Жан Жионо - Гусар на крыше

Однако строго научное описание клинической картины болезни не могло входить в задачу писателя. Он включает в свой роман перечисление примерно четвертой части симптомов, описанных в медицинских книгах, причем самых из них чудовищных и устрашающих. К ним добавляются еще более страшные детали — из описаний чумы, прежде всего чумной эпидемии 1720 г., которая унесла несоизмеримо больше человеческих жизней и имела куда более губительные социальные последствия, чем все известные в XIX в. эпидемии холеры. Описывая холеру, Жионо нагнетает и сгущает мрачное. Так, он практически не упоминает случаев выздоровления, между тем как, согласно статистическим данным той эпохи, смертность составляла 40–60 % всех случаев заболевания. Жионо преувеличивает также степень заразности болезни: в романе говорится, например, что из 7000 жителей Маноска заболело 1700 человек, то есть 25 %, в то время как исторические документы свидетельствуют об 1-10 % заболеваемости среди населения южных областей во время самых мощных «десантов» холеры XIX века.

Все ясно говорит о том, что натуралистическое копирование холеры morbus отнюдь не было самоцелью автора. Как не раз бывало во французской литературе (А. Камю «Посторонний», Б. Клавель «Волчья пора» и др.), эпидемия становится в романе грандиозным символом, позволяет автору осуществить давно возникший замысел — понять природу катастроф и катаклизмов космического масштаба и ответную реакцию человека на те бедствия, что грубо обрушиваются на него, бедствия, к которым он непричастен, но от которых не может спастись. (В пятом номере журнала «Кайе де Контадур» за 1938 г. опубликованы такие принадлежащие Жионо строки: «…Когда холера, чума или Столетняя война обрушиваются на человечество, мы видим, как среди вихрей бедствия образуются оазисы честных людей, не внемлющих страшным призывам, игнорирующих расхожие истины и упрямо ищущих себя».).

Раздражительное племя поэтов (лат.). — Гораций. «Послания», 11, 2, 102.

Этот полный аллюзий диалог целиком построен на игре слов. Он характерен для стиля позднего творчества Жионо. Например, упоминание о телескопе вызывает ассоциацию с понятием «видеть», а оно в свою очередь соединяется с идеей цвета и объясняет появление в диалоге фразы о цвете пчел. (Пчелы в этом контексте символизируют монархическую власть.)

Речь идет о циркуляре, подписанном в 1832 г. префектом парижской полиции Жиске. В нем опровергались распространявшиеся в народе слухи о том, что холера якобы была вызвана сознательным заражением источников, практикуемым правительством для того, чтобы отвлечь внимание людей от острых политических проблем.

Это речь аристократа, хоть и карбонария, и к тому же очень молодого. (Примеч. авт.)

Перечисленные здесь имена были, по-видимому, подсказаны писателю чтением Макиавелли (1469–1527), прежде всего его «Флорентийских историй». Это имена итальянских полководцев первой половины XV в.

«Входящие, оставьте упованья» (urn.). — Перев. М. Лозинского.

Здесь возникают реминисценции из «Божественной комедии» Данте Алигьери (1265–1321). Промелькнувшие у Жионо образы волчицы и пантеры возникают у Данте в I песни «Ада»: три зверя в диком лесу у входа в Ад являются частью сложной дантевской аллегории и трактуются обычно как воплощение человеческих пороков (чванства, стяжательства и др.). В Лимбе (песнь I, II) Данте принимается в общество поэтов и Учителем его становится Вергилий.

Знаменитая строка «Lasciate ogni speranza» (буквально: «Оставь всякую надежду») — часть изречения, начертанного на вратах Ада в назидание всякому, кто захочет переступить его порог (песнь III).

Виа дель Персео (ит.), одна из самых известных улиц Турина. Сплошной нижний этаж (ит.).

Сплошной нижний этаж (ит.).

Этот неожиданный образ можно истолковать как стремление предельно лаконично, в одной фразе, обрисовать разные аспекты деятельности карбонариев: с одной стороны, объединяющую их великую идею национального освобождения Италии и создания нового государства (поэтому ассоциативно упомянут Колумб), а с другой стороны — тайную, конспиративную жизнь этого общества.

Уменьшительное от слова «министр» (ит.).

Старинная папская монета.

См. комм. № 4.

«Исчислено, взвешено, разделено».

Изречение употребляется как таинственное и грозное напоминание о чьем-либо роковом конце. Источник выражения — библейский рассказ (кн. Даниила, V) о таинственных словах, появившихся на стене чертога, в котором, утопая в роскоши, пребывал вавилонский царь Валтасар; пророческая надпись предвещала близкую гибель Валтасара и раздел его царства. Смысл таинственных слов разгадал Даниил.

Комедия продолжается (ит.).

Орсини Феличе (1819–1858) — итальянский революционер, деятель Рисорджименто. 14 января 1858 г. совершил неудавшееся покушение на Наполеона III, в котором видел главную опору итальянской реакции. Родившийся в 1819 г., он действительно мог быть одного возраста с Анджело, если считать, что действие романа относится к 1844–1846 гг.

Рабочая скотинка (лат.).

«Чтобы изучать математику» (ит.).

Намек на ставший широко известным ответ одной венецианской куртизанки Жану Жаку Руссо (1712–1778), проявившему неловкость по отношению к ней: «Janetto, lascia le donne, e studia la matematica» («Жанно, оставь женщин и изучай математику»), (J.-J. Rousseau. Oeuvres completes, Bibl. de la Pleiade, 1.1, p. 322).

Врач догадывается о сдержанном, целомудренном отношении Анджело к Полине и раздумывает над его причиной: на его взгляд, это отношение нельзя объяснить ни нордической холодностью, ни мистицизмом в духе шведского теософа Сведенборга (1688–1772), ни легендарным пуританством Кромвеля (1599–1658).

Измененная строка из поэмы А. де Мюссе. (Здесь и далее стихотворные строки даются в переводе Е. Кассировой.)

В. Гюго, «Оды».

На выбор (лат.).

В. Гюго, «Лучи и тени».

Там же.

Бернар Клод (1813–1878) — французский физиолог и патологоанатом, автор исследований функций поджелудочной железы, открыл образование гликогена в печени.

В этом высказывании, а также в тексте следующего абзаца ассоциативно связываются несколько скандально знаменитых преступлений начала XIX века: французский литератор и публицист Поль Луи Курье (1772–1825) был застрелен на охоте своим слугой; французский магистрат Антуан Фуальдес (1761–1817) был лишен жизни под звуки шарманки, заглушавшей его крики; герцогиня де Прален (1817–1847) была убита мужем из ревности, что вызвало шумный судебный процесс.