Томас Рид - Жена-девочка

В течение двенадцати дней Майнард, не отрываясь, глядел в зеркало во время каждого приема пищи; его взгляд менялся, когда он украдкой от сэра Джорджа наблюдал отраженное полированной пластиной розовое лицо с золотыми волосами. Как часто проклинал он в душе сидевшего напротив канадского шотландца, чья огромная косматая башка встревала между ним и этим красивым отражением!

Догадывалась ли девочка о том, что он смотрит через зеркало? Тревожил ли ее этот взгляд из-под обильной каледонской шевелюры, скрывавшей от нее глаза, пристально и нежно устремленные на нее?

Трудно сказать. У юных девочек бывают иногда довольно странные фантазии. И, как это ни странно, тридцатилетнему мужчине бывает легче завоевать тринадцатилетнюю девочку, чем девушку десятью годами старше! В юном возрасте молодое сердце, не способное заподозрить обман, уступает более естественным природным инстинктам, впитывая новые ощущения, словно губка, и от этого приходящее в восторг. Только позже опыт, приобретенный в мире зла, учит девушку скрывать свои чувства и относиться к поклоннику с подозрением.

В течение всех этих двенадцати дней Майнард много думал о девочке, на которую смотрел через зеркало, — множество мыслей было о том, как же она к нему относится.

Но вот на горизонте показался мыс Клие, а он так ни на йоту и не приблизился к пониманию ее чувств по сравнению с тем моментом, когда увидел ее впервые, проплывая мимо Санди Хука! Но это ничего не меняло. Когда он стоял рядом с австрийцем на палубе парохода, проходящего вдоль южного берега его родной земли, он повторил те же самые слова, которые произнес перед Статен-Айлендом:

— У меня есть предчувствие, что эта девочка все же будет моей женой!

И снова он повторил эти слова в заливе Мерсей, где судно-челнок, пришвартовавшись к большому океанскому пароходу, принимало на борт пассажиров, среди которых были сэр Джордж Вернон и его дочь, и они вскоре должны были исчезнуть из поля зрения Майнарда, исчезнуть, чтобы, возможно, никогда больше не появиться.

Что же дало основание для этого предчувствия, такого с виду абсурдного? Первый пристальный взгляд на палубе, где он впервые ее увидел; долгие многократные взгляды в обеденной комнате через зеркало; прощальный взгляд, когда она покидала пароход, чтобы подняться по лестнице в челнок, — могло ли все это иметь какое-либо значение для него?

Даже он, тот, кто ощущал все это на себе, не мог ответить на такой вопрос. Он мог только повторить себе слова, которые слышал у мексиканцев: «Quien sabe [44] Кто его знает? (исп.) ?»

Пока он раздумывал, произошел случай, который неожиданно подтвердил его предчувствия.

Когда пассажиры переходили с парохода на челнок, чуть не приключилось несчастье. Аристократ экс-губернатор, оттесненный толпой и оттого растерявшийся, оказался на пароходе одним из последних; только Майнард, Розенвельд и еще несколько человек вежливо пропускали его вперед. Багаж был уже погружен. Сэр Джордж вступил на лестницу, его дочь следом; мулатка с мешком, делавшим из одного пассажира двоих, должна была подниматься за ними.

Дул ветер, течение было довольно сильным, и неожиданно пришел в движение буксир, удерживающий два судна вместе. Стоящий на якоре пароход удержался на месте, а вот челнок начало сносить. Трап резко дернуло, его конец отсоединился как раз в тот момент, когда сэр Джордж ступил на челнок. В следующее мгновенье лестница с грохотом опустилась на палубу, находящуюся ниже.

Служанку, которая была еще рядом с перилами, легко затащили обратно. Но девочка, которая была уже в середине пути, могла упасть в воду. У пассажиров одновременно вырвался громкий крик ужаса. Бедняжка ухватилась руками за веревку и висела на ней; наклонная доска трапа под ногами поддерживала ее очень слабо.

В следующее мгновенье доска отделилась от челнока, который продолжало сносить. В результате упал и второй конец трапа, но прежде, чем это случилось, человек, скользнувший вниз, обхватил подвергавшуюся опасности девочку сильной рукой и перенес ее назад, за перила парохода!

Вся неприязнь сэра Джорджа Вернона к капитану Майнарду бесследно исчезла, ибо именно Майнард спас ребенка. Расставаясь после высадки в Ливерпуле, джентльмены крепко пожали друг другу руки и обменялись визитными карточками — на карточке английского баронета [45] Английский дворянский титул. , приглашавшей революционного лидера посетить его имение, был адрес: «Вернон Парк, Севеноукс Кент». Не стоит и говорить, что Майнард обещал принять приглашение, когда будет возможность, и хорошо запомнил этот адрес.

Теперь он сильнее, чем когда-либо, верил своему безумному предчувствию, поскольку видел лицо девочки, ее глубокие синие глаза, смотревшие с благодарностью из окна вагона, увозящего сэра Джорджа и его семью с пристани.

Глаза Майнарда отражали его розовые мечты; и после того как англичане исчезли из поля зрения, он еще долго стоял и думал о них. Как же неприятно было, что его отвлекли от этих мечтаний, даже несмотря на то что отвлек голос такого друга, как Розенвельд!

Граф шел к нему, держа в руке газету.

Это была лондонская «Таймс», и новости она содержала крайне неприятные, правда, ожидаемые. Журналы, которые приносил на борт парохода курьер, — как обычно, трехдневной давности — уже подготовили их к этой новости — то, что они читали теперь, только подтверждало ее.

— Это правда! — сказал Розенвельд, показывая на набранный крупным шрифтом заголовок:

ПРУССКИЕ ВОЙСКА ВЗЯЛИ РАСТАД!

РЕВОЛЮЦИЯ В БАВАРИИ ПОДАВЛЕНА!

Когда он показал этот кричащий заголовок, грубое ругательство, достойное шиллеровского студента-разбойника, сорвалось с его губ, и он с силой пнул плавающую пристань, как будто стремился разбить ее нижнюю доску.

— Проклятие! — кричал он. — Будь трижды проклят этот клятвопреступник, король Пруссии! И эти глупцы, северные немцы! Я знал, что он нарушит данную клятву!

Майнард, хотя ему также было невесело, переживал меньше. Возможно, это разочарование было для него не таким чувствительным из-за мыслей о золотоволосой девочке. Она все еще в Англии, и он, похоже, теперь здесь задержится. Такова была его первая мысль. Это не влияло на его решение, он лишь вскользь подумал об этом. Через мгновение раздалось восклицание Розенвельда, прочитавшего следующую новость газеты.

— Кошут все еще удерживает власть в Венгрии, хотя русская армия, как сообщают, окружила Арад! — Слава Богу! — кричал Розенвельд. — У нас все еще есть шанс подоспеть к ним на помощь вовремя!

— Может, нам стоит подождать остальных? Я боюсь, что без них от нас там будет мало толку, — воспоминание об ангельской девочке сделало ангела и из Майнарда.