Джон Пристли - Другое Место. Рассказы

— Ну да. И не притворяйся, будто ты никогда о нем не слышал. Если встретишься с ним, тогда — пожалуйста, ему это пойдет на пользу, но мне-то не втирай очки. Виктор Крэнтон сейчас в театре большой человек, и недавно он принял мудрое решение — пригласил меня в свое новое шоу «Утки-селезни».

— Она будет главной уткой, — вставил Дик.

— Слышать я о нем слышал, — мрачно произнес мистер Хебблсуэйт. — Только я не знал, кто он такой. Как он выглядит — большеголовый, а шляпа еле держится?

— Похоже, — ответила Элли. — У него теперь от важности голова стала еще больше, ясно, что он не нашел себе шляпы впору — таких размеров и в продаже-то нет. Но хватит о Викторе, я устала. Поговорим о чем-нибудь другом. Что нынче делается в конгрегационалистской церкви на Мур-Лейн?

Дик рассмеялся.

— Не смейся, глупый, — закричала Элли. — Я всегда ходила в эту церковь. Том не даст соврать. А когда мне было шестнадцать лет, я хотела поступить в хор, в группу сопрано, но старик Холстед меня не взял. А Том пел там в басовой группе. Он тогда был уже взрослый, с усами. И собой недурен… не красней, Том, это было давно… и мы строили ему глазки и толпились вокруг него на благотворительных базарах, но ваша Роза всех опередила, потому что она была самая милая и хорошенькая. Помнишь, Том? Да помолчи ты, Дик. Два ладденстальца хотят спокойно потолковать. Правда, Том? Слушай, Дик, если ты не замолчишь, я завтра утром уеду в Ладденсталь.

Виктор Крэнтон и в самом деле зашел к ним в тот вечер. Он появился час спустя и, как предсказывала Элли, сразу же сообщил, что может пробыть только две минуты. Будучи представлен мистеру Хебблсуэйту, он кивнул ему и больше его не замечал. Он немного поболтал и выпил с Диком, а затем обратился к Элли:

— Дорогая, я не могу больше у вас сидеть. Заглянул всего на две минуты. Оставил Робертсона работать с хором и с Джимми Дадли. Но почему вы вдруг ушли? Да нет, ничего страшного не случилось. Но я люблю, чтоб у меня спрашивались. Дисциплина и еще раз дисциплина. С репетиции никто не уходит без моего разрешения — никто, включая звезд и даже вас, дорогая. Только так и можно чего-то добиться. Помните, я пригласил в свое последнее шоу «Золотая подвязка» Стеллу Фрегерсон, но она в нем так и не выступила. И знаете почему, дорогая Элли? Между нами, разумеется. Она стала все делать по-своему, как будто меня вообще нет или я обращаюсь к кому-то другому. Пришлось с ней серьезно поговорить. Она сказала: «Я — Стелла Фрегерсон», я ответил: «А я — Виктор Крэнтон, и это мое шоу. Ну, так как, Стелла?» Она пригрозила уйти. Я сказал, что это блеф. И она ушла. Ну, конечно, дорогая, вы не Стелла Фрегерсон…

— Слава богу! — пробормотал Дик.

— …Но такой уж у меня метод. Публика не может жить без большого шоу Виктора Крэнтона, она изголодалась по нему, и единственный способ утолить ее голод — это заставить всех — всех! — работать так, как я считаю нужным. И знаете, какие это дает результаты? Удивительные, дорогая, просто удивительные… вам это известно. Ну, я побежал. Нет-нет, старина, мне больше не наливайте… я ведь только заскочил на две минуты переброситься словечком с Элли. Увидимся завтра в одиннадцать, дорогая.

— Может быть, — сказала Элли, загадочно улыбаясь.

Он погрозил ей пальцем.

— Ну-ну, Элли. Не дразните меня. И запомните: я бываю иногда деспотичным, но я добиваюсь результатов. Никакой путаницы, никакого беспорядка. Все, убегаю.

— Ну, что вы скажете? — спросила Элли, когда он ушел.

— Это он, — уверенно объявил мистер Хебблсуэйт. — Совершенно точно. Это он.

— Погоди, Том, — воскликнула Элли. — Ты так говоришь, будто вы с Виктором уже встречались. А он тебя, кажется, не узнал.

