Ивлин Во - Полное собрание рассказов

Майлз осознал важность своего назначения, еще даже не приступив к работе. В первый вечер появления в общежитии его окружили, чтобы порасспросить, коллеги — мелкие служащие.

— Эвтаназия? Я так скажу: тебе повезло. Вкалывают они, понятно, основательно, зато это единственное управление, которое расширяется.

— Ты и оглянуться не успеешь, как тебя повысят.

— Святое государство! У тебя, должно, лапа есть. Только очень пронырливые ребята попадают в эвтаназию.

— Я уже пять лет в противозачатке. Там полный тупик.

— Слух есть, через год-другой эвтаназия приберет к рукам пенсии.

— Ты, должно быть, сирота.

— Так и есть.

— Тогда понятное дело. Сиротам все сливки достаются. А я всю жизнь в полной семье, помоги мне государство.

Такое уважение и неприкрытая зависть, конечно же, щекотали самолюбие. Хорошо было иметь прекрасные перспективы, пусть пока обязанности у Майлза и довольно скромны.

Он значился самым младшим из мелких служащих, составлявших штат в шесть человек. Начальником управления был пожилой человек, которого звали доктор Бимиш, мужчина, чей характер сформировался в нервные тридцатые годы, ныне сильно озлобленный, как и большинство его сверстников, тем, во что вылились его ранние надежды. В горячей своей юности он подписывал манифесты, вскидывал сжатый кулак в Барселоне, делал абстрактные рисунки для «Горизонта», [182] Англоязычный журнал для геев, издающийся в Испании. стоял рядом со Спендером [183] Спендер, Стивен (1909–1995) — английский поэт, критик, прозаик; в 1939–1941 гг. соредактор журнала «Горизонт». во время грандиозных сходок юных и везде и всюду «писал хвалы» фешенебельному ресторану «Последний вице-король». И вот теперь пришла награда за труды. Он занимал самый завидный пост в Спутник-Сити и, злобствуя, работал из рук вон плохо. Доктор Бимиш ликовал при любом послаблении служебных тягот.

Говорили, что в Спутник-Сити самый плохой Центр эвтаназии в государстве. Пациентов доктора Бимиша так долго мариновали в очередях, что те частенько умирали естественной смертью до того, как он находил для себя удобным отравить их.

Имевшийся в распоряжении доктора Бимиша небольшой штат уважал его. Все они были из класса служащих, поскольку это составляло часть маленькой жуткой игры в сумасбродную экономию, которую вел доктор Бимиш с вышестоящими властями. Его управление, убеждал он, при своих нынешних ассигнованиях не может себе позволить нанять рабочих. Даже истопник и девушка, отправлявшая ненужные зубные протезы в Центр зубного перераспределения, были младшими служащими.

Младшие служащие были дешевы и их было хоть пруд пруди. Университеты выпускали их тысячами каждый год. Что говорить, если со времени подстрекательской кампании за принятие Закона о промышленности 1955 года, [184] Стоит напомнить: повесть написана в 1953 г. освободившего рабочих от налогообложения (эта великая и популярная мера реформы сплотила ныне неизменное коалиционное правительство), образовалось гнусное одностороннее движение «интегрирования» (так это называлось) служащих, образование которых дорого обходилось государству, в ряды рабочих.

Обязанности Майлза никакого особого умения не требовали. Ежедневно в десять утра управление открывало свои двери перед изможденными благоденствием людьми. Майлз и был тем, кто открывал двери, сдерживал чересчур нетерпеливых и допускал первую полудюжину, после чего он же закрывал двери перед томившимся в ожидании множеством народу до тех пор, пока вышестоящий служащий не подавал знак допустить следующую партию.

Попавшие внутрь на короткое время оказывались под его присмотром: он располагал их по порядку, следил, чтобы никто не лез без очереди, и для их развлечения настраивал телевизор. Вышестоящий служащий опрашивал пациентов, проверял их документы и подготавливал к конфискации их собственность. Майлз никогда не бывал за дверью, через которую пришедшие, в конце концов, один за другим направлялись. Легкий запашок цианида порой давал знать о таинствах за ее порогом. Он же тем временем прибирал комнату ожидания, опоражнивал мусорные корзины и заваривал чай: работа, не требующая квалификации, — для такой утонченные изыски Маунтджоя оказывались чересчур уж роскошным ученичеством.

В общежитии те же самые репродукции Леже и Пикассо, преследовавшие его повсюду в детстве, опять взирали на него со стен. В кино (в лучшем случае он мог позволить себе сходить туда раз в неделю) те же самые старые кинокартины, которые он бесплатно смотрел в сиротском приюте, на базе ВВС и в тюрьме, вспыхивали и тягомотно тащились перед ним на экране. Дитя благоденствия, строго вышколенное для жизни в скуке, Майлз все же изведал и кое-что получше: познал безмятежную грусть садов в Маунтджое и безудержный восторг, когда учебная база ВВС вихрем взвилась к звездам в урагане пламени. И медлительно передвигаясь между сводом и общежитием, он слышал звучавшие в ушах слова старого заключенного: «От тебя было маловато напастей».

Потом в один из дней появилась надежда: там, где и ожидать-то не приходилось, — в собственном его скучном управлении.

Позже Майлз припомнил каждую деталь того утра. Началось оно как обычно, в общем-то чуть похуже обычного, потому как открывались они после недели вынужденного безделья. Добывавшие уголь шахтеры устроили забастовку, и Центр эвтаназии бездействовал. Теперь же требуемые капитуляции были подписаны, топки вновь запылали огнем, и очередь к входу для пациентов растянулась по кругу в половину свода. Доктор Бимиш, сощурившись, разглядывал ожидавшую толпу в телескоп и не без удовольствия приговаривал:

— Теперь месяцы уйдут на то, чтобы управиться со всеми, кто в очередь записался. Нам придется начать оказывать эту услугу платно. Это единственный способ сбить спрос.

— Министерство, разумеется, ни за что на такое не пойдет, верно, сэр?

— Сентиментальничают, подлецы. У меня отец с матерью повесились во дворике своего собственного дома на своей собственной бельевой веревке. Нынче никто и пальцем не пошевелит, чтобы самому себе помочь. Что-то в этой системе не так, Пластик. Ведь все так же текут реки, в которых можно утопиться, поезда то и дело снуют, под которые можно башкой сунуться, есть домишки, где на газе готовят и газом обогреваются. Страна полна естественных источников смерти, так нет же — все прутся к нам.

Не так-то часто доктор столь откровенно высказывался перед подчиненными. Всю выходную неделю он слишком сорил деньгами, слишком много пил в общежитии с другими, оставшимися без работы коллегами. После забастовки старшие служащие всегда возвращались к работе в дурном расположении духа.