Джордж Мередит - Эгоист

К счастью для мисс Мидлтон, ястребиный взор полковника де Крея разыскал ее среди буковой рощи на холме уже после того, как пыл ее раздражения несколько поутих.

Вернон между тем пребывал в нерешительности. И в самом деле, рассуждал он, трудно было бы избрать более неподходящую минуту для разговора с доктором Мидлтоном. Быть может, еще раз дружески поговорить с Уилоби? И тут же увидел обоих: Уилоби шел по газону к доктору Мидлтону, а тот остановился, готовый подарить гостеприимному хозяину все свое внимание. Его они то ли не заметили, то ли не пожелали заметить. И он повернул назад к Летиции и зашагал с ней рядом. Вскоре, однако, ему стало невмоготу слушать славословия его самоотверженности и великодушию. Правда, похвалы ее свидетельствовали о том, что ему удалось скрыть свою сердечную тайну, и все же было в этих комплиментах нечто неприятное. Наделенный юмором и незаурядным знанием человеческого сердца, он сравнивал себя с игроком; провозгласив азартное: «Все — или ничего!» — тот отвергает с презрением мелкий выигрыш, раз крупный не дается в руки: лучше горделиво покинуть стол, оставив на нем последний грош, нежели унести жалкие крохи того умопомрачительного выигрыша, на который он рассчитывал. Если нам не повезло в любви, то избави нас бог от разменной монеты комплиментов нашей добродетели! В особенности, когда мы знаем, что она чисто внешняя. Добро бы Летиция похвалила его за стоицизм, с каким он переносит свой проигрыш! Но как раз этого она не была в состоянии оценить, ибо даже не подозревала о его фантастической ставке.

— Уилоби согласен простить Кросджея на известных условиях, — сказал он, — и требует от тех, кто за него хлопочет, гарантии, что они будут выполнены… Но неужели вы предполагали, что Уилоби добровольно от нее откажется? Разве он может? Да и всякий на его месте… Конечно, ему следует отказаться. Но это легко сказать! Хоть я и не присутствовал при их беседе, я ни минуты не сомневался, чем она кончится. Я даже представляю себе, что говорилось каждым из них. Теперь все зависит от того, насколько у нее хватит мужества. Доктор Мидлтон не захочет сейчас покинуть Паттерн-холл. И нет никакого смысла говорить с ним об этом сегодня. Она же нетерпелива от природы, а сейчас доведена до отчаяния.

— Почему нет смысла говорить с доктором Мидлтоном сегодня? — спросила Летиция.

— Потому что вчера ему подали вино, которое пришлось ему не по вкусу. Он не в форме и не в состоянии заниматься. Единственное, что его утешает, это мысль о предстоящем обеде с паттерновским портвейном. Так что никакие силы не заставят его сегодня покинуть Большой дом.

— Господи!

— Я прекрасно понимаю, что кроется за этим возгласом!

— Я не вас имею в виду, мистер Уитфорд. Вы — исключение.

— Отнюдь нет, я такой же, как все. Ну, хорошо — мужчины вызывают законное недоумение. Допустим. Но, если женщина сделала выбор — разве мужчина не вправе требовать, чтобы она от него уже не отступалась? Правда, женщины плохо знают жизнь, да и себя тоже. И все же не следует забывать, что исходную ошибку совершила она. Ведь это из-за нее доктор Мидлтон очутился здесь, и вот не успел он освоиться и привыкнуть к чрезвычайно удобному для него образу жизни, как его хотят сорвать с места.

— Тут я ничего не понимаю и ничего не могу объяснить, — сказала Летиция.

— Это оттого, что сами вы — олицетворенное постоянство.

На щеках ее выступил румянец.

— Нет, я тоже «как все». Не скажу, что на ее месте я поступила бы, как она. Впрочем, не мне бросать в нее камень. Я и сама не чужда колебаний.

Летиция вновь покраснела. Она хотела дать ему понять, что вовсе не представляет собою нелепую статую Постоянства, с обожанием устремившую свой каменный взор на фигляра, имя которому Обман. После вчерашней полночной беседы Летиции было неприятно, что о ней до сих пор думают как о магнитной стрелке, неизменно устремленной к полюсу. Чувство собственной индивидуальности, столь недавно ею обретенное, настоятельно требовало признания. Меж тем Вернон, не подозревая о происшедшей в ней перемене, к величайшему ее смятению, продолжал хвалить прежнюю Летицию, к которой нынешняя уже не имела никакого отношения. Зато ему удалось остановить поток ее комплиментов. Он, словно нарочно, проникся внезапной завистью к ее пожизненному, безропотному и, можно сказать, самозабвенному постоянству чувств.

Люди, страдающие от неразделенной любви, как известно, склонны к подобному завистливому восхищению и готовы болтать всякий безотчетный вздор. К тому же, воздавая хвалу постоянству Летиции, Вернон ощущал смутную сладость от того, что таким образом как бы наказывает — слегка, не причиняя боли, но все же немного ее задевая — некую непостоянную особу. Так он тешил себя, терзая бедную Летицию. Далекая от мстительного умысла, Летиция инстинктивно нащупала орудие защиты и принялась превозносить его преданность, а он, мысленно взывая к небесам, чтобы его собеседница хотя бы частично прозрела, продолжал вопреки своей обычной сдержанности без умолку болтать. Летиция смутно чувствовала, что гимны ее постоянству неспроста, что за ними что-то кроется. Она вскинула на него глаза, и, уловив в ее взгляде сомнение, Вернон разразился торжественными заверениями в искренности своих слов. Летиция не знала, куда деваться. Она бы охотно убежала, но как могла она объяснить свое бегство? Вместе с тем подвергаться незаслуженным похвалам, которые уже не казались ей лестными, было для нее сущей пыткой.

— Ах, мистер Уитфорд, если б вы знали, как мне далеко до вас! — сказала она.

— Напротив, мисс Дейл, это я смотрю на вас, как на образец для подражания.

— Вы ошибаетесь, уверяю вас. Вы меня не знаете.

— Я могу лишь повторить ваши слова. Однако хранить… все эти долгие годы…

— Пожалуйста, мистер Уитфорд!..

— Да, я восхищен. Вы являете пример того, как человек может полностью от себя отрешиться.

— Эхо ответило бы вам лучше меня.

— Но ведь я только и думаю что о себе!

— Я могу лишь повторить ваши слова.

— Но ведь вы сами знаете свою непоколебимость!

— Это не так, уверяю вас. Я только и делаю, что колеблюсь. Я и двух дней подряд не бываю одинаковой.

— Нет, вы всегда одна и та же, разве только с «чарующими вариациями» {50} 50 Вернон приводит слова из пьесы Шекспира «Генрих IV» (ч. I, д. III, сц. 1). .

— А вы — даже без «вариаций». Глядя на вас, я черпаю силы.

— Глядя на какое-то сомнительное подобие меня, должно быть. Это лишь доказывает, что все свои силы вы черпаете в самой себе и не нуждаетесь ни в каких иных источниках.

— Но мое мнение о вас разделяют и другие.

— Кто же?

— Ну, мало ли кто.

— Позвольте мне повторить: я хотел бы быть таким, как вы!