Жозе Эса де Кейрош - Семейство Майя

Приглашения были разосланы, ужин назначен на понедельник, и Эга тщательно обсудил с метрдотелем «Центральный» меню предстоящего ужина; тот посоветовал побольше цветов и два ананаса для украшения стола; также, осведомившись, какое из блюд должно быть приготовлено a la Коэн, он порекомендовал tomates farcies a la Коэн [27] Фаршированные томаты по-коэновски (фр.). …

В понедельник, в шесть часов, Карлос, спускаясь по Розмариновой улице к отелю «Центральный» и проходя мимо антикварной лавки дядюшки Абраама, заметил там Крафта.

Карлос вошел в лавку. Старый еврей показывал Крафту какой-то поддельный фаянс Рато, но при виде Карлоса приподнял на голове грязную ермолку и согнулся перед ним в поясном поклоне, приложив обе руки к сердцу.

Затем на ломаном языке с примесью английских слов он обратился к благородному сеньору дону Карлосу да Майа, достойнейшему сеньору, beautiful [28] Красивый (англ.). джентльмену с покорнейшей просьбой: не удостоит ли тот своим вниманием одну чудесную вещицу, которую он приберег для него; пусть generous [29] Благородный (англ.). джентльмен лишь взглянет — чудесная вещица, вот она, прислонена к спинке кресла. Это был портрет испанки, схваченный грубыми эскизными масками: с кричащего, ярко-розового фона на Карлоса глядело потасканное лицо старой распутницы, тронутое оспой, набеленное, источающее порок; она улыбалась зазывно и многообещающе.

Карлос, не выразив никаких чувств, предложил десять тостанов. Крафт даже онемел от подобной расточительности, а хитрый Абраам, беззвучно смеясь спрятанным в зарослях седой бороды огромным ртом с торчащим в нем одиноким зубом, наслаждался «шуткой богатого сеньора». Десять тостанчиков! Да если б портретик имел внизу подпись Фортуни, он стоил бы десять тысчоночек! Но, увы, прославленного имени здесь нету… Однако все же цена ему десять банкнотиков по двадцать мильрейсов…

— Десять веревок, чтоб тебя повесить, бессовестный иудей! — не выдержал Карлос.

И они с Крафтом покинули лавку, а старый мошенник, согнувшись в низком поклоне и прижимая руки к сердцу, рассыпался с порога в пожеланиях счастья благородным господам…

— Ничего стоящего у старого Абраама нет, — сказал Карлос.

— У него есть дочка, — возразил Крафт.

Карлос видел дочку Абраама и находил ее красивой, но уж больно она была неопрятна. Поскольку они заговорили об антикваре, Карлос стал расспрашивать Крафта о его собственной коллекции в Оливаесе, которую Эга, несмотря на свое презрение к bibelots и антикварной мебели, расписывал ему как чудо из чудес.

Крафт только пожал плечами.

— Эга ничего в этом не понимает. Даже в Лиссабоне моя коллекция не сойдет за антикварное собрание. Просто старье, купленное по случаю… От которого, впрочем, я надеюсь вскоре избавиться.

Карлос был удивлен. Из слов Эги он заключил, что коллекция Крафта составлялась им с большой любовью на протяжении многих лет, стоила ему немалых трудов и была гордостью и попечением его жизни.

Крафт улыбался, слушая эту легенду. На самом деле он лишь в 1872 году начал интересоваться старинными вещами — когда приехал из Южной Америки; и все, что он случайно покупал то тут, то там, он свозил в Оливаес — дом, который он снял из чистой причуды однажды утром: тогда эта лачуга показалась ему очень живописной в лучах апрельского солнца. Но теперь, как только он избавится от всего, что им собрано, он займется коллекционированием исключительно произведений искусства XVIII века.

— И тоже в Оливаесе?

— Нет. В моем поместье неподалеку от Порто, на самом берегу реки.

Они уже вошли в перистиль отеля, когда со стороны Арсенальной улицы к отелю подлетела коляска и остановилась на всем ходу у дверей.

Величественный седой негр во фрачной паре подскочил к дверце коляски: сидевший там сухопарый молодой человек с очень черной бородой подал на руки негру премиленькую собачку шотландской породы с пышной, тонкой, как шелк, серебристой шерстью; затем он, не спеша и рисуясь, вышел из коляски и, предложив руку, помог выйти высокой белокурой даме, чье лицо было наполовину скрыто темной густой вуалеткой, оттенявшей нежность ее матовой кожи. Крафт и Карлос посторонились, и она прошествовала мимо них, подобно богине, божественно сложенная, в сиянии золотых волос и аромате духов. На ней был костюм из белого генуэзского бархата, и на какую-то секунду на каменных плитах перистиля блеснул лак ее туфель. Молодой человек, облаченный в клетчатый английский костюм, шел рядом, небрежно вскрывая какую-то телеграмму; негр следовал за ними с собачкой на руках. Среди мертвой тишины голос Крафта прошептал:

— Tres chic! [30] Весьма шикарная особа (фр.).

Наверху, в кабинете, указанном им слугой, их ждал Эга: он сидел на сафьяновом диване и беседовал с низеньким толстым юношей, завитым, словно провинциальный новобрачный, с камелией в петлице и в небесно-голубой манишке. Крафт был с ним знаком; Эга представил Карлосу сеньора Дамазо Салседе и велел подать вермут, поскольку, как он полагал, для абсента, этого изысканного, дьявольского напитка поэтов, время слишком позднее…

Зимний день выдался мягким, солнечным, и оба окна были открыты. Над рекой, в небесной шири с высокими розовеющими тучками, угасал в райском покое, без единого дуновения, вечер; на противоположном берегу далекие поля тонули в бархатистой фиолетовой дымке, а у причала громоздкие грузовые суда, изящно вытянутые иностранные пароходы, два английских броненосца дремали, неподвижные, словно охваченные ленью, размягченные лаской чарующего климата…

— Мы сейчас видели внизу, — заговорил Крафт, усаживаясь на диван, — великолепную женщину с великолепной собачкой-грифоном и великолепным негром-лакеем!

Сеньор Дамазо Салседе, не сводивший глаз с Карлоса, тут же откликнулся:

— О, я их хорошо знаю! Это супруги Кастро Гомес… Я их хорошо знаю… Мы вместе плыли из Бордо… Весьма шикарная пара, и живут в Париже.

Карлос обернулся к нему, приглядываясь, и спросил, приветливо и с явным интересом:

— Вы, сеньор Салседе, прибыли сегодня из Бордо?

Слова Карлоса усладили слух Дамазо, подобно голосу с небес: вскочив с дивана, он приблизился к сеньору Майа, расплывшись в улыбке:

— Я прибыл сюда две недели назад на «Ориноко». Из Парижа… Я езжу туда спускать денежки… А с этой парой я познакомился в Бордо. По правде сказать, я познакомился с ними на пароходе. И мы вместе останавливались в нантском отеле. Очень шикарные люди: камердинер, английская гувернантка для девочки, горничная и больше двадцати чемоданов багажа… Настоящий шик! Невероятно, но они бразильцы… У нее нет никакого sutaque [31] Акцента (фр.). , она говорит, как мы с вами. У него есть sutaque, и заметный. Но все же он тоже элегантен, как вам кажется?