перчатке Пена остались черные следы… он их увидел… и как же ему захотелось снова стиснуть кулак и дать как следует по этой благодушной физиономии — доказать тут же на месте, на глазах у Фанни и у всей Англии, кто из них настоящий мужчина — он, Сэм Хакстер от св. Варфоломея, или этот франт с его дурацкой ухмылкой.

Пен с невозмутимым благодушием взял стакан, — "все равно чего, того же, что будут пить дамы", — налил себе теплого пенистого пива, расхвалил его до небес и выпил за всю компанию.

Пока он пил и занимал дам приятной беседой, мимо него прошла, опираясь на руку дородного мужчины с усами военного, молодая леди в светло-сером переливчатом платье, с белым зонтиком на розовой подкладке и в изящнейших серых башмачках.

Молодая леди сжала кулачок и искоса бросила на Пена недобрый взгляд. Усатый весело расхохотался. Проходя, он поклонился дамам с кеба 2002. Видели бы вы, каким взглядом проводила Фанни Болтон переливчатую леди! Но стоило Хакстеру заметить, куда она смотрит, как ее глаза оторвались от переливчатой феи и, сделав поворот, ласково и простодушно заглянули в лицо Сэму Хакстеру.

— Какая красавица! — сказала Фанни. — И платье какое прелестное. А ручки какие маленькие, вы заметили, мистер Сэм?

— Капитана Стронга я знаю, — сказала миссис Болтон. — А вот что это с ним за барышня?

— Это наша соседка по имению, — отвечал Артур. — Мисс Амори, дочь леди Клеверинг. Сэра Фрэнсиса вы часто видели в Подворье Шепхерда, миссис Болтон.

Пока он говорил, Фанни успела сочинить роман в трех томах — любовь — измена — пышная свадьба в церкви св. Георгия на Гановер-сквер — брошенная девушка… и героем этого романа был не Сэм Хакстер, не бедный Сэм, который тем временем достал из кармана чрезвычайно пахучую сигару и курил ее под самым носом Фанни.

После появления этого чертова Пенденниса солнце померкло для Сэма Хакстера, небо затянулось тучами, чучела и палки утратили свою прелесть, пиво показалось горячим и мерзким на вкус, — весь мир изменился. В кебе у него был припрятан на обратный путь жестяной пистолет и фунтик гороху. Но он не извлек его на свет божий и даже не вспомнил о нем до тех пор, пока другой какой-то шутник, возвращаясь со скачек, не обстрелял горохом его задумчивое лицо; тут, сперва выругавшись от неожиданности, он разразился злобным, язвительным смехом.

А Фанни всю дорогу домой была очаровательна. Она ворковала, ластилась, улыбалась. Она то и дело начинала смеяться; все ее восхищало; а попрыгунчики какие чудесные — вот спасибо-то Сэму.

Когда же они приехали домой и мистер Хакстер, по-прежнему мрачный, как туча, стал холодно с ней прощаться, — она залилась слезами и сказала, что он злой, противный человек.

Тут и у молодого медика вырвались наружу столь же бурные чувства, и, схватив девушку в объятия, он стал клясться, что она — ангел, а он — ревнивая скотина, что он недостоин ее и не имеет права ненавидеть Пенденниса; и он просит, умоляет ее сказать еще раз, что она…

Что она… а дальше? Но конец вопроса и ответ Фанни произнесли губы, так близко придвинувшиеся друг к другу, что никто не разобрал бы ни слова. Зато миссис Болтон сказала вполне внятно:

— Ну, ну, мистер Хакстер, много себе позволяете. И не стыдно вам было дуться? Пожалели бы Фанни, право!

Расставшись с кебом 2002, Артур пошел засвидетельствовать свое почтение коляске, к которой тем временем вернулась под материнское крыло переливчатая дева, автор Mes larmes. Неутомимый майор Пенденнис, повсюду сопровождавший леди Клеверинг, сидел на заднем сиденье коляски; а на козлах устроился наследник под надзором капитана Стронга.

Пока коляска стояла на холме, около нее не переставали толпиться светские денди и мужчины особого рода — щеголеватые офицеры, молодые повесы-чиновники из тех, кого можно назвать скорее мужскими, чем дамскими угодниками, — подходившие перекинуться словом с леди Клеверинг и "побалагурить" (так выражались эти изысканные молодые люди) с мисс Амори. Они предлагали ей пари на лошадей, пересыпали свою речь фривольными намеками; показывали ей, кто да кто явился на скачки, и эти "кто" не все оказывались подходящими знакомыми для молодой девицы.

Пену пришлось протолкаться сквозь целую толпу этих любезников, прежде чем он добрался до мисс Амори, которая, завидев его, стала делать ему грациозные знаки, подзывая к себе.

— Je l'ai vue, — сказала она. — Elle a de bien beaux yeux. Vous etes un monstre! [35] Я ее видела. У нее очень красивые глаза. Вы — чудовище! (франц.).

— Почему чудовище? — смеясь возразил Пен. — Honni soit qui mal y pense [36] Пусть будет стыдно тому, кто заподозрит дурное (франц.). Девиз на английском ордене Подвязки. . Моя юная приятельница находится под надежной защитой: с одного боку — мамаша, с другого — жених. Вдвоем они сумеют уберечь девушку от опасности. в

— Неизвестно, что может случиться, — продолжала мисс Бланш по-французски, — когда девушка чего-нибудь захочет и когда ее преследует такое чудовище, как вы… Представьте себе, майор, я видела, как ваш племянник стоял возле какого-то кеба и разговаривал с двумя дамами и мужчиной — и какой это был мужчина! — он ел омаров и смеялся, смеялся…

— Я что-то не заметил, чтобы он смеялся, — сказал Пен. — А что до омаров, так он, по-моему, и меня готов был проглотить вслед за омарами. Он пожал мне руку, да так, что у меня теперь все перчатки в синяках. Это один медик, из Клеверинга. Помните, там на Главной улице есть золоченая ступка с пестиком?

— Если вы заболеете и, обратитесь к нему за советом, он вас уморит, — не унималась мисс Амори. — И поделом вам, чудовище вы этакое.

Это назойливое повторение слова "чудовище" раздосадовало Пена. "Слишком легко она говорит о таких вещах, — подумал он. — Будь я и вправду чудовищем, как она это понимает, она приняла бы меня точно так же. Неподходящие это слова и мысли для английской леди. Лора, слава богу, никогда бы не сказала такого". И при этой мысли лицо его потемнело.

— О чем вы задумались? — спросила Бланш. — Теперь вы решили bouder? [37] Дуться (франц.). Майор, побраните вашего mechant [38] Злого, нехорошего (франц.). племянника. Он не хочет меня развлекать. Он такой же bete [39] Глупый (франц.). , как капитан Кракенбери.