Альваро Кункейро - Мятущийся дон Гамлет, принц Датский

Моряки кричали: «Люди! Эй, люди! Эльсинор!» Но из темных, пустых галерей, через некоторое время, словно проснувшись после долгого сна, им отвечало только эхо: «…ор! ..ор!»

Зала в замке Эльсинор. Голые, закопченные стены. Кое-где видна зеленая плесень — она блестит, как изумруд или старое золото, когда на нее падает луч солнца или свет от светильников. Справа широкая каменная лестница ведет в Башню летучих мышей. Слева камин: в очаге горит неяркий огонь. Высокие своды и крепкие дубовые балки. В глубине единственное окно; оно открыто, за окном — туманное утро. В стенах тут и там видны бойницы. Пол земляной. Шагов действующих лиц не слышно. Хор медленно спускается по лестнице. Это группа людей, не имеющих ни возраста, ни пола, в темных одеждах, цвета то ли дыма, то ли плесени; когда эти люди приближаются к стенам, они как бы сливаются с ними. Часть хора декламирует; это делается как бы по очереди: из хора выходит группа, говорит свои слова, затем быстро смешивается с остальными участниками. Голоса хора разные: то негодующий, то взволнованный, то рассудительный и серьезный.

Хор (остановившись на середине лестницы и положив руки на перила).

Добро пожаловать в Эльсинор, господа!

Здесь, в Эльсиноре, мы всё держим закрытым из-за ветра. Такого ветреного места нет нигде в мире. Все должно быть только внутри: люди, скот, растения… И это из-за яростного ветра. Никому не хочется выходить из Эльсинора при таком ветре — будто какое-то воющее войско целую долгую ночь держит замок в осаде. Поэтому мы, эльсинорцы, люди с бледной кожей. Ну кому захочется выйти наружу? (Продолжают спускаться по лестнице.) По правде говоря, нас здесь слишком много, в старинном замке. Человек — это прежде всего он сам, но, кроме того, это и группа людей, где одни господа, а другие — слуги, и каждый тащит с собой по комнатам и коридорам какие-то свои мысли, мечты, стремления, тревоги и обиды, честолюбие, похоть, а то и страх. Мы живем в Эльсиноре очень тесно. В коридоре уступаешь дорогу человеку, который несется как стрела, а когда он прошел и ты идешь дальше, ощущаешь его честолюбие, которое является как бы его тенью, вооруженной и гордой, порожденной им самим, ночными тревогами, самим страхом, этим тайным сводником храбрецов и безумцев. (Подходят к окну.) Сними шляпу, видишь, идет красивая дама с горделивой осанкой, и подними голову, которую ты почтительно склонил, ощутив всем своим существом волны сладострастия. Мы живем здесь как в странном пруду, где плавают какие-то идеальные черви. А все это из-за ветра, который дует за стенами замка. Высокими стенами мы оберегаем от бури свежие розы, но превращаем Эльсинор в гниющую яму, а король, этот помазанник божий, становится королем червей. (Выходят на авансцену.) А в остальном Эльсинор — благородный королевский замок. На зубцах его башен днем сидят голуби, а ночью совы, подножия этих башен лижут морские волны. Из Эльсинора можно видеть паруса кораблей, которые стараются поймать бриз в проливах, а на горизонте — далекие огоньки на островах. Это Дания. А Дания — это ветер. Королевскую корону, мечи, справедливость, любовь и смерть — мы всё храним здесь, в Эльсиноре, из-за ветра. И преступления — тоже из-за ветра.

Хор, Гамлет.

В правую дверь, расположенную под лестницей, входит Гамлет. На нем темная одежда, короткий плащ. В одной руке у него книга, в другой — виола. Кладет их на стул, стоящий у окна.

Хор.Здравствуй, цвет юности! Густой туман покрыл сегодня все королевство. Корабли бросили якоря в бухте, не осмеливаясь пуститься в плавание: нельзя отличить море от земли.

Гамлет.Здравствуй! Но кто ты? Что делаешь в приемных покоях короля Дании?

Хор.Я — хор. В любой театральной постановке должен быть хор. Это один человек или много. Я — ночь и день, тайные слова, слухи, тени, которые бродят повсюду, прислушиваясь ко всему. Я — повелитель смутных подозрений, владыка сплетен, властелин воспоминаний об ушедших временах, я — око, следящее за малейшим грехом, я — пророк на площади…

Гамлет.И твое свидетельство всегда верно?

Хор.Только отчасти. Береги его хорошенько для себя — ты же из знатных людей, принц крови, благородная голова, честное сердце, верная душа, в общем, требник из мягкой и душистой кожи, с торжественным золотым тиснением на корешке. Могу ли я, Хор, громко прочитать твои страницы перед этим высоким собранием?

Гамлет.Нет. Есть во мне страницы, которые я запрещаю читать даже себе. Некоторые мог бы прочесть только я, пустив в ход самый вкрадчивый голос, каким убеждают попробовать тайком заморского вина. Ты слышал когда-нибудь, как говорит змея? Мне потребовался бы именно такой голос. Ну, а другие мои страницы — это неясные, запутанные сны. В иных же слышится нежная музыка в вечерний час.

Хор.Наверно, это Офелия?

Гамлет.Откуда ты знаешь? (Подходит к стулу, берет виолу и проводит рукой по струнам. Снова кладет виолу на стул.) Да, Офелия. Она — это музыка, светоч, благоухание восточных роз в летнюю ночь. Офелия! Встань на мое место: смогу ли я дотянуться до нее? Должен ли я всегда оставаться влюбленным студентом? Спеют фрукты в садах, созревают злаки и их убирают, игривый жеребенок становится сильной верховой лошадью. Может ли душа вечно зависеть от улыбки?

Хор.Женись на ней, и пусть она родит тебе новые улыбки.

Гамлет.Положить семя в это перышко, которое носит ветер? Да и какое семя? Встань на мое место. Я очень тебя прошу. Кукурузное зернышко, если его посеешь, дает кукурузу. Посей Гамлета и жди, что проклюнется росток, а потом, преодолевая сопротивление земли, появится и само растение. Дай ему имя. Это может быть рожь, ежевика, молочай… Может взойти самое тайное во мне или самое явное. Может появиться даже то, что я самым тщательным образом скрываю. От Гамлета, принца Датского, разве не может родиться отчаянный трус?

Хор.Ты не ходил на войну в Богемию, потому что был слишком молод — сокол, еще не участвовавший в охоте. Юноша, да еще столько знающий, не должен был идти на грязную войну в Богемию. Туда пошел старый король и не вернулся.

Гамлет.Я не ходил в Богемию! Старый король не вернулся из Богемии. Между его устами и кубком с ядом должна была бы быть рука принца! Трусость — это самая презренная монета. Все, что на нее можно купить, имеет цену низости. Старый король был мирным королем, благородным человеком и настоящим дворянином. Наконец, он был моим отцом.

Хор.Клянусь Господом Богом и Святым причастием, ты мне сказал то, что не хотел! Откуда ты знаешь, что короля отравили? Откуда ты знаешь, что яд ему дали в серебряном кубке?