Уилки Коллинз - Деньги миледи

Моуди, не поднимая глаз от земли, молча поклонился. Но Гардиман, которому было решительно все равно, что ответит дворецкий и ответит ли вообще, уже отвернулся и восхищенно взирал на Изабеллу.

— Начинаю думать, что я все-таки везучий, — с улыбкой продолжал он. — Уже совсем было отчаялся увидеть когда-либо мисс Изабеллу, понуро плетусь домой, и вдруг на обочине — мисс Изабелла собственной персоной! Ну, признайтесь, рады ли вы хоть немного встрече со мною? Молчите? Что ж, тогда позвольте еще один вопрос: вы, вероятно, гостите где-то здесь, в наших краях?

Не ответить на это Изабелла не могла: ведь она шла пешком, а Гардиман и сам уже, разумеется, пришел к верному заключению и только из вежливости не говорил этого вслух.

— Да, сэр, — застенчиво отвечала она. — Моя родственница живет неподалеку отсюда.

— Кто же она? — самым невинным и естественным тоном продолжал Гардиман. — В тот день, когда я имел удовольствие с вами познакомиться, леди Лидьяр сообщила мне, что в деревне проживает ваша тетя. Как видите, мисс Изабелла, у меня прекрасная память на все, что связано с вами! Так вы приехали к тете, верно? Как ее зовут? Я знаю всех в нашей округе.

Тут Изабелла почувствовала, что ее пальцы, все еще опиравшиеся на руку Роберта, чуть-чуть задрожали. Будь ее собеседник рангом попроще, она бы, конечно, нашла, как уклониться от прямого ответа. Но что скажешь столь величественному господину, восседающему на статной лошади? Да стоит ему только послать слугу в деревню — выведать, у кого гостит молодая девица из Лондона, и не менее десятка крестьян услужливо укажут на виллу мисс Пинк. И, виновато взглянув на Моуди, она назвала почтеннейшее имя своей тетушки.

— Мисс Пинк? — переспросил Гардиман. — Мисс Пинк! Ну конечно же знаю! (Это имя ему ровным счетом ничего не говорило.) Так-так, где же мы с нею в последний раз виделись? — Он перебирал в памяти все местные увеселения, на которых его с кем-то знакомили. — Может, на состязании лучников? Или во время вручения грамот ученикам латинской школы? Нет? А-а, знаю! На выставке цветов?

Историю их знакомства Изабелла слышала от мисс Пинк не менее пятидесяти раз и теперь вынуждена была признать, что да, это памятное событие действительно произошло на выставке цветов.

— Мне так стыдно, что я до сих пор не удосужился побывать у нее, — продолжал Гардиман. — Все, знаете ли, дела, дела. Да и слабоват я, признаться, насчет визитов. Вы не домой? Позвольте, я провожу вас и лично извинюсь перед мисс Пинк.

Моуди поднял глаза на Изабеллу. Взгляд длился не более секунды, но девушка прекрасно его поняла.

— Боюсь, сэр, моя тетушка не сможет принять вас сегодня, — сказала она.

Гардиман не настаивал. Улыбнувшись, он потрепал лошадиную холку.

— Тогда завтра, — сказал он. — Передайте мисс Пинк мой поклон, скажите, завтра днем заеду непременно. Если не ошибаюсь, она живет…

Гардиман умолк, явно ожидая, что Изабелла снова придет ему на помощь. Она колебалась, и Гардиман оглянулся на грума: верный слуга, даже если адрес мисс Пинк ему неизвестен, выяснит его в два счета.

Между тем впереди уже замаячил ровный ряд краснокирпичных строений, грум мог вот-вот упредить ее ответ, и Изабелла, чтобы соблюсти надлежащее приличие, сказала:

— Моя тетушка живет в одном из этих вот домов. Вилла называется «Лужайка».

— Ах, да-да-да! — воскликнул Гардиман. — Какая непростительная забывчивость! Но, знаете, с этой фермой приходится столько всего держать в голове! Да и память уже не та — старею, вероятно! Я так рад, что встретил вас, мисс Изабелла! Вы с тетушкой должны непременно заехать ко мне взглянуть на лошадей. Вы любите лошадей? А ездить верхом вам нравится? У меня есть одна смирная чалая кобылка, держу ее нарочно для дам — это как раз то, что вам нужно. Я не забыл передать нижайший поклон вашей тетушке? Нет? Вы прекрасно выглядите! Здешний воздух вам определенно на пользу. Ах, простите, из-за меня вам пришлось так долго стоять! Завидев вас, я обо всем позабыл. До свиданья, мисс Изабелла! До свиданья, до завтра! — Он снял шляпу перед Изабелой, кивнул Моуди и тронул поводья.

Изабелла обернулась к своему спутнику. Тот все еще глядел в землю. Бледный и безмолвный, он стоял подле нее, как собака подле хозяйки, ожидая приказания продолжать путь.

— Роберт, вы сердитесь на меня за то, что я говорила с мистером Гардиманом? — обеспокоенно спросила она.

При звуке ее голоса Моуди поднял голову.

— Сержусь? С какой стати мне на вас сердиться?

— Но вы за эти несколько минут так переменились! Я же не могла не отвечать ему, правда?

— Да, конечно.

Они двинулись дальше, однако Изабелла все еще чувствовала себя неловко. В этой молчаливой покорности Моуди, в его согласии со всем, что бы она ни говорила и ни делала, было что-то невыразимо тягостное и унизительное для нее.

— Надеюсь, вы не ревнуете меня? — робко улыбаясь, спросила она.

Он попытался свести разговор к шутке.

— У меня столько хлопот с вашими делами, когда же мне вас ревновать? — сказал он.

Она ответила ему благодарным пожатием руки.

— Поверьте, Роберт, никакие новые друзья не заставят меня забыть самого близкого и лучшего друга, — а он сейчас здесь, рядом со мной. — Лицо ее светилось нежным сочувствием, которое так ей шло. — Я могу завтра и не выходить к мистеру Гардиману, — сказала она. — Он ведь придет к моей тетушке, а не ко мне.

Она говорила от чистого сердца. Но все помыслы ее были о настоящем, Моуди же глядел в будущее. Он уже ступил на свой тернистый путь: он учился самопожертвованию.

— Поступайте, как сочтете нужным, — тихо ответил он. — Не думайте обо мне.

Они дошли до тетушкиных ворот, и здесь Моуди протянул на прощание руку.

— Как, разве вы не зайдете? — спросила она.

— В другой раз, Изабелла. Сейчас мне нужно возвращаться в Лондон. Ведь у нас с вами есть еще дела, которые желательно завершить как можно скорее.

Такое оправдание ее не убедило.

— Вы просто сам не свой, Роберт, — сказала она. — Что с вами? О чем вы думаете?

Он думал о ярком румянце, залившем ее лицо в тот момент, когда Гардиман заговорил с нею; думал о приглашении побывать на ферме и покататься на чалой кобылке; думал о своей собственной невзрачности рядом с Изабеллой и ее высокородным поклонником. Но свои страхи и сомнения он оставил при себе, вслух же сказал:

— Поезд ждать не будет. — И снова протянул руку.

Его непонятная холодность по-настоящему огорчила Изабеллу.

— Пожалуйста, Роберт, не уходите так, — попросила она.

Под его вопросительным взглядом ресницы ее опустились, губы слегка дрогнули.

— Поцелуйте меня на прощание!

Эти дерзкие в устах молодой девушки слова прозвучали тихо и печально, потому что исполнены были истинного сострадания.