Джордж Мередит - Эгоист

— Вооружившись метлами — чтобы ни в одном из наших закоулков не осталось паутины?

— Примерно так. Вы когда-нибудь фехтовали на метлах?

— Я имею некоторое знакомство с этим видом оружия.

— Но только помните: эти дамы идут напролом.

— Иначе говоря, следуя завету Наполеона, они собирают всю свою мощь в кулак?

— Да, и вы должны мне помочь отразить их нападение.

— Надо будет почаще менять тему разговора.

— Непрестанно. Вы умны, как ангел; боюсь, что если бы мне было доверено сторожить вход в райскую обитель, я бы вас туда пропустила беспрепятственно — воображаю, какой бы там, наверху, разразился скандал! Итак, вперед!

Де Крей распахнул двери в столовую.

— Правда ли, что мы заполучим вас в соседи, доктор Мидлтон? — послышался оттуда голос леди Буш.

Приветствия по адресу вновь прибывших заглушили ответ преподобного доктора.

— А я уже решил, что вы нас покинули, — сказал сэр Уилоби, обращаясь к миссис Маунтстюарт.

— И сбежала с полковником де Креем? Нет, мой друг, я стала тяжела на подъем и уже не гожусь для таких подвигов. К тому же я еще не видела свадебных подарков.

— Вот и мы за этим приехали! — воскликнула леди Калмер.

— Признаться, я порядком трушу за свой подарок, — сказала леди Буш, кивая в сторону Клары, сидевшей против нее за столом. — Нет, нет, моя милая, не качайте головой! Мне вежливых отговорок не надо — мне подавай истину, грубую истину.

— Как бы вы определили грубую истину, доктор Мидлтон? — вступила миссис Маунтстюарт.

Доктор Мидлтон, как завзятый воин, услышавший призывный глас трубы, тотчас на него отозвался.

— Грубая истина, сударыня, по моему разумению, — это истина, замешанная на грубости, присущей лицу, эту истину высказывающему, — произнес он.

Профессор Круклин не замедлил дополнить формулу доктора Мидлтона, который не почел нужным пояснить свое философское обобщение примером.

— Афоризм, гласящий, что мир состоит из дураков и что плуты — всего лишь исключения, подтверждающие общее правило, — образец такой грубой истины, сударыня, — сказал он.

Полковник де Крей внес свою лепту в академическую дискуссию.

— Рискуя быть ввергнутым в пасть первого определения, — начал он, — определения счастливого, как кит, заполучивший в свою утробу Иону и не столкнувшийся притом с необходимостью переварить ученейшего мужа своего времени, — я бы определил грубую истину как заряд грубости, свойственной человеческой природе в целом, в который вкраплены дробинки истины.

— Сказать, что Платон — это Моисей на аттический образец, было бы грубой истиной, — сказал Вернон, обращаясь к доктору Мидлтону, чтобы не дать разговору угаснуть.

— Или — что весь мир уместился в черепе Аристотеля, — ответил доктор.

— Или — что современные поэты живут за счет древних.

— И что разве лишь одна сотая процента этих хищников в состоянии указать точный адрес ограбленной ими сокровищницы.

— Наше нынешнее искусство — оргия грубых истин, — заметил профессор Круклин.

— Причем, делая ударение на прилагательном «грубая», оно подчас и вовсе упускает из вида существительное «истина», — подхватил доктор Мидлтон.

— Орсон, явившийся во дворец к своему брату Валентину {56} 56 Орсон и Валентин — братья-близнецы, герои французского средневекового романа, а также старинной английской баллады; они младенцами были найдены в лесу под Орлеаном. Орсона унесла к себе в берлогу медведица, а Валентина подобрали и принесли во дворец. Когда братья выросли, Валентин привел Орсона во дворец и сделал своим оруженосцем. и насмерть перепугавший фрейлин, воспитанных на благопристойных Адамах с гобеленов, — вот вам грубая истина в чистейшем виде, — вставил де Крей.

Чтобы не отстать от гостей в этой оживленной битве умов, сэр Уилоби нацелил свою стрелу на всю пятерку.

— Словом, карикатура и есть грубая истина, — изрек он, улыбаясь одной Летиции.

— С одной стороны — карикатура, — сказала та, — а с другой — плоский, прямолинейный реализм.

Сэр Уилоби отвесил ей полупоклон и воскликнул:

— Вот кому следует вручить пальму первенства!

Миссис Маунтстюарт была довольна. Затея ее удалась на славу: все, за исключением бедной Клары, не искушенной в искусстве светского лицемерия и не понимающей, что все это делается ради ее спасения, — все по очереди продефилировали, как на параде, каждый в своем качестве. Успех был несомненен: своим отважным маневром миссис Маунтстюарт одновременно подала сигнал полковнику и произвела диверсию в рядах противника.

Ей не понравился, однако, тон сэра Уилоби, это его как бы подытоживающее: «словом». Не понравилась и томная манера а-ля Лотарио {57} 57 Лотарио — изящный соблазнитель из пьесы «Прекрасная грешница» английского драматурга Николаса Роу (1673–1718). , с какой он улыбнулся и поклонился мисс Дейл. Ее недовольство не ускользнуло от сэра Уилоби, и он, в свою очередь, почувствовал себя обиженным. В самом деле, каково было ему, изнемогающему под тяжким бременем забот, состязаться с беспечными гостями в этом турнире вздора, который миссис Маунтстюарт так любила затевать за столом? Не менее покоробил его стройный дуэт мисс Изабел и мисс Эленор Паттерн, которые объявили его определение наиболее исчерпывающим и удачным: родственникам не пристала роль жюри.

— Та-ак! — протянула леди Буш, ошеломленная клубами пыли, которые она подняла невзначай.

— Так что же, мисс Мидлтон, они выставлены для всеобщего обозрения или нет? — спросила леди Калмер.

— Перед вами готов выстроиться целый полк, — заявил ей с поклоном полковник де Крей, но леди Калмер продолжала глядеть в упор на Клару.

— Рыцари мисс Мидлтон всегда на виду, — не унимался полковник.

— Нельзя ли на них взглянуть? — настаивала леди Буш.

Клара с завидной невозмутимостью обратила к ней недоуменный взгляд.

— Свадебные подарки, — пояснила леди Калмер.

— Они не выставлены.

— Очень жаль. Понимаете, милая, мы боимся, как бы не вышло так, что все подарят вам одно и то же. А это, признайтесь, было бы досадно.

— Совершенно верно, миледи, но существует другая опасность, еще большая, чем та, о которой говорите вы, — сказал де Крей, — а именно — магнитное притяжение, коим свадебные подарки обладают для вездесущего вора. У него, должно быть, особое чутье к бракосочетаниям: стоит где-нибудь выставить свадебные подарки напоказ, и он тут как тут. Говорят, он и через пятнадцать лет способен узнать несессер, подаренный даме по случаю ее бракосочетания.

— Ну, уж и пятнадцать! — отозвалась миссис Маунтстюарт.

— По данным полиции. И если выставить подарки на всеобщее обозрение, их ничто не спасет: ни замки, ни затворы, ни сторожевые собаки. Вор хуже проказника Эрота. И как ни удивительно, единственное спасение в таких случаях — парочка бутылок самого выдержанного ямайского рома.