Любен Каравелов - Болгары старого времени

— А Берлинский трактат? {155} 155 По Берлинскому договору (1878 г.) Македония, входившая по Сан-Стефанскому мирному договору в состав Болгарии, была возвращена под власть Турции.

— А ну его!.. Давай о другом. Скажи ты мне, пожалуйста, Драгана Цанкова {156} 156 Драган Цанков (1828–1911) — лидер прогрессивно-либеральной партии, русофил. В период стамболовского правления был в эмиграции в России. знаешь?

— Да, могу сказать: знаю хорошо.

— Э? — Тут бай Ганю, чтоб оттенить лукавый смысл вопроса, пошевелил пальцами. — Что ты скажешь насчет него?

— По-моему, он хороший патриот.

Бай Ганю с деланным смехом покачал головой:

— Па-три-от? Хе-хе-хе, кабы ты знал, что это за птица! Хоть бы день подумал о своем отечестве. Он хлопочет только о себе да о своем зяте. С малых лет такой, я его знаю. Коли хочешь патриота видеть, так вот мы и есть настоящие патриоты. Посмотри на меня хорошенько! Мне не двести, а хоть сто пятьдесят в месяц положи: увидишь, что за эти деньги бай Ганю сделает… Ты, твоя милость, как меня понимаешь? Это тебе не Абиссиния… {157} 157 В 1895 году Италия без объявления войны начала военные действия против Эфиопии (Абиссинии).

— Вы обедали, господин Балканский?

— Почему спрашиваешь? Хочешь обедом угостить, а?.. Согласен. Или мы не славяне?

Интервью было прервано.

Господин редактор!

Один господин, знающий, что я — в дружеских отношениях с лицом, собирающим материалы о бай Ганю, просил меня вручить этому лицу прилагаемое письмо. Оно так оригинально и характерно, что было бы неплохо, если бы вы напечатали его в газете «Знаме» {158} 158 «Знаме» — орган демократической партии. в виде подвала. Как оно попало в руки того, кто мне его передал, я не знаю.

Счастливец {159} 159 Счастливец — самый известный из псевдонимов А. Константинова. .

София, 30 октября 1895 г.

«Г-ну редактору газеты „Не время“ {160} 160 А. Константинов иронически называет так газету «Прогресс», с приходом к власти Стоилова сменившую оппозиционный курс на проправительственный. Одним из редакторов газеты был К. Величков, видный член консервативной, или соединистской, партии Румелии. Добившись победы на выборах, на которых партия выступала под лозунгом объединения Румелии (Южной Болгарии) с Болгарским княжеством (Северной Болгарией), лидеры партии заявили, что еще не время для объединения. .

Ах ты, сопляк! Что ж это ты вздумал наклепать на меня в газете „Не время“, будто я в оппозиции, а? Какая тебя муха укусила? Так тебе и пошел бай Ганю в оппозицию, мой милый! Или ты, может, решил: чем вас меньше будет, тем на каждого больше придется? Не так ты прост, я тебя знаю. А все-таки простоват, скажу тебе откровенно. И не то что простоват, а зелен еще. Насчет этих дел ты меня, старика, спроси. Ты, можно сказать, вчера только жирную кость урвал, а я ее уже девять лет грызу и выпускать не собираюсь. А по чистой совести сказать тебе: и на тебя, и на меня хватит. Да здравствует Народная! {161} 161 Народная партия, или партия народняков, стоявшая тогда у власти. Я когда еще в Софию ездил с депутацией-то, просить, чтоб висельник тот в отставку не уходил, тогда еще — помнишь, на Враждебненском постоялом дворе? — тогда еще понял, что нет никакого расчета в оппозиции быть. Ты спросишь почему? А очень даже просто: потому — на тебя будут все шишки валиться, а люди добрые тем временем — свои дела обтяпывать. И какие люди-то: как на подбор — молодцы, ученые, дошлые. Прежние-то наши больно уж стоеросы были. Воровали на глазах, тащили силком, по-дурацки, неловко, всякий разврат позволили себе, женскую, а то и девичью честь марали… Верно ведь, милый? Ну и попали-таки обеими ногами в капкан. А теперешние наши — не такие. Насчет разврата — ни-ни. То есть, как тебе сказать — не то что ни-ни, а кто же полезет на Джендем-тепе, да на Небет-тепе, да в бани расспрашивать, где что творится. Да и кому какое до этого дело? А насчет торговлишки смекают — что правда, то правда. Так дела повели, что хоть стыдно признаться, братец, а и я руками развел. Молодцы, сукины дети! Вот она, наука-то, на что пригодиться может! С такими людьми дела делать — это я понимаю. Прежние-то наши все порушить были готовы: и били, и вешали, и стреляли — много погубили народу. И за что?.. За всякую ерунду. А нынче? Нынче только во время выборов пошевелиться не дают, а так — свобода! Кричи себе вволю, ругайся, на стену лезь — никто тебе ни слова. И зачем им оппозицию трогать? Пускай себе шумит, все равно никто ее не слушает. Наши только в ус себе посмеиваются. Власть у них в руках — море им по колено. И вот теперь, когда столько железных дорог будут строить, столько акционерных обществ заводить, столько пристаней сооружать, ты как раз нашел время на меня клепать, будто я в оппозиции. Больше не делай этого, братец. Неужели такова твоя дружба? Позавидовал ты мне, что ли? Так разве ты меньше моего загребаешь? Подсчитай-ка, из скольких мест тебе денежки текут. А у меня что? Торговлишка кой-какая — и все. И уж коли на то пошло, — ежели хочешь знать, такие дела полюбовно делаются. Ты мне поможешь подобраться к жирному пирогу, — так неужто думаешь, я тебя не отблагодарю? Мне порядок известен. Да мало того: ты, черт этакий, там так загнул, что можно даже подумать, будто я против Особы. Это я-то! Ишь каким верным человеком ты меня считаешь. Ведь договорились как будто, что сейчас не время . Понятное дело, не будь власть в наших руках, сиди мы в сторонке да облизывайся, ясно, невтерпеж тогда станет, и всех подряд поносить начнешь, — Особ туда же. Но теперь, когда мы обеими руками в пирог вцепились и как раз время к старости себя обеспечить, разве стану я насчет Особы всякие слова говорить? Бай Ганю не дурак, не беспокойся: он знает, когда „за здравие“ возглашать, когда „за упокой“. У него что ни „здравие“ — то предприятие. А придет время , на другой лад возгласим. Ничего не поделаешь — жизнь. Уж в чем, в чем, а в этой-то философии знатно понаторели, будь она неладна.

А вот с ломчанами как — не пересолили наши, милый? Слышу — раненые, убитые… {162} 162 Речь идет о событиях, разыгравшихся в Ломе во время дополнительных выборов в Народное собрание в январе 1895 года. Чтобы помешать избранию оппозиционного депутата, полиция и солдаты ворвались на избирательный участок, ранили около пятидесяти человек и разогнали избирателей. В октябре 1895 года в Ломе был созван митинг, участники которого должны были потребовать кассации незаконных выборов. Когда граждане подписывали протест в Народное собрание, конный отряд с саблями и дубинками врезался в толпу. Было убито два человека. Полегче бы… А то тому вон руки отрезали… {163} 163 Имеется в виду Стамболов. 3 июля 1895 года на него было совершено покушение. Врачи, пытаясь спасти раненого, ампутировали ему руки. Как бы время-то назад не повернуло.