— Он меня — нет. Зато я его хорошо узнал. Когда я был прошлый раз в Лондоне, он мне сделал большую гадость — во всяком случае, я бы назвал это именно так. Сейчас я вам все расскажу. — И он рассказал им историю с такси.

— Очень на него похоже, — заметила Элли, когда рассказ был окончен. — Хорошо бы ему тоже что-нибудь устроить.

— Я сам одно время об этом думал, — сказал мистер Хебблсуэйт.

— Послушайте… — Элли положила руки мужчинам на плечи, и все трое сразу стали похоже на заговорщиков. — Что тут можно сделать? Стойте, стойте! А что, если…

Теперь представьте себе мистера Виктора Крэнтона на следующий день у телефона.

— Алло, алло! Это квартира миссис Хэйкрофт? Можно ее к телефону? Мистер Крэнтон, мистер Виктор Крэнтон. У меня очень срочное дело. Я сказал: срочное. Мне необходимо поговорить с ней. Да, конечно. Я подожду. Только поскорее. Я сказал: поскорее. Алло! Алло!! Нет, я не кончил. Оставьте нас в покое. Алло! Это вы, Элли? Послушайте, дорогая, что случилось? Вы собираетесь… что?! Но это невозможно. Дорогая, вы сошли с ума. Ну хорошо, отдохните сегодня и завтра. Я понимаю, вы устали, в этом все дело. Вы хотите отдохнуть. Я вас замучил. Что? Элли, вы не можете сделать этого. О, вы же понимаете, что я хочу сказать. Конечно, вы можете, если захотите, но смотрите, к каким последствиям это приведет. Все шоу развалится. Нет, Элли, вы не сделаете этого. Вы шутите, дорогая. У вас нет такого намерения. Послушайте, сейчас я к вам приеду. Всего на две-е-е минуты. Я должен вас видеть.

Следующая сцена, очень короткая, но полная драматизма: расстроенный мистер Виктор Крэнтов является к мисс Элли Мэрсден и узнает, что мисс Мэрсден не может его принять. Горничной приходится повторить это раз десять; мистер Крэнтон уходит, изрыгая дым и пламя.

Теперь мы снова видим мистера Виктора Крэнтона у телефона. Действие происходит на следующий день после его неудачной попытки увидеться со своей ведущей актрисой. На этот раз он звонит ее мужу.

— Хэйкрофт, старина, я вынужден звонить вам. Насчет Элли. Да, насчет Элли. Я не могу добиться от нее ни слова, не могу встретиться с ней, не могу поговорить с ней. Что все это значит? Что-о-о? Куда? В Ладденсталь? Зачем ей понадобилось туда ехать? Нет, она сошла с ума. У нас премьера на следующей неделе. Я говорю: у нас премьера. Она меня погубит. И себя! И всех нас! Это самоубийство. Это убийство. Послушайте, надо что-то сделать. Вы не можете ее уговорить? Да ну, я уверен, что можете. Не можете? Кто? Кто он такой? Ее кузен? Понятно. Она собирается там остановиться. Фамилия? По буквам. Х-е-б-б-л-с-у-э-й-т. Да, понял. Где он остановился? Ясно. Хорошо, я попробую его убедить. О, боже, уж как-нибудь я это сделаю. Спасибо за совет!

Ничем не примечательный провинциал по фамилии Хебблсуэйт, остановившийся в довольно дешевом отеле в Блумсбери, неожиданно стал для великого Виктора Крэнтона самым важным в Лондоне человеком. Этому Хебблсуэйту звонили по телефону, но не могли его застать. Ему послали письмо по почте, потом другое письмо с курьером. Наконец сам мистер Крэнтон прибыл в отель и потребовал встречи с мистером Хебблсуэйтом. По просьбе последнего встреча состоялась в его маленьком и холодном номере, каких мистер Крэнтон не видывал уже много лет. Мистер Хебблсуэйт оказался невероятно трудным человеком: он не пожелал ни пообедать, ни даже выпить с мистером Крэнтоном. Он вообще никуда не хотел выходить из своего холодного маленького номера. С таким человеком, да еще в таких апартаментах, Виктору Крэнтону нелегко было проявить свое обаяние, но он старался изо всех сил.