Джин Уэбстер - Загадка «Четырех Прудов»

– Гм! – вымолвил полковник. – Два дня назад ты пришел ко мне и попросил жалованье за два месяца вперед, поскольку ты превысил кредит по своему текущему счету, и я отказал тебе. Где, позволь узнать, ты намеревался добыть сто долларов, чтобы вернуть эту сумму?

Краска разлилась по лицу Рэднора.

– У меня они уже были, – Арнольд подтвердит, так как я занял их у него.

– Разумеется, – спокойно вставил я, – все решено по нашему с Рэдом обоюдному согласию. У меня есть его расписка, и я был рад ссудить его деньгами.

– Тебе не достаточно того, сколько даю я, что ты просишь денег у гостей в моем доме?

Рэднор покраснел пуще прежнего, но не издал ни звука. Однако по его взгляду я понимал, что больше терпеть он не будет.

– Выходит, после того, как ты без церемоний взял деньги, кто-то другой украл акции? – произнес полковник.

– Выходит, так, – сказал Рэднор.

– А нет ли у тебя догадки, кто бы мог быть вором?

Прежде чем ответить, Рэд явно ненадолго замешкался. Кровь отлила от его лица, которое вновь стало белым, но, в конце концов, он поднял глаза и твердо ответил.

– Нет, отец, ни малейшей. Я сбит с толку не меньше твоего.

– И ты ничего не слышал ночью? Как я уже говорил, ты спишь как сурок!

Рэд уловил в голосе отца скрытую иронию.

– Я не понимаю, – сказал он.

– Я и сам немного туговат на ухо, но все-таки он меня разбудил. Странно, что ты единственный в доме, кто все проспал.

– Проспал что? Я не знаю, о чем ты говоришь.

Я поспешно вмешался и поведал о нашем приключении с привидением Моисея.

Рэднор слушал, встревоженно поглядывая, но в конце ничего не сказал. Отец проницательно за ним наблюдал и не знаю, что именно – интуиция или некоторая осведомленность – заставило его внезапно поинтересоваться:

– Ты, конечно, всю ночь был дома?

– Нет, – отвечал Рэднор, – меня не было. Я попал в дом только утром и, думаю, что суматоха произошла во время моего отсутствия.

– Я полагаю, мне не дозволяется спросить, где ты провел ночь – это тоже личное дело?

– Да, – ответил Рэднор без колебаний, – это тоже личное дело.

– Которое не прояснит ситуацию с ограблением?

– Ни в малейшей степени.

Соломон принес завтрак и мы втроем сели за стол, однако трапеза была не слишком веселой. Полковник гневно хмурился, у Рэда на лице читалось тревожное недоумение. Ни один из них не пускался в бесполезные разговоры. Я знал, что полковник больше расстроен скрытностью сына, чем кражей акций, и что только мое присутствие мешает ему дать волю своему негодованию. Когда мы поднялись из-за стола, он сухо проговорил:

– Ну, Рэд, какие будут предложения насчет того, как нам выследить вора?

Рэднор медленно покачал головой.

– Прежде всего, мне нужно поговорить с Моисеем и понять, что он на самом деле видел.

– Моисей! – полковник отрывисто рассмеялся. – Он как и все остальные негры. Он не знает, что он видел… Нет, сэр! С меня довольно этих потусторонних штучек: одно дело, когда призрак таскает кур из печи, и совсем другое, когда он начинает красть ценные бумаги из сейфа. Я телеграфирую в Вашингтон с просьбой прислать первоклассного сыщика.

– Прими мой совет, – сказал Рэд, – не делай этого. Сыщики хороши только в книгах. Он спровоцирует скандальную известность и предъявит счет, а ты будешь знать не больше прежнего.

– Тот, кто украл эти облигации, выбросит их на рынок в течение ближайших дней: срок выплаты процентов приходится на первое мая. Я не настолько богат, чтобы упускать пять тысяч долларов, не пошевелив и пальцем ради их возвращения. Я сегодня же вызову по телеграфу сыщика.

– Как тебе будет угодно, – произнес Рэднор, пожав плечами, и повернулся к двери, открывавшейся на галерею. Было видно, что на том конце галереи Моисей явно пересказывает взволнованной аудитории свои ночные приключения. Рэд поманил его и оба они направились через лужайку к лавровой тропинке.

Примерно час спустя Рэд предстал перед моей дверью. После разговора с Моисеем смущенное выражение на его лице не только не уменьшилось, но сделалось еще заметнее. На сей раз он не стал дожидаться предисловий и немедленно перешел к сути мучившей его проблемы.

– Ради бога, Арнольд, не позволяй моему отцу привозить сюда детектива. Я не смею что-либо говорить, ибо мое сопротивление только больше раззадорит его. Но у тебя есть на него кое-какое влияние – скажи ему, что ты юрист и сам обо всем позаботишься.

– Почему ты не хочешь приезда сыщика? – спросил я.

– Боже правый, ну неужели нашей семье не достаточно дурной славы? То Нэн убегает из дома с надсмотрщиком, то Джефф пять лет является позором округа. Я и шагу не могу ступить без того, чтобы ему не придали какого-нибудь злонамеренного истолкования, а теперь, когда фамильное привидение принялось взламывать сейфы, сплетням конца не будет. Стоит здесь появиться сыщику, который станет рыскать по соседям в поисках информации, и трудно сказать, чем это все закончится. Эти облигации не могли далеко уйти. Мы скорее сможем докопаться до правды, если затаимся и не разболтаем о том, что ищем вора, ты не считаешь?

– Рэднор, – попросил я, – расскажи мне, пожалуйста, всю правду. Подозреваешь ли ты кого-нибудь, кто мог взять эти ценные бумаги? Известны ли тебе какие-либо факты, которые могли бы привести к задержанию вора?

Он молчал некоторое время, потом ответил на мой вопрос очередным вопросом.

– Когда именно случился весь этот ночной переполох?

– Не знаю, мне не пришло в голову посмотреть на время, но я полагаю, что было где-то около трех. Я больше не мог спать, а ты подъехал примерно через полчаса.

– Ты меня слышал?

– Я слышал, как ты уехал, и слышал, как ты вернулся, но не сказал об этом полковнику.

Рэд отрывисто рассмеялся.

– Во всяком случае, я смогу доказать свое алиби, – промолвил он. – Ты подтвердишь под присягой, что дьявол Моисея – не я.

Какое-то время он молча разглядывал пол, положив локти на колени и подперев подбородок руками, после чего посмотрел мне в глаза и озадаченно покачал головой.

– Нет, Арнольд, у меня нет ни малейшего предположения насчет того, кто бы мог взять эти ценные бумаги. Ума не приложу. Видимо, ограбление произошло, когда меня не было дома. Конечно, документы, страховые полисы и деньги были взяты ради предлога, но все же странно. Там лежали пяти– и десятипенсовые монеты – мы всегда держим под рукой приличную сумму денег, чтобы расплачиваться со сдельщиками во время посевной. Всего там была почти кварта [7] Единица объёма в Великобритании = 1,136 л, в США = 0,946 л для жидкостей и 1,101 л для сыпучих тел. денег, которая весила, судя по всему, не меньше тонны. Не могу себе представить, чтобы кто-то за один заход похитил четырехпроцентные облигации правительственного займа и деньги.