Владислав Ванчура - Конец старых времен

Господа закончили разговор в тот самый момент, когда сани с князем Алексеем въезжали во двор. Как уже было сказано, произошло столкновение между князем и Яном, и последний, пребывая в страшном смятении, думал найти помощь у адвоката.

В том, как складываются дела человеческие, всегда, вероятно, таится некая насмешка. В тот момент, когда Сюзанн признавалась мне в любви к князю, тот мечтал о Михаэле, а я, горя желанием обнять француженку, выслушивал ее признание в любви к полковнику.

В ту минуту, когда Михаэла подходила к Яну, этот неразумный человек снова заупрямился, и она сбилась с ноги. Кто знает, куда-то поведет ее теперь?

Все мы — печальные актеры смешных интриг. Ходим на цыпочках, кругами, окольными тропками — и половина наших поступков оборачивается против нас же.

Ян увенчал свою глупость, когда, встретившись с адвокатом после злополучной прогулки, предложил тому дружбу. У Пустины, естественно, не было причин сдружиться с молодым Льготой, но он принял предложение.

Дагайте рассуждать, как рассуждал бы доктор Пустина. Поверенный наш был малый не дурак и мог без труда сосчитать выгоды, которые сулил ему этот союз: он узнает намерения старого Льготы; вытянет из Яна весь план, заслужит его благодарность и заставит его совершить столько дурацких поступков, сколько нужно, чтобы Ян себя скомпрометировал. В отношении же к Алексею Николаевичу интересы адвоката согласовывались с настроением Яна в такой мере, что оба могли действовать совместно. Чего же было колебаться Пустине?

Он понял состояние Яна с первых же его слов и сказал себе, что от молодого человека за версту разит несчастной любовью. И слушал он Яна, подавляя улыбку. Только что, разговаривая со Стокласой, наш интриган решил было, что все для него потеряно, — и вот он снова обретал надежду. Ян говорил почти угрожающим тоном.

Хотел бы я знать, что надо здесь этому авантюристу?! — воскликнул он, имея в виду князя.

Что ему надо? — отозвался Пустина. — Да просто кто-то подмазал его, чтобы он всячески мешал продаже Отрады. Стыдно говорить! Этот малый осведомлен о каждом шаге и замешан во всех делах, днюет и ночует у Стокласы, читает всю его переписку. Сами понимаете, делает он это не просто от доброты сердечной или для развлечения. Этот аферист, несомненно, осведомляет старого герцога, который засел в Тироле.

Такое обвинение неприятно поразило слух пана Яна. Он не был уверен, не намек ли это на его собственного отца, ибо молодой человек готов был допустить, что пана Якуба самого связывают с герцогом Пруказским какие-то делишки. «Как знать, может быть, князь — креатура моего папаши, — подумал он, — и как знать, в какой точке сходятся интересы прежних и нынешних помещиков?» Эта мысль не выходила у Яна из головы. Довольно долго он колебался, связываться ли ему вообще с адвокатом, но тут он вспомнил о Михаэле, о ее счастливом личике и о князе, говорившем с ним так надменно после прогулки. Это решило дело. Тень старого Льготы рассеялась, и молодой сжал локоть адвоката.

— Вы говорили со Стокласой о князе? — спросил он.

— Сотни раз! — отвечал Пустина. — Но тот словно оглох и ослеп.

Наступило время ужина, а эти двое все не могли расстаться. Адвокат слушал, а Ян говорил слишком много. И вдруг, перестаравшись в притворстве, он выложил то, что накипело у него на сердце.

— Не верю я, чтоб князь кому-то служил, — брякнул он с прямотою влюбленных, развязывающих язык как раз тогда, когда им следовало бы держать его за зубами. — Не верю, чтобы он преследовал какие-либо иные цели, кроме собственных.

Какие же именно?

Он любит Михаэлу!

При этих словах оба остановились как вкопанные. Провалиться мне, если у Яна не дрожали губы, а адвокат не моргал глазами! Они так и застыли друг против друга, приоткрыв клювы, взъерошив перья и навострив когти.

Но наш век не разделяет обычаев старых времен. Ныне нравы испорчены. И вместо того чтобы схватиться друг с другом и решить спор так, как оно и полагается молодым людям, каждый из двух проглотил свой гнев и заключил с соперником союз против третьего петуха.

Оставим же их — пусть примиряются друг с другом. Оставим их — поступки обабившихся героев не доставят нам ни поучения, ни забавы.

Но где же князь? Где полковник, который повел бы нас к стычкам и ссорам?

А, вспоминаю — он в это время снимал шубу и грел руки у печки. Потом ему захотелось увидеть Марцела, захотелось переброситься с ним парой слов. И вышел пол-? ковник из дому, поискав своего юного друга в помещении, где режут солому, и под конец забрел в коровник.

Был в нашем имении старый скотник. И, разумеется, не какой-нибудь недотепа из медвежьего угла, а родом из Чаславского края, дока по части скотоводства. Человек он был упрямый, всегда имел собственное мнение, и голова его варила как надо. Этот скотник увлекался разведением кроликов и держал их множество в коровнике. Понятно, кормил он их за счет хозяина, зато же и не думал скрывать этого обстоятельства (эко дело, ну запустит руку в мешок с овсом!).

Итак, в тот роковой день князь очутился в коровнике. Слоняясь из угла в угол, он заметил, что под ногами у коров прыгает крольчиха. Подняв зверька за уши, князь с удовольствием стал его разглядывать.

— Твоя? — поддерживая крольчиху под задок, чтоб не надорвать ей уши, спросил он скотника.

— Моя, — ответил тот, занимаясь своим делом.

Отлично, — сказал князь Алексей. — Бельгийская порода — вижу, ты знаток.

Ну и ладно, — отрезал скотник. — Я-то, как вы говорите, знаток, а вот вы эту породу видите нынче в первый раз. Это знаете какая порода? Шерстистая! Так-то! С тем и возьмите. А во-вторых: коли захочешь еще разговаривать со мной, то ты, любезный, мне не тыкай!

Князь улыбался как ни в чем не бывало. На лице его не дрогнул ни один мускул. Я был крайне изумлен и начал уже ухмыляться — здорово его отбрил скотник. А князь — ни слова! Только вытащил из кармана банкноту и протянул скотнику.

Ну, думаю, и ума же у тебя палата! Еще денег давай невеже!

А князь смотрит этак прищурившись на скотника и протягивает ему деньги, будто все на свете можно купить. Но тут-то он и обжегся! Скотник не пожелал ничего у него брать, да еще добавил:

— А подавись ты своими деньгами, и больше сюда не лазай, не то вилами хвачу!

Князь, так же молча, разжал пальцы и выпустил банкноту. Понимаете, трудно разобраться в людях; я считал, что скотник прав, однако не следовало ему заходить так далеко.

Деньги упали на землю, а князь все еще не произнес ни слова — и скотник, так же, как и я, вообразил, что полковник испугался. И, просто так, шутки ради, от веселого настроения, схватил вилы и замахнулся на князя Алексея.

А тот выбросил кулак — и скотник отлетел прямо к дощатой перегородке (то есть на добрые три метра).