Андре Моруа - Молчаливый полковник Брэмбл

Так рассуждал доктор в благостной тишине лагеря и в серебристом сиянии луны, а заснувший Орель видел под сомкнутыми веками шествие каких-то чудовищных муравьев цвета хаки, которыми командовал маленький доктор.

Ординарцы подали ром, сахар и кипяток. Преподобный Макайвор принялся раскладывать пасьянс. Полковник поставил пластинку вальс «Судьба». А доктор О’Грэйди — в мирное время бывший врач-психиатр — заговорил о сумасшедших.

— Мне довелось лечить одного богатого американца, — сказал он, — которому мерещилось, будто его преследует «банда ядовитых газов». Чтобы спасти свою жизнь, он заказал себе особую кровать, обнесенную решеткой из струганных досок. В этом надежном укрытии, одетый в одно лишь красное купальное трико, он и проводил свои дни, работая над трактатом о жизни и трудах Адама объемом в двадцать тысяч глав. Его комната была заперта тройной дверью, на которой, по его указанию, выгравировали надпись: «Носителей газа предупреждают, что внутри расставлены волчьи капканы». Каждое утро он вызывал меня и, едва я переступал порог, говорил: «Никогда еще я не видел столь же глупых, столь же злокозненных, столь же дурно пахнущих и столь же туманных созданий, как английские врачи…»

— Никогда еще я не встречал, — с удовлетворением повторил падре, — столь же глупых, злокозненных и туманных созданий, как английские врачи…

— После чего, — продолжал доктор, — он поворачивался ко мне спиной и, словно влитый в свой красный купальник, приступал к написанию двадцатитысячной главы исследования о деятельности Адама.

— Возьмите, месье, — прервал доктора полковник, который вновь занялся рассмотрением документов из штаба бригады. — Тут есть работа для вас.

И он протянул Орелю пухлую пачку бумаг, испещренную разноцветными печатями.

Дело начиналось так:

«Начальник вокзала Б., технический комиссар, г-ну военному комиссару вокзала Б…

Честь имею довести до вашего сведения, что мадемуазель Энингхем, сторож шлагбаума в Ондезееле, жалуется по поводу следующих фактов: английские солдаты, размещенные вдоль железнодорожной линии, завели привычку ежеутренне совершать омовения прямо под открытым небом, что представляется шокирующим зрелищем для упомянутой мадемуазель, вынужденной в силу особенностей своей службы наблюдать все это. Буду вам признателен, если вы соблаговолите возможно скорее распорядиться положить конец этому достойному сожаления положению вещей.

«Военный комиссар вокзала Б… г-ну комиссару-диспетчеру В… Передано для принятия любых полезных мер.

«Комиссар-диспетчер В… Д. А. Д. Р. Т. [78] Д.А.Д.Р.Т. — сокращенное обозначение какого-то штабного подразделения.

Буду вам признателен, если вы соблаговолите приказать обнести лагерь, о котором идет речь, ограждением такой плотности, чтобы видимость на расстоянии 50 метров практически можно было считать равной нулю».

— А вот это, — сказал Орель, — несомненно, писал политехник.

Падре спросил, что значит «политехник».

— Политехник — это человек, который верит, будто все сущее, живое или неодушевленное, можно точно определить и подвергнуть алгебраическому подсчету. Выпускник Политехнического училища [79] Политехническое училище — высшее военно-техническое учебное заведение, основанное в Париже в 1794 г. готов свести в единое уравнение, скажем, победу, бурю и любовь. Помню одного такого типа, который, командуя крепостью и обязанный составлять приказания на случай воздушного нападения, начал так: «Считается, что крепость X. атакована воздушным объектом, если точка пересечения земли с перпендикуляром, опущенным через этот объект, находится внутри периметра обороны».

— Только не смейте говорить плохо о Политехническом училище, Орель, — сказал доктор. — Это самое оригинальное и наилучшее из всех ваших учебных заведений. В нем так хорошо сохраняется дух личной культуры самого Наполеона, что Франция, к удивлению некоторых правительств, в состоянии ежегодно выпускать целых двести, так сказать, преемников Бонапарта.

— Продолжайте переводить, месье, — сказал полковник.

«Д. А. Д. Р. Т. комиссару-диспетчеру.

Это меня не касается — речь идет о дивизии на отдыхе. Вашу рекламацию надлежит направить в А. О. при посредничестве французской миссии.

«Комиссар-координатор — командованию штаба тыла.

Честь имею препроводить вам для принятия любых полезных мер досье, касающееся жалобы мадемуазель Энингхем из Ондезееле».

Казалось, этому не будет конца: из штаба тыла — французской военной миссии; из французской военной миссии — генерал-адъютанту; из армии — в корпус; из дивизии — в бригаду; из бригады — полковнику, командиру хайлендеров… И все это подписывалось видными людьми: полковником, начальником штаба дивизии (за командира дивизии), бригадным генералом, генерал-майором… Так что крайне чувствительное целомудрие мадемуазель Энингхем из Ондезееле, зафиксированное на бумаге, в своем долгом кочевье по военным инстанциям словно обросло пурпуром, золотом и славой.

— Вот уж действительно неприятная история, — с предельной серьезностью заявил полковник Брэмбл. — Паркер, будьте хорошим человеком: ответьте ей. Согласны?

Майор поработал несколько минут и затем огласил текст:

«Поскольку этот полк покинул место своей дислокации в Ондезееле два с половиной месяца назад, то, к сожалению, теперь уже невозможно принять меры, требуемые в этом отношении. Кроме того, учитывая высокую стоимость решетчатого ограждения достаточной высоты, позволю себе заметить, что союзническим правительствам выгоднее заменить сторожиху шлагбаума в Ондезееле каким-нибудь лицом почтенного возраста и со зрелым жизненным опытом, каковому лицу вышеописанное зрелище, вероятно, покажется безобидным или, быть может, даже приятным».

— Нет, Паркер, нет! — отрезал полковник. — Этого я не подпишу. Дайте-ка мне лист бумаги, я сам отвечу.

И он написал всего-навсего следующее:

«Принял к сведению, досье возвращаю.

— А ведь вы мудрец, сэр, — восхищенно сказал Паркер.

— Просто я знаю правила игры, — ответил полковник. — А играю я вот уже тридцать лет.

— Однажды, — сказал доктор, — случилось так, что два офицера в один и тот же день потеряли по одному предмету, принадлежащему правительству его величества. Первый офицер куда-то подевал ведро из-под угля, у второго исчез грузовой автомобиль. Между тем, как вам известно, Орель, в нашей армии офицер обязан покрыть из собственного кармана стоимость любого имущества, которое пропало по его небрежности. Поэтому каждый из обоих офицеров получил от военного министерства по письму. В одном адресат извещался о необходимости уплатить сумму в три шиллинга. А получатель другого письма узнал, что из его оклада будет удержана одна тысяча фунтов стерлингов. Первый офицер решил защищаться: он заявил, что никогда никакого угольного ведра не имел и готов это доказать. В результате ему не присвоили очередной воинский чин в положенный срок и вдобавок заставили внести в казну три шиллинга. А второй, видимо, зная пути Господни, написал на полученном распоряжении: «Принято к сведению и возвращено». И он действительно вернул бумагу в военное министерство. Там, в соответствии с неписаным стародавним и мудрым правилом, какой-то писарь затерял папку с этим документом, и наш славный воин больше никогда и ничего об этой чепухе не слышал.