Любен Каравелов - Болгары старого времени

Вместе с Брычковым, Хаджией и Бебровским его осудили на пять лет тюрьмы за ограбление кассы Петреску, которую хэши на одном из своих собраний решили экспроприировать, чтобы вооружить, одеть и снабдить всем необходимым новый отряд и таким образом обеспечить его формирование. После трехлетнего заключения Владыков бежал из тюрьмы, переоделся и встретился здесь с выпущенными ранее товарищами. Относительной легкостью наказания четверо хэшей были обязаны больше всего красноречию защитника. В день заседания суда, в присутствии многочисленной публики, он, признавая перед судом виновность четырех подсудимых (которую они и не могли отрицать), в своей защите с особенным упорством и горячностью остановился на мотивах кражи. Подробно и обстоятельно он осветил тяжелое положение порабощенного соседнего народа; говорил о громадных усилиях и жертвах его сынов в борьбе за свободу; о многократных попытках к восстанию, подавленному ценою крови многих тысяч несчастных жертв; о необходимости огромных средств для организации новых отрядов в гостеприимной стране «великодушных потомков римлян»; об увлечении идеей, захватившей горячие головы болгарских патриотов, решивших любой ценой, даже ценою своей чести — более дорогой, чем сама жизнь, помочь своему отечеству; о великом патриотизме, который оправдывает все; о благородной цели обвиняемых, которые по природе своей не были ворами, а стали ими из самых высоких побуждений, С помощью документов и различных справок он доказал, что действительно отряд тогда формировался и что для него необходимы были деньги; охарактеризовал подсудимые, особенно Владыкова — трудолюбивого школьного учителя, и Брычкова — поэта-патриота (о Хаджии и Бебровском не упомянул вовсе); он взывал к гуманности и благородству судей, которые призваны вынести судебное решение не закоренелым преступникам, а молодым интеллигентам — надежде и гордости их порабощенного отечества, — и привел в умиление всех присутствовавших на суде, которые восторженно ему аплодировали. Судьи удалились на совещание. В своем решении суд признал смягчающие вину обстоятельства и приговорил обвиняемых к пяти и трем годам заключения вместо пятнадцати. Публика встретила приговор овацией, и многие с благодарностью пожимали руку адвокату.

Этим адвокатом был сам Ботев {78} 78 Ботев Христо (1848–1876) — великий болгарский поэт и мыслитель, идеолог и вождь национально-освободительного движения 60–70-х годов, предшественник научного социализма в Болгарии, «страстный поборник вечной дружбы с великим русским народом» (Г. Димитров). Погиб смертью героя в сражении с турками. , специально приехавший из Галаца.

План рухнул, и отряд не был организован. Главным участником ограбления был Македонский (он выработал план и достал инструменты), но его не поймали и не выдали. Долгое время он посещал несчастных товарищей в тюрьме и, чтобы облегчить им тяжесть заключения, приносил туда всякую вкусную снедь и, меняя найденное в печке золото, снабжал их понемногу деньгами. Он продолжал помогать им и теперь, играя с успехом в карты и выпрашивая по франку у болгарских благотворителей.

Хэши нетерпеливо ждали того момента, когда Сербия объявит войну, чтобы в качестве добровольцев принять участие в борьбе против врагов всех славян.

Вечером в ресторане гостиницы «Трансильвания» собралась большая часть хэшей, с которыми мы уже познакомились в Браиле. Брычков быстро и взволнованно читал вслух последний номер газеты «Стара-планина» {79} 79 «Стара-планина» — политическая газета, издававшаяся в Бухаресте в 1876 году С. Бобчевым (Прим. автора.) Кроме повстанцев, здесь были только что приехавшие из России болгарские студенты, несколько русских добровольцев в белых полотняных кителях и белых фуражках с нашитыми красными крестами, наконец два огромных черногорца, прибывшие из Царьграда через Сулин. Все эти люди остановились в Бухаресте, с тем чтобы отсюда направиться в Сербию. Хэши, видевшие русских впервые, смотрели на них с любопытством и искренней симпатией. Смотрели и не могли насмотреться. А русские, съехавшиеся сюда со всех концов далекой. России, чтобы принять участие в борьбе славян с басурманами, с не меньшим интересом разглядывали своих новых знакомых, вслушивались в их разговоры и, с удивлением улавливая близкие, понятные слова, простодушно говорили:

— Вот оно что, брат, здесь тоже русские, а? Ты понимаешь?

— Еще бы! Это наши братья болгары, — ответил человек, внешность и холеные руки которого выдавали в нем аристократа. Это был граф Ш.

— А куда мы теперь? В Сербию или в Болгарию? Где будем драться?

— Сербия и Болгария — это одно и то же, — отозвался русский, мужчина лет сорока.

— Нет-с… Впрочем, да; обе страны славянские и православные, — пояснил граф.

— А зачем они здесь? Разве они не пойдут в Сербию? Ведь скоро будет война с турками, — поглядывая на болгар, спросил один из русских.

Аристократ пожал плечами.

— Вот эти едут в Сербию, — объяснил студент, указывая на хэшей.

Услышав русскую речь, граф быстро обернулся и приветливо спросил:

— Вы русский? Откуда?

— Из Москвы. Мы — болгарские студенты. Нас привело сюда несчастье, постигшее нашу родину.

Они разговорились. Вскоре к ним примкнули и остальные студенты. Говорили о последних тревожных известиях из Болгарии: о восстании и его неудаче, о надеждах, которые народ возлагает на Россию, о генерале Черняеве. Без всяких церемоний и официальных знакомств эти люди поняли друг друга и сблизились. Их волновала одна общая мысль, одно желание, одна печаль. Все горячей и сердечнее проявлялась братская любовь. Сидевшие поодаль хэши, еще недавно стеснявшиеся подойти к русским, подвинулись ближе. Завязался разговор на каком-то своеобразном славянском языке. Каждому хотелось сказать хотя бы одно русское слово и почувствовать, что его понимают. Всех их воодушевил благородный порыв. Граф заказал шампанское. Запенился прозрачный напиток. Граф встал, поднял свой бокал и торжественно произнес:

— Впервые я увидел болгар в этой стране и, признаюсь, полюбил их всем сердцем. Это новое волнующее чувство, связавшее меня с вашей борьбой и страданиями еще на моей далекой родине, теперь, при встрече с вами, сынами угнетенного славянского народа, стало глубже и сильнее. Мы, русские, как и вы, болгары, спешим помочь, жертвуя своими жизнями, нашим братьям по крови — сербам, доблестно поднявшим знамя борьбы против извечных врагов славянства. Я пью за полный успех нашего правого дела! Я пью за двух родных сестер России: за Болгарию и Сербию!

Громовое, восторженное «ура» грянуло в ответ на прочувствованную речь русского.