Уилки Коллинз - Муж и жена

Изгонять дьявола хлороформом — об этом сэр Патрик еще не слыхивал. С большим трудом удалось ему сохранить приличествующую ситуации серьезность. Леди Ланди тем временем продолжала:

— Хопкинс — прекрасная девушка. Но у нее длинный язык. И коридоре она встретила нашего знаменитого лондонского гостя и все выложила ему. Он был столь любезен, что заглянул в комнату Бланш. Я была вне себя — как можно пользоваться профессиональными знаниями гостя, почетного гостя, как можно беспокоить его семейными неурядицами! Кроме того, я считала, что здесь больше нужен священник, чем врач. Но язык моей горничной сделал свое дело. Я попросила выдающееся светило снизойти к нашей беде и поставить, выражаясь научным языком, прогноз. Он, разумеется, отнесся к состоянию Бланш сугубо материалистически, как и следовало ожидать от человека его профессии. Он прогнозировал — я правильно говорю? Прогнозировал или диагнозировал? Правильная речь — это так важно, сэр Патрик! Мне было бы весьма огорчительно, если бы я ввела вас в заблуждение!

— Ах, какой пустяк, леди Ланди! Я уже знаю медицинское заключение. Не утруждайте себя повторением.

— Не утруждайте себя повторением! — эхом откликнулась леди Ланди. Достоинство ее возмутилось, слыханное ли дело — прерывать ее на полуслове! — Ах, сэр Патрик! Вы так нетерпеливы! Но это у вас врожденное. Как часто, должно быть, вы страдали от этой своей черты.

— Дорогая леди! Если вам хочется повторить медицинское заключение, к чему так много слов. Я совсем не тороплю вас. Ради бога, я слушаю ваш прогноз.

Леди Ланди энергично затрясла головой и улыбнулась с ангельской кротостью.

— О, наши мелкие докучливые грешки! Мы все рабы наших мелких докучливых грешков! Умоляю вас, загляните к себе в душу, сэр Патрик!

Обыкновенный человек потерял бы наконец терпение. Но старый адвокат (как сэр Патрик сказал недавно своей племяннице) сделан совершенно из другого теста. Не проявив и тени раздражения, сэр Патрик хитро обернул оружие леди Ланди против нее самой.

— Как вы проницательны! — воскликнул он. — Я всегда был нетерпелив. И сейчас не отличаюсь терпением. Я умираю от желания поскорее узнать, что сказала Бланш, когда ей стало лучше.

Британская матрона в одно мгновение оборотилась в каменный столп.

— Ничего! — отвечала ее милость, злобно клацнув зубами, точно хотела укусить сорвавшееся с ее уст слово.

— Ничего?! — изумился сэр Патрик.

— Ничего, — повторила леди Ланди с грозным видом и не менее грозными нотками в голосе. — Я своими руками применила все предписанные медициной средства; разрезала на ней кружева собственными ножницами; облила ее голову холодной водой; оставалась с ней, пока она не дошла до полного изнеможения. Я взяла ее на руки, прижала к своей груди; я выслала всех из комнаты. Я сказала ей: «Дорогое дитя, доверься мне». И как же были вознаграждены все эти материнские попечения? Я уже сказала вам: бессердечной скрытностью, вопиющим молчанием.

Сэр Патрик еще громче забряцал оружием.

— Наверное, она побоялась довериться вам, — сказал он.

— Побоялась! Боже праведный, — воскликнула леди Ланди, отказываясь верить собственным ушам. — Нет, вы не могли этого сказать. Или я что-то не так поняла. Я не ослышалась, вы сказали — побоялась?

— Я сказал, наверное, побоялась…

— Стойте! Я не могу позволить, чтобы мне в лицо говорили, будто я не выполнила свой долг перед Бланш. Нет, сэр Патрик. Я многое могу снести, но только не это. После всего того, что я сделала для Бланш, — я была ей больше, чем мать, я была ей старшей сестрой. Я трудилась, да, сэр Патрик, я трудилась не покладая рук, чтобы образовать ее ум (всегда в памяти сладостные строки поэта: «Воспитывать нежный ум нет прекрасней задачи, а также учить юнца, как стрелять!»); после всего, что я сделала — только вчера я возила ее в своем ландо смотреть самую замечательную феодальную древность Пертшира; после всех жертв, которые я принесла, услышать, что мое отношение к ней внушает ей страх, — это слишком жестоко. У меня, сэр Патрик, чувствительная, чересчур чувствительная натура: простите меня за то, что я прячусь в скорлупу, когда мне причиняют боль, простите, что я именно так чувствую, когда мне причиняет боль человек, которого я глубоко уважаю.

Ее милость прижала к глазам платок. Любой другой человек сложил бы оружие. Но не сэр Патрик. Он бряцал им все громче и громче.

— Вы меня совсем не поняли, — решительно возразил он. — Я хотел сказать, что Бланш боялась объяснить вам причину недуга. Причина эта — мисс Сильвестр.

Леди Ланди опять издала стон, на этот раз куда более громкий, и в ужасе крепко зажмурилась.

— Нет, я должна бежать отсюда! — завопила она не своим голосом. — Бежать куда глаза глядят! На край земли! Только бы не слыхать имя этой особы! Нет, сэр Патрик, нет, нет и нет! Только не в моем присутствии, только не в моей комнате. Пока еще я хозяйка Уиндигейтса!

— Мне очень прискорбно касаться вещей, которые режут вам слух, леди Ланди. Но цель моего посещения такова, что мне придется коснуться — самым безболезненным для вас образом — некоего события, которое произошло в доме без вашего ведома.

Леди Ланди тотчас открыла глаза, преобразившись в само внимание. Случайный наблюдатель пришел бы к выводу, что леди Ланди не чуждо вульгарное чувство — любопытство.

— Вчера, пока мы отдавали дань утренней трапезе, Уиндигейтс навестила некая гостья, — продолжал сэр Патрик, — она…

Леди Ланди схватила алую памятную книгу и дала знак сэру Патрику помолчать. Затем заговорила сама; слова вылетали из ее уст порциями, точно залпы из пушки.

— Я постараюсь как женщина с самообладанием, сэр Патрик, справиться с собой при одном условии: не называйте имени, не называйте пола. Говорите, если угодно, «особа», — открывая памятную книгу и взявшись за перо, леди Ланди продолжала: —Так эта особа посмела нарушить неприкосновенность моего жилища?

Сэр Патрик поклонился. Ее милость сделала запись в памятной книге, перо ходило с такой яростью, что бумага скрипела. Затем взглянула на сэра Патрика как прокурор на свидетеля.

— Какую часть моего дома осквернила вчера эта особа? Следите за своими ответами, сэр Патрик. Я намерена отдать себя под защиту мирового судьи. Я делаю мое заявление на основе ваших слов. Вы говорите, библиотеку? Запишем, библиотеку.

— Прибавьте, — сэр Патрик опять забряцал оружием, — что особа имела в библиотеке беседу с Бланш.

Перо леди Ланди вдруг впилось в бумагу, осыпав ее фонтанчиком чернильных брызг.

— В библиотеке? — задыхаясь, произнесла леди Ланди. — Я стараюсь справиться с собой, сэр Патрик. Из библиотеки что-нибудь исчезло?

— Ничего не исчезло, кроме самой особы. Она…