Иван Савин - Стихотворения. Избранная проза

Декабрьский вечер синь и матов.
Беззвездно в горнем терему.
Таких медлительных закатов
Еще не снилось никому.

Глаза ночные сжаты плотно,
Чуть брызжет смуглый их огонь,
Как будто черные полотна
Колеблет робкая ладонь.

Поют снега. Покорной лыжей
Черчу немудрые следы.
Все строже север мой, все ближе
Столетьем скованные льды.

Бегу по сказочной поляне,
Где кроток чей-то бедный крест,
Где снег нетронутый желанней
Всех нецелованных невест.

Мне самому мой бег неведом.
Люблю бескрайности пустынь.
Цветет закат. За лыжным следом
Следит серебряная синь.

Недвижна белая громада
Снегов в узорчатой резьбе…
Вчера мне снилось, что не надо
Так много плакать о тебе…

Пять лет, пять долгих терний
Прошло с тех гиблых пор,
Когда туман вечерний
Запорошил твой взор.
Свершилось. Брызнул третий
Рыдающий звонок.
Пять лет я слёзы эти
Остановить не мог.
Вагон качнулся зыбко.
Ты рядом шла в пыли́.
Смертельною улыбкой
Глаза твои цвели.
Над станцией вязали
Туманы кружева.
Над станцией дрожали
Прощальные слова.
Колёс тугие стоны
Слились в одну струю.
Перекрестив вагоны,
Ты крикнула: «Люблю»…
Ты крикнула: «Не надо!..
Придут — умрём вдвоём»…
И пролитой лампадой
Погасла за холмом…
Пять лет, пять долгих пыток
Прошло. И ты прошла.
Любви и веры свиток
Ты смехом залила.

И канареек. И герани.
И ситец розовый в окне,
И скрип в клеенчатом диване,
И «Остров мертвых» на стене;
И смех жеманный, и румянец
Поповны в платье голубом,
И самовара медный глянец,
И «Нивы» прошлогодний том;
И грохот зимних воскресений,
И бант в каштановой косе,
И вальс в три па под «Сон осенний».
И стукалку на монпансье, –
Всю эту заросль вековую
Безумно вырубленных лет,
Я – каждой мыслию целуя
России вытоптанный след, –
Как детства дальнего цветенье,
Как сада Божьего росу,
Как матери благословенье,
В душе расстрелянной несу.
И чем отвратней, чем обманней
Дни нынешние, тем родней
Мне правда мертвая гераней,
Сиянье вырубленных дней.

А проклянешь судьбу свою,
Ударит стыд железной лапою, –
Вернись ко мне. Я боль твою
Последней нежностью закапаю.

Она плывет, как лунный дым,
Над нашей молодостью скошенной
К вишневым хуторам моим,
К тебе, грехами запорошенной.

Ни правых, ни виновных нет
В любви, замученной нечаянно.
Ты знаешь… я на твой портрет
Крещусь с молитвой неприкаянной…

Я отгорел, погаснешь ты.
Мы оба скоро будем правыми
В чаду житейской суеты
С ее голгофными забавами.

Прости… размыты строки вновь…
Есть у меня смешная заповедь:
Стихи к тебе, как и любовь,
Слезами длинными закапывать…

И смеялось когда-то, и сладко
Было жить, ни о чем не моля,
И шептала мне сказки украдкой
Наша старая няня – земля.

И любил я, и верил, и снами
Несказанными жил наяву,
И прозрачными плакал стихами
В золотую от солнца траву…

Пьяный хам, нескончаемой тризной
Затемнивший души моей синь,
Будь ты проклят и ныне, и присно,
И во веки веков, аминь!

Тихо в сосновом бору.
Солнце горит в вышине.
Золотом блещет песок…
Милый, я скоро умру,
Грудь моя вечно в огне,
Вечно в крови мой платок…

Холодно что-то… Пойду
В дом… Не запачкать бы вновь
Кровью балконных перил…
Милый, я, завтра уйду,
К Богу… Забудь эту кровь
Так, как меня ты забыл.

Как это быстро всё свершилось:
Пришла, любила и ушла.
Но долго-долго ещё снилась
Неверных глаз пустая мгла,
Объятий бешеные кольца
И губ отравное вино,
И смех грудного колокольца,
Какого небу не дано…
Теперь и сны ушли. Безлюдно
В душе, оставленной тобой.
Не жди легенды безрассудной,
Не надо сказки огневой…
И только в память мне вонзилось
Недоуменье, как стрела:
Как это быстро всё свершилось —
Пришла, любила и ушла!

Свистят ли змеи скудных толп,
Увит ли бешенством ненастным
Мечты александрийский столп, —
Покорный заповедям властным,
Безумных грёз безумный паж,
Я путешествую в прекрасном.
Озёра солнц и лунный пляж,
И твердь земли связал мой посох
Коврами небывалых пряж.
Я свет зажёг в подземных росах,
Я целовал девичий лик
С цветным цветком в багряных косах.
Я слышал рыб свирельный крик,
Я видел, как в очах Вселенной
Струился смутный мой двойник.
Всё человеческое — тленно.
Нетленна райская стрела
Мечты, летящей песнопенно.
И пусть бескрылая хула
Ведёт бескрылых шагом властным,
Сияя заревом крыла, —
Я путешествую в прекрасном.

В пути томительном и длинном,
Влачась по торжищам земным,
Хоть па минуту стать невинным,
Хоть на минуту стать простым.

Хоть краткий миг увидеть Бога,
Хоть гневную услышать речь,
Хоть мимоходом у порога
Чертога Божьего прилечь!

А там пускай затмится пылью
Святая божия трава,
И гневная глумится былью,
Ожесточенная толпа.

Когда в товарищах согласья нет,
На лад их дело не пойдёт,
И выйдет из него не дело, только… речи
На генуэзской встрече.
В апреле, в нынешнем году,
Ллойд Джордж, Чичерин и Барту
Везти с Россией воз взялись
И в конференцию впряглись…
Поклажа бы для них казалась и легка,
Да прёт Чичерин в облака
Ловить всемирную «свободу»,
Барту всё пятится в Версаль
(Долгов и репараций жаль!),
Ллойд Джордж же тянет в нефть — не в воду!

Я любил целовать Ваши хрупкие пальчики,
Когда нежил их розовый солнечный свет,
И смотрел, как веселые, светлые мальчики
В Ваших взорах танцуют любви менуэт.

Я любил целовать Ваши губы пурпурные,
Зажигая их ночью пожаром крови,
И в безмолвии слушать, как мальчики бурные
В Вашем сердце танцуют мазурку любви…