Энн Донован - ПАПА-БУДДА

Мне страшно хотелось поговорить о спектакле, но было неловко при Шарлин, поэтому я молча сидела, хрустела чипсами и слушала, как они болтают про Кэйра Симпсона, парня из второго класса - Шарлин в него по уши втрескалась.

— Он тискал девчонку из третьего, — сообщила Розан.

— Из третьего? Не может быть.

— Правда.

— Девчонка из третьего не станет гулять с парнем из второго.

— Серьезно тебе говорю. Элисон Маккени. Моя сестра с ней учится. У них весь класс ее дразнит за совращение малолетних.

После уроков мы пошли к остановке на Байерс-Роуд. Нам с Шарлин на один и тот же автобус, а Розан собралась в гости к Шарлин.

— Ты с нами, Энн Мари?

— Нет, мне надо к маме зайти.

На самом деле никуда мне было не надо, просто не хотелось глядеть, как они завязывают друг дружке хвосты и болтают о Кэйре Симпсоне, и к тому же меня распирало рассказать кому-нибудь про спектакль.

Адвокатская контора, где работает моя мама, в двух шагах от Байерс-Роуд. Я открыла дверь – на мамином месте, за столом у телефона, сидела какая-то девушка, блондинка.

— Вам кого? — насторожившись, спросила она.

— Мне Лиз Маккенну.

Она улыбнулась:

— Ты, наверное, Энн Мари. А я Никки.

Я вспомнила: мама говорила, что у них на работе новенькая.

— Она у мистера Андерсона. Подождешь?

— А она там надолго?

— Скорей всего – у них там целая стопка документов. Но если дело важное, могу ей позвонить.

— Нет, спасибо. Дома с ней увижусь.

— А может позвонить?

— Не надо, спасибо.

Я решила пойти к бабушке — она живет от нас в двух шагах, в крохотной квартирке для пенсионеров. У нее со здоровьем не очень, и мама ходит к ней каждый вечер, покупки приносит и убирается.

Бабуля сидела у окна и, заметив меня, заулыбалась и помахала мне рукой. Я зашла в квартиру и села на стул напротив нее.

— Привет, моя дорогая. Как день прошел в школе?

— Нормально. Бабуль, мне дали роль в школьном спектакле.

— Замечательно. Будешь петь?

— Да, и играть, и, может, еще танцевать.

— Солнышко, у тебя прекрасный голос. В начальной школе ты пела лучше всех.

— Но теперь-то другое дело – отбирали знаешь как строго. И меня не просто взяли в хор, а дали целую отдельную роль.

— А что за постановка?

— «Иосиф и его разноцветное платье» .

— Мы с Роуз ее смотрели в Королевском театре пару лет назад. Чудесный был спектакль.

— Я буду одним из братьев Иосифа.

— Уже не терпится увидеть.

— Но это ближе к Рождеству.

— Надеюсь, к тому времени поправлюсь — было бы жаль пропустить.

— Конечно, ты поправишься.

— Родители будут тобой гордиться.

— Надеюсь. — Я встала. — Чаю, бабуль?

— Спасибо, дорогая. Там в шкафу шоколадное печенье.

Я пошла на кухню и поставила чайник. Я не сомневалась, что маму с папой обрадует новость про спектакль, но в последнее время им как-то не до меня. Почему-то мама с папой не разговаривает. И дядя Джон с папой не разговаривает. Со мной все общаются, но никто ничего не рассказывает. Счастливая семейка.

Папу я почти не вижу – днем он работает, а потом кучу времени проводит в Центре. Я знаю, что они с дядей Джоном страшно поссорились, но не знаю из-за чего. И маму раньше жутко волновало, что там у меня в школе, дотошно про все уроки расспрашивала — иногда доставала ужасно. Но в последнее время она будто замкнулась в своей скорлупе. Мне хотелось рассказать ей про Шарлин, но как-то все не складывалось.

Я налила бабушке чаю, себе – соку, поставила чашку, стакан и тарелку печенья на поднос и отнесла в комнату.

— Спасибо, дорогая моя. Ты такая помощница. — Бабушка отхлебнула из чашки. — Ну, что там у тебя в школе? Как подруга твоя, Шарлин?

— Ничего, — я взяла шоколадное печенье – и положила его обратно.

— Ты чего? Пропал аппетит?

— Ага, бабуль, как-то не хочется. Подожду лучше ужина.

По дороге домой я все думала: что же произошло на вечеринке у дяди Джона? Явно что-то серьезное, если уже две недели они не разговаривают – а дядя Джон с папой вместе работают, не знаю, как у них получается. Наверно, это из-за папиного увлечения буддизмом. Он стал другим. То есть, сначала он вроде и не менялся — просто занимался медитацией, и все. Одно про папу можно сказать: никогда он не ходил с кислым лицом, всегда с ним было весело. А теперь он изменился. Стал жутко серьезным. Заявил, что стал вегетарианцем. Маме теперь приходится готовить по два ужина — один ему, другой нам. И пить он перестал. Не то чтобы раньше он сильно пил - но в пабе мог выпить кружку пива, или бокал вина за обедом. А сейчас говорит, что не хочет пить совсем. Пару месяцев назад я просто спросила бы прямо: «Папа, в чем дело? Что с тобой происходит?» Но почему-то не получалось. Каждый раз, когда я хотела спросить, понимала, что не могу. Мама с папой всегда меня учили, что надо с ними делиться. Всегда повторяли: если что-то тебя волнует, скажи нам. Не держи в себе. Не то, чтобы раньше у меня были какие-то горести – только в начальных классах, когда учительница ко мне придиралась, и потом еще когда мы с Шарлин поссорились. И в прошлом году, когда дедушка умер, - но тогда все переживали. Но вот сейчас меня что-то и правда волнует, а этого, похоже, никто не замечает.

Я думала спросить у бабушки, но она болеет - не хотелось ее волновать. И уж совсем нет смысла спрашивать у подруг - они решат, что у папы крыша едет. И вообще, обсуждать это с ними не очень хотелось. А потом меня осенило. На религиоведении нам зачитали темы на следующий семестр, и оказалось, что после Рождества мы будем изучать буддизм. Я решила, что долго так ждать не смогу, и после занятий сама подошла к учителю. Шарлин я наплела, что забыла в классе листок с домашним заданием. Преподаватель сидел за столом и разбирался в бумагах.

— Энн Мари, ты что-то хотела?

— Вы сказали, что у нас после Рождества по программе буддизм.

— Точно так.

— А если у вас есть какие-нибудь распечатки с материалом… можно почитать?

— Уже сейчас? Энн Мари, я удивлен. Только я не делал ксерокс - надо посмотреть, нет ли у меня копии… Может, зайдешь попозже?

— Ладно, не стоит, простите за беспокойство.

Я повернулась и хотела уйти, но он меня окликнул - наверно, вид у меня был огорченный.

— Может, тебя что-то конкретное интересует… если что-то определенное – я мог бы, наверно, подсказать.

Я вернулась к столу. Если бы я знала, что спросить – но в том и беда, что я понятия не имела, с чего начать.

— Ничего нет конкретного, просто вообще интересно, что такое буддизм. Ладно, неважно. Подожду до Рождества

— А откуда у тебя такой интерес? Ты что-то читала, или видела по телевизору? Нечасто меня просят выдать материал раньше срока! — Он улыбнулся.

— Понимаете, у меня папа буддист… ну, увлекается буддизмом.