Любен Каравелов - Болгары старого времени

— Ну нет, больше никто не придет.

— Пусть только посмеет.

— Прощайте!

— Спокойной ночи.

И они разошлись.

Прежде чем выйти из школьного двора, Македонский прошел в угол, где были сложены колотые дрова, и взял охапку поленьев. Догнав Хаджию, возвращавшегося в свою хибарку, он шепнул ему:

— Дрова эти народные, ну и мы тоже народные.

Спустилась темная-темная ночь. На безлюдных улицах буйствовал ветер. Друзья молча спешили добраться до дома. По пути ночная стража остановила Македонского и спросила, что он несет.

— То, что в такую ночь нужнее всего, братец мой, — ответил Македонский по-румынски и тут же выругал стражника по-болгарски.

Друзья вошли в хибарку; Хаджия чиркнул спичкой и зажег свечу. В комнате стояла отчаянная стужа. Печь зияла, немая и холодная. Македонский бросил дрова на пол.

— Подожди; сейчас Я заткну пасть этому чудовищу. Ишь, разинуло рот! Слушай, как заревет, — сказал Македонский, нагибаясь со свечой к топке и разгребая золу. И тотчас отпрянул, бледный и растерянный.

— Хаджия, у чудовища в пасти змея! Видел ли ты что-нибудь подобное?

— Что?

— Змея забралась в печь и свернулась клубком в золе.

— Вот дьявольщина! — выругался Хаджия. — Змея? В такой холод? Так она же дохлая.

— В самом деле не шевелится: закоченела, как я на Дунае. Постой, я ее дерну… — И он изо всех сил стиснул ее длинными щипцами.

— Ух, и тяжелая же, точно свинцом набита. Эге, да это, пожалуй, не змея… Что-то вроде зеленой кожи.

— Осторожней, — невольно вырвалось у Хаджии, который тоже стал на колени и нагнулся к печке.

Македонский уже не стискивал, а теребил змееподобную вещь. Наконец он подтянул ее к краю топки, и она со звоном упала на пол.

— Да это кошель! — воскликнул Македонский.

— Полный! — заорал Хаджия.

И оба вцепились в находку. Но Македонский победил, и она оказалась в его руках. Хаджия весь дрожал, а Македонский инстинктивно отводил кошель от алчных взглядов товарища. И вдруг на пол посыпались блестящие золотые. Хаджия бросился к ним, как сумасшедший.

— Стой! — закричал Македонский, схватив его сильной рукой за шиворот. — Все, что есть, все пополам!

— Давай делить, давай делить! — тяжело дыша, заторопил его Хаджия.

Они вытрясли все. Кучка монет поблескивала на полу. Хэши изумленно смотрели друг на друга.

— Кто над нами так зло шутит? — воскликнул Македонский.

— Леший его знает… судьба, — ответил Хаджия.

— Почему же она не послала нам этого богатства вовремя, а под самый конец зимы? Ну, все равно, и на том спасибо, — сказал Македонский и начал считать деньги.

— Черт возьми! — ударил себя по лбу Хаджия. — Куриные мои мозги. Да это Попче засунул сюда кошель, прячет от нас, мошенник. Значит, он обчистил турка. Понимаешь? Вот и стихи его тут валяются…

— Как! И этот протестант способен на такие дела? — позавидовал Македонский. — Ровно сто сорок штук: возьми вот эту кучку, а я свои круглячки суну себе за пазуху, чтобы их мыши не съели…

Друзья набили карманы золотом, которое весело позвякивало..

— Ух! Даже вспотел, жарко стало. И впрямь золото греет, — засмеялся Македонский. — Неужто мы будем ночевать здесь, как скоты?

— В гостиницу «Петербург»! — предложил Хаджия.

— К черту твой «Петербург»! Уж очень далеко!.. Ну, ладно. Пусть будет «Петербург». Эх, хоть бы пролетка попалась.

Хэши поднялись и направились к выходу. Македонский презрительно окинул глазами убогую комнату:

— Дрова пускай останутся Попче… Я ему принес готовенькие… целый час тащил. Пусть знает дружбу Македонского.

В июне 1876 года, накануне сербско-турецкой войны {74} 74 Речь идет о сербско-турецкой войне 1876 года, в которой принимало участие значительное число русских и болгарских добровольцев; война закончилась поражением сербской армии и вмешательством России, потребовавшей от Турции приостановить военные действия. , в кафе Лабас в Бухаресте, за столиком, заваленным европейскими газетами, оживленно беседовала группа болгар. Остальные столики занимали румыны, евреи, французы, немцы и прочие иностранцы. Одни спорили о политике, другие за кружкой пива просматривали газеты.

Собравшееся общество обсуждало последние тревожные известия о неизбежной войне.

Если бы кто-нибудь вздумал прислушаться к разговорам за любым столиком, для него сразу стало бы ясно, что эти иностранцы сочувствуют туркам. Все они ждали момента, когда маленькая Сербия будет раздавлена огромными силами Абдул-Керим-паши {75} 75 Абдул-Керим-паша — турецкий генерал, командовавший турецкой армией в сербско-турецкую войну 1876 года. , сосредоточенными на сербской границе. То и дело раздавались восклицания, оскорбительные не только для сербов, но и для всех славян вообще.

Иначе чувствовала и думала лишь небольшая группа болгар, находившаяся в кафе.

— По последним сведениям, в Сербии в данное время под ружьем девяносто три тысячи. Если так, — это немало, — заявил маленький, толстый, смуглый болгарин с черной мушкой под нижней губой. Его изящный костюм, цилиндр и дородность красноречиво говорили о том, что этот политик — из богачей. В произведениях Каравелова показан такой тип бухарестского болгарина.

— Да еще добавьте к этому генерала Черняева {76} 76 Черняев М. Г. (1828–1898) — русский генерал; в 1876 году по предложению сербского правительства принял на себя командование сербскими войсками в войне с Турцией. — глубокомысленно заметил весьма элегантный молодой человек со шрамом на щеке и тупым взглядом.

— Агентство Гавас сообщает, что Россия сосредоточивает свои войска в Бессарабии и что сюда направляются многочисленные русские добровольцы. Россия ни в коем случае не оставит Сербию, — заключил третий собеседник, человек лет тридцати, с сухим, бесстрастным лицом.

— Где же эти наши болгарские бродяги? Посмотреть бы их теперь на деле! Пусть покажут свои патриотические чувства! Всю зиму о них кричали, — язвительно заметил первый собеседник и сердито откашлялся.

Молодой человек со шрамом трижды кивнул головой в знак согласия.

— Я, господин Гробов, говорил то же самое вчера хозяину. Все они прячутся в норы, а Сербия, можно сказать, усиленно рассчитывает на болгар.

— А к чему привело их восстание?.. — продолжал Гробов. — Пустое! Добились только того, что турки перерезали сто тысяч невинных болгар… Восстание! Чепуха! Разве они спрашивали кого-нибудь, когда поднимали восстание?

И Гробов нахмурился.

— Представьте себе, — вставил господин со шрамом, — вчера, нет, позавчера приходит ко мне в контору какой-то Македонский. «Что тебе?» — спрашиваю. Говорит: «Прошу помочь бедным хэшам, отправляющимся добровольцами в Сербию». Ха, ха, ха… Слыхали? Какой-то Македонский просит помощи для бедных добровольцев!.. Эти люди врут не краснея! Мерзавцы!