Альваро Кункейро - Год кометы и битва четырех царей

— Авиценна [85] Авиценна (латинизированная форма имени Ибн-Сина; 980–1037) — ученый, философ, врач, музыкант; жил в Средней Азии и Иране. ! — стонущим голосом позвал король.

— Ну, вот тебе повезло! — сказал карлик Паулосу.

Стал коленями на кровать, чтобы наклониться к самому уху короля.

— Авиценны нет, мой государь, он пошел собирать улиток!

— A-а, мне-то их уже и не хочется! А кто же мне помажет? Ой, как больно!

— Может, потерпишь, государь?

— Да на что тогда мазь? Пусть затрубят в рог и позовут Авиценну!

— Он не услышит, государь, пошел на дальнюю ферму собирать улиток с земляничных грядок.

— Кто же мне помажет? — стонал Артур. — Жена умеет это делать, но стесняется, придворный этикет, видишь ли, ей не позволяет! А у нее такие мягкие руки! Вот если бы геморрой был у Ланселота, она наплевала бы и на этикет!

Старый король рыдал, совал голову под подушку, размахивал руками, дрыгал ногами, высвободив их из-под одеял.

— Ой, не могу! Вчера поел наперченной колбасы!

Карлик подмигнул Паулосу и, гладя короля по голове, надел на него ночной колпак, потрепал по щекам и сказал:

— Авиценны нет, государь, но есть человек, который может его заменить, это чужеземец, он прибыл с тайной миссией к твоему величеству. А чтобы ты мог выслушать его спокойно, он помажет, где надо, будто он паж, разглядывать ничего не будет, а палец, как положено, обернет намоченным в воде шелковым платком.

— Пусть поклянется, что никому об этом не расскажет!

Король Артур приоткрыл левый глаз и посмотрел на Паулоса. Глаза у него были действительно красивые, цвета морской волны, круглые, влажные, блестящие. Можно сказать, что его левый глаз излучал свет, точно драгоценный алмаз, отшлифованный гранильщиками Великого Могола [86] Титул правителей мусульманской империи в Индии, существовавшей до 1858 года. .

— Клянешься?

Голос короля изменился и зазвучал торжественно, как у древнего оратора.

— Клянусь! — возгласил Паулос, покоренный королевским и в то же время человеческим голосом, так что вопрос короля долго трепетал в воздухе, точно крылья бабочек в лучах солнца.

— Так мужайся! — воскликнул Проспер.

Карлик отвел простыню и показал Паулосу круглые и гладкие, как у ребенка, ягодицы короля Артура. Подал ему мазь и шелковый платок, в который следовало завернуть палец. Шепнул на ухо:

— Крути тихонько против часовой стрелки! Девять раз!

Что Паулос и проделал с повелителем Круглого Стола.

По окончании лечения Проспер снова накрыл короля, который теперь повернулся животом кверху. Поглядел на Паулоса обоими глазами.

— Очень хорошо! Мне сразу стало легче! Кто ты?

— Меня зовут Паулос. Ваше Величество, я дипломированный астролог города, в котором есть красивый мост; чтобы скрыть, настоящее имя города, мы зовем его Люцерном.

— Если ты приехал искать должности при дворе, плохо твое дело, у нас сейчас вакансий нет. Скажу тебе по секрету: в Бретани все теперь картонное. Да и на картон казны не хватает. Было бы на чашку бульона — и то слава богу!

— Я не ищу должности, великий государь, я приехал просить тебя от имени города появиться на поле битвы.

На мгновенье голубые глаза короля загорелись, сверкнули золотыми, серебряными, красными искрами.

— На поле битвы! Но ты же видишь…

— Вам достаточно появиться на вершине холма в короне набекрень.

— В короне набекрень! Этому фокусу меня научил волшебник Мерлин! Я поворачивался спиной к солнцу, и корона держалась на голове одним краешком, но не слетала. Лучи солнца свободно проходили сквозь нее, отражались в полированном серебре, как в зеркале. И враги в изумлении отступали. Но в последний раз я четыре раза пробовал нацепить ее таким образом, и всякий раз она слетала. Чтобы держать ее в равновесии, я должен хорошо видеть кончик собственного носа, а глаза уже не те!

Взгляд короля потух, искорки в голубых глазах исчезли. В голосе зазвучало горькое смирение.

— В Бретани все теперь картонное! Рыцари, лошади! Приходится делать вид, что в Камло по-прежнему существует двор короля Артура! Видишь этот лес? Картон! И ворон тоже, он мой заместитель. Когда у меня каникулы или конец недели на английский манер, вот этого ворона представляют какому-нибудь гостю как короля Артура в лесу на острове Авалон.

Король протянул Паулосу правую руку, тот ее почтительно поцеловал.

— Что ж, добро пожаловать! — сказал Артур. — А кто враг?

— Какой-то восточный царь, он скачет, окруженный золотистым облаком пыли, и заявляет, что завоюет всякий город, где есть хотя бы один мост.

— Тогда нам ничто не грозит, у нас нет ни одного моста! Мы, кельты, вообще мостов не строим, потому что в совершенстве овладели искусством находить брод! А кроме того, мост по-своему изменяет то, что сотворил Создатель.

— У нас мост римской постройки, по нему проходил Юлий Цезарь, владыка urbi et orbi [87] Городу (Риму) и миру (лат.). .

— Юлий Цезарь?

— В битве он будет с нами!

— A-а, он из тех, кто воюет с налета [88] Намек на знаменитую фразу Цезаря: «Пришел, увидел, победил». ! Может, ты им и обойдешься?

— Твое появление на поле битвы — верный залог победы!

Король глянул на карлика Проспера и попытался присвистнуть.

— Оказывается, меня не забыли, Проспер!

— Про тебя написано столько книг!

— Это верно.

Король Артур обернулся к Паулосу:

— Как, бишь, тебя зовут?

— Паулос, государь!

— Так вот, Паулос, если речь идет только о том, чтобы я появился на вершине холма, пришли кого-нибудь сообщить мне о дне и часе битвы. Проспер, мой шлем!

Король сел на кровати и надел шлем. Но прежде аккуратно расправил наполовину съеденные молью и выцветшие перья, подув на них.

— Надо бы приделать новый султан! Я взъеду на холм, а вместо короны нацеплю шлем и сдвину его набекрень, благо подбородный ремень не даст ему свалиться. Только б геморрой не разыгрался или лихорадка не одолела, та, что приходит каждый третий день, но, даже если так случится, я все равно там буду. Подойди ко мне!

Приблизившись к кровати короля, Паулос преклонил колени. Артур положил руку ему на плечо и зашептал на ухо:

— Сейчас изготовляют мою фигуру из папье-маше! Рыцари уже готовы, все — с накладными волосами и бородами!

— Я узнал Гальвана!

— A-а, видать, по аккуратно подстриженным усам! Моя-то фигура будет огромная, двенадцати футов высотой, с короной; когда я буду сидеть в седле, корона сама по себе будет сдвигаться набекрень, швейцарский часовщик приделал к ней такую специальную пружину. Ну как восточному царю разглядеть издали, что я — это не я, а картонная кукла? Что же касается Юлия Цезаря, то пошлю к нему моего оруженосца и велю сказать, что, мол, после битвы я всегда уединяюсь, чтобы возблагодарить Господа за победу. Я, как-никак, христианский монарх!