Джордж Оруэлл - Ферма животных

В первые минуты животные никак не могли поверить своему счастью. Они начали с того, что всем отрядом прогалопировали вдоль границ фермы, словно хотели удостовериться в том, что ни одно человеческое существо не прячется в её закоулках; потом все вместе помчались к постройкам, чтобы уничтожить следы ненавистного царства Джонса. Они взломали кладовую при конюшне; мундштуки, хомуты, цепи для собак, безжалостные ножи, которыми Джонс кастрировал кабанов и баранов, — всё полетело в колодец. Вожжи, уздечки, шоры, унизительные торбы для кормежки — были брошены в костер, где жгли мусор. Туда же швырнули кнуты. Все присутствующие ошалели от восторга, глядя на пылающие кнуты. А Снежок бросил в пламя и ленты, которыми обычно украшали гривы и хвосты лошадей в базарные дни.

«Ленты, — сказал он, — следует приравнять к одежде, которая отличает людей от нас. Все животные должны ходить голыми».

Услышав это, Боксер принес маленькую соломенную шляпу, которую носил летом, чтобы мухи не заползали ему в уши, и кинул её в огонь.

Очень скоро животные разрушили всё, что напоминало им о м-ре Джонсе. Затем Наполеон снова повел их к амбару и каждому выдал двойную порцию кукурузы, а собакам по две галеты. Потом спели «Звери Англии» от начала до конца семь раз подряд, и затем расположились на ночлег. Спали они в эту ночь, как никогда.

На рассвете все проснулись, как обычно, но вспомнив сразу же о замечательном событии, выбежали на пастбище. В отдалении располагался небольшой холм, с которого хорошо была видна почти вся территория фермы. Животные взбежали на вершину холма и осмотрели окрестности. Все, что видели они вокруг в ясном свете утра, принадлежало им! Эта мысль вселила в них такой восторг, что они понеслись во всю прыть по кругу, время от времени высоко подпрыгивая, чтобы дать выход своему возбуждению. Они катались по росистой траве, захватывая её губами, наслаждаясь её сладостным летним соком; они взрывали комки черной земли и, дрожа, вдыхали её аромат. Затем они пустились в торжественный обход фермы, онемев от восхищения, созерцали её пахотные земли, луг, сад, пруд, рощу. Они видели всё окружающее как будто впервые и никак не могли поверить, что это принадлежало им одним.

Потом они потянулись назад, к постройкам, и в молчании остановились у жилого дома. Хотя и он теперь принадлежал им, но войти было страшно. Однако после минутного колебания Снежок и Наполеон толкнули дверь, и все животные вошли в дом один за другим, ступая с величайшей осторожностью, чтобы не повредить чего-нибудь. На цыпочках они шли из комнаты в комнату, понизив голос до шёпота, взирая в изумлении на предметы немыслимой роскоши: кровати с перинами, зеркала, кушетку, набитую волосом, брюссельский ковер, литографию с изображением королевы Виктории над камином в гостиной. Они уже были у лестницы, когда кто-то заметил, что нет Молли. Возвратившись, они обнаружили Молли в лучшей спальне дома. Взяв со столика миссис Джонс голубую ленту, Молли приложила её к своему плечу и с глупейшим кокетством рассматривала себя в зеркало. Ей сделали резкий выговор. Все покинули дом. Несколько окороков, висевших в кухне, были вынесены наружу для погребения, бочонок пива, стоявший в кладовой, Боксер расщепил одним ударом копыта, но больше они ничего в доме не тронули. Тут же единогласно приняли решение: сохранить дом, как музей. Все согласились с тем, что никогда ни одно животное жить в доме не должно.

После завтрака Снежок и Наполеон снова собрали животных.

«Товарищи, сказал Снежок, сейчас половина шестого, весь день впереди. Сегодня мы начинаем уборку сена. Но есть один вопрос, который следует решить прежде всего».

И свиньи рассказали всем, что за последние три месяца они научились читать и писать по старому букварю, принадлежавшему некогда детям Джонса, и потом выброшенному на свалку. Наполеон послал за черной и белой краской и подвел всех к тяжелым воротам, отгораживавшим ферму от дороги. Затем Снежок (именно он лучше всех владел искусством письма) зажал в копытце кисть, закрасил на арке ворот слова «Ферма УСАДЬБА» и вместо них вывел «Ферма ЖИВОТНЫХ». Так должна была отныне называться эта ферма. И снова все отправились к постройкам. Наполеон и Снежок послали за лестницей, которую по их указаниям приставили к задней стенке большого амбара. Они объявили, что благодаря исследованиям, проведенным за последние три месяца, свиньям удалось свести принципы Анимализма к Семи Главным Заповедям. Теперь эти заповеди будут вечно верны. С заметным трудом (нелегко свинье сохранять равновесие, стоя на лестнице) Снежок забрался наверх и принялся за работу. А Пискун, стоя на несколько ступенек ниже, держал для него горшок с краской. Семь Заповедей были начертаны на шершавой стене большими белыми буквами, чтобы их можно было прочесть, даже стоя в тридцати метрах от стены. Они гласили:

Семь заповедей.

1. Всякий, кто ходит на двух ногах — враг.

2. Всякий четвероногий или крылатый — друг.

3. Ни одно животное да не носит одежды.

4. Ни одно животное да не спит в кровати.

5. Ни одно животное да не вкусит спиртного,

6. Ни одно животное да не убьет другое животное.

7. Все животные равны.

Всё было написано очень аккуратно, лишь слово «друг» написалось «дург», да одно «И» оказалось перевернутым, А в остальном орфография была безупречная. Для неграмотных Снежок прочел написанное вслух. Все животные кивали головами, выражая полнейшее согласие, а самые умные тут же начали заучивать Заповеди наизусть.

«А теперь, товарищи», вскричал Снежок, отбрасывая кисть, — на луг! Пусть будет делом чести для нас убрать сено быстрее, чем убирали Джонс и его люди».

Но в этот момент три коровы, которые уже давно заметно беспокоились, громко запротестовали. Их не доили уже 24 часа, и каждой из них казалось, что вымя у неё вот-вот лопнет. Немного поразмыслив, свиньи послали за вёдрами и подоили коров довольно успешно, так как их копытца оказались хорошо приспособленными к этой работе. Вскоре пять подойников наполнились парным молоком, на которое многие животные взирали с немалым интересом.

«А что будет с молоком?» спросил кто-то.

«Джонс иногда подмешивал нам молоко в сечку» — заметила одна из кур.

— Что нам до молока, товарищи! — вскричал Наполеон, загораживая своим корпусом ведра. — О нём позаботятся. Сенокос важнее. Товарищ Снежок поведет вас. Я последую за вами через несколько минут. Вперед, товарищи! Сено ждёт!

И животные отправились на луг — начинать уборку сена, а вернувшись вечером, заметили, что молоко исчезло.

Сколько пота пролили они, убирая сено! Но все старания были вознаграждены: урожай оказался ещё богаче, чем они надеялись.