Джон Пристли - Другое Место. Рассказы

— Мне кажется, вы не вполне понимаете, мистер Хебблсуэйт, — сказал он серьезно, — что это значит для меня и для тех, кто меня финансирует. Мисс Элли Мэрсден, как вам известно, наша звезда. Я вовсе не хочу сказать, что она — это всё шоу, нет, но она играет в нем значительную роль, и мы не можем без нее обойтись. Без нее мы даже не можем как следует репетировать. Я уже не говорю о премьере — без Элли она просто немыслима. А если мы будем ее откладывать, каждый потерянный вечер означает несколько сотен фунтов убытка. Вы сами деловой человек, вам не надо объяснять, что это такое.

Мистер Хебблсуэйт молча кивнул. Он не признался бы ни за что на свете, но эта смесь обаяния и серьезности начала на него действовать.

— Если бы мисс Мэрсден заболела, тогда дело другое, — печально продолжал мистер Крэнтон. — Нам пришлось бы огорчить публику. Тут уж ничего не поделаешь. Но она не больна. Это просто каприз. И от Элли Мэрсден я этого совершенно не ожидал. Она славится тем, что никогда не подводит своих импресарио и публику, не то что другие звезды. Она ведь из йоркшира и умеет держать слово. Послушайте, мистер Хебблсуэйт. Дик Хэйкрофт говорит, что она решила уехать, потому что ей захотелось побывать у вас и миссис Хебблсуэйт в… э-э… Ладденстале. Очень хорошо. Все мы любим навещать родные места. Но вы понимаете, что сейчас не время уезжать. Это нечестно. Это значит веселиться за чужой счет. Дик Хэйкрофт думает, что вы могли бы уговорить ее остаться. Что вы на это скажете, мистер Хебблсуэйт?

— Что я на это скажу? — повторил тот с непроницаемым видом.

— Если вы это сделаете, я вам буду бесконечно благодарен, — продолжал убеждать его мистер Крэнтон. — Вот что, мистер Хебблсуэйт, сделайте это для меня, и вы получите целый ряд в партере на премьеру «Уток-селезней». Понятия не имею, где я его возьму… потому что, должен вам сказать, премьера Виктора Крэнтона всегда большое событие… но он у вас будет. Целый ряд кресел, если вы пожелаете.

Услышав в голосе мистера Крэнтона знакомые самодовольные нотки, мистер Хебблсуэйт снова стал мрачен и неумолим.

— Нет, оставьте себе эти кресла. Ваше шоу меня не интересует. Я не стал бы его смотреть, даже если бы мне приплатили — ни на премьере, ни в другой раз.

— Что? — с неподдельным ужасом спросил мистер Крэнтон.

— А зачем мне его смотреть? Элли Мэрсден смешила меня лет двадцать, задолго до того, как вы ее в первый раз увидели, так что это мне не внове, а все прочее, что там у вас есть, можете взять себе.

Мистер Крэнтон в отчаянии уставился на этого варвара.

— Хорошо, — сказал он наконец, силясь улыбнуться, — в таком случае не могу ли я еще чем-нибудь быть вам полезен? Э-э… погодите-ка…

— Сейчас я вам кое-что скажу, — мрачно произнес мистер Хебблсуэйт. — Я приезжаю сюда по делам, и, случается, мне нелегко бывает добраться из одного конца города в другой. Последний раз, когда я был здесь, почти все время шел сильный дождь; как-то вечером я очень спешил и не мог найти такси. Наконец я нашел машину и уже собирался сесть, как вдруг какой-то тип проскочил вперед мимо меня и сказал, что это его такси; а поскольку шофер знал его имя и знал, что он человек состоятельный, этот тип спокойно сел в такси и оставил меня с носом. — Произнеся это, мистер Хебблсуэйт так сурово посмотрел на своего собеседника, что стало совершенно очевидно, кто был похититель такси.

— Друг мой, вы хотите сказать, что это сделал я? Но я вовсе не думал… Мне, право же, очень жаль.

— Мне тогда тоже было очень жаль, — сказал мистер Хебблсуэйт.

— Честное слово, мистер Хебблсуэйт, я понятия не имел, что так вас обидел. Вы не рассказывали об этом Элли? Ах, рассказывали. Вот где зарыта собака. Мистер Хебблсуэйт, я не знаю, сколько вы еще должны пробыть в Лондоне, но даю вам слово, что все это время в вашем распоряжении будет машина.

— Мне не нужна машина, — заявил мистер Хебблсуэйт. — Вы увели у меня такси, так что о нем и будем говорить.

— Пожалуйста, пусть будет такси.

— Нет, не одно такси. Одно тут же могут перехватить. Я сам видел, как это делается. С вашего разрешения, пусть у меня будет пять такси.

— Пять! Но зачем вам столько? Вы же не можете ехать сразу в пяти такси?

Мистер Хебблсуэйт усмехнулся.

— Я поеду в среднем, а спереди и сзади будет еще по два. И если вы, мистер Крэнтон, позаботитесь о том, чтобы утром у меня было пять такси и чтобы я мог ими пользоваться все время, пока я в Лондоне, обещаю вам, что больше у вас не будет никаких волнений из-за мисс Элли Мэрсден.

Мистер Крэнтон захлопал в ладоши.

— Отлично! По рукам! Вы получите утром пять такси, мистер Хебблсуэйт. Они будут ждать возле отеля в… ну, скажем, часов в десять? Хорошо. А теперь как насчет Элли?

— Пойдемте вниз — я сейчас ей позвоню и все улажу, — покровительственно сказал мистер Хебблсуэйт. Он вышел первым и не увидел улыбки, которая появилась на широком умном лице мистера Крэнтона. Если бы он видел эту улыбку, он, вероятно, торжествовал бы меньше.

Телефонный разговор со звездой быстро дал желаемый результат; мистер Хебблсуэйт и мистер Крэнтон обменялись рукопожатиями.

— Пять такси, а? — посмеиваясь сказал последний. — Забавная мысль. Поздравляю вас. Ну, я побежал. Мне тоже пришла в голову одна мысль. Когда вы завтра утром выглянете в окно, ваши пять такси уже будут на месте.

И они были на месте. Мистер Крэнтон сдержал слово, но, будучи прирожденным мастером эффектных зрелищ, сумел сделать это с большой выгодой для себя. После вышеприведенной непродолжительной беседы между мистерами Хебблсуэйтом и Крэнтоном на рекламного агента «Уток-селезней» свалилась целая куча поручений. Агент, связанный множеством нитей со всеми концами Лондона, энергично принялся за дело, и никому не известный отель в Блумсбери благодаря мистеру Хебблсуэйту неожиданно оказался в центре внимания.

Спустившись вниз, мистер Хебблсуэйт обнаружил пять поджидавших его такси, а вместе с ними и многое другое. В холле сидели шесть репортеров, и все они жаждали услышать его «историю». Тут же были четыре газетных фотографа и два кинооператора, готовые запечатлеть тот момент, когда он проследует к среднему такси и прикажет трогаться. Было и сотни две зевак, привлеченных этим скоплением такси и репортеров, и, наконец, три полицейских и сержант, которые сдерживали толпу у входа в отель. Словом, ладденстальский провинциал получил некоторое представление о том, что значит в Лондоне слово «реклама».

Он вырвался из кольца репортеров, не отвечая на их вопросы, и сердито уставился на множество такси, кинокамер, полицейских и зрителей, стоявших перед центральным подъездом.

— Вы будете мистер Хебблсуэйт? — спросил хриплый голос. Он принадлежал главному из пяти таксистов.