Кэтрин Скоулс - Королева дождя

— Праздник получится просто шикарным, — бросила Сара через плечо, подхватив банки и унося их в кухню. — Крещение и День независимости, два в одном.

Анна улыбнулась. Вот уже некоторое время она с нетерпением ожидала праздничного обеда, но у нее были на то свои причины. Она подготовила сюрприз для семейства Керрингтонов…

Африканцы тоже готовились к празднику. В отделении для амбулаторных больных было тише, чем обычно, и несколько больных стационара отпросились домой. Миссионеры не возражали: они радовались возможности хоть раз закончить работу вовремя.

В небе постепенно гасли последние отблески солнечного света, когда трое белых сели за стол. В доме было необычайно тихо: Кейт крепко спала в колыбельке, а в кухне никого не было: вся прислуга ушла домой пораньше.

Сара зажгла свечи — не обычные, который они использовали, когда ломался генератор, а изящно-тонкие, сделанные из темно-красного воска. Анна налила сок манго в стаканы для воды и поставила их у каждой тарелки. Затем женщины замерли, ожидая, когда Майкл прочтет молитву.

Вместо того чтобы просто высказать благодарность за дарованную пищу, он попросил у Бога благословения новой стране и чтобы независимость не нарушила мир в Танганьике. В его голосе звучали скорбные нотки, и когда он поднял голову, на мгновение за столом воцарилась тишина, приглушив праздничную атмосферу. Затем Сара подняла стакан, желая произнести тост.

— За будущее, — провозгласила она. — За Республику Танганьика. И за нас.

Когда все трое чокнулись, ощущение праздника вернулось. Они начали есть, накалывая креветки десертными вилками и закрывали глаза от удовольствия, наслаждаясь деликатесами. Сара объяснила Майклу, что они празднуют также крещение Кейт — тот день, когда Анна официально стала членом их семьи. Крестной матерью Кейт.

Пришло время сообщить свою новость, решила Анна. Она положила вилку и подняла голову.

— Я хочу сделать вам подарок, — объявила она. — Подарок в честь крещения. Для всех вас. — Сунув руку в карман, она извлекла оттуда фотографию и положила ее на стол, на самое видное место. Это было черно-белое изображение небольшого викторианского дома с террасой, обрамленное ветвями эвкалипта, растущего на переднем плане. Сара и Майкл растерялись.

— Это дом в Мельбурне, — объяснила Анна, — Я дарю его вам.

Повисла тишина — супруги были ошеломлены.

— Моя бабушка купила его для меня много лет назад. Он стоит по соседству с домом семьи Мейсон, где она жила одна, когда состарилась. Она хотела, чтобы я была рядом. — Анна помолчала. Майкл уже отрицательно мотал головой. Сара не сводила с фотографии вытаращенных глаз — в них светились и недоверие, и откровенное желание. — Я знаю, что у вас нет никаких родственников, которые могли бы оставить вам наследство, и вам некуда будет ехать, когда вы отойдете от дел. А теперь у вас есть Кейт, и о ее будущем тоже нужно думать.

— Но как же ты? — спросила Сара. — Это ведь твой дом!

— Это очень щедрое предложение, — вмешался Майкл. — Мысль, конечно, замечательная, но мы не можем принять такой подарок.

Анна проигнорировала его слова и снова обратилась к Саре:

— Когда моя бабушка умерла, она оставила мне большой дом. Та что, как видите, у меня будет где жить. Я хочу, чтобы и у вас было пристанище.

Снова воцарилось молчание.

— Это не прихоть, — решительно и твердо добавила Анна. — Я очень долго раздумывала на данную тему. И… — она подыскивала дополнительный аргумент, — и молилась. Думаю, Бог хочет, чтобы дом стал вашим.

Сара выдохнула с облегчением, ее лицо лучилось радостью. Когда она посмотрела на Анну, та заметила в ее глазах слезы.

— Ты даже не представляешь, что это значит для меня, — с дрожью в голосе произнесла она. — Как нам отблагодарить тебя?

— Я делаю это не только ради вас, — заметила Анна. — У меня есть эгоистические цели. — Майкл посмотрел на нее, слегка приподняв брови. — Когда мы состаримся и выйдем на пенсию, я хочу, чтобы мы были соседями.

Майкл улыбнулся.

— Я не могу представить тебя старой, — сказал он, глядя на рыжие волосы Анны. — Просто не могу.

— Но это произойдет, — настаивала Анна. — Мы будем переговариваться через забор, жаловаться на молодежь. На Кейт и ее друзей…

Сара отодвинула тарелку и, потянувшись через стол, взяла руку Анны в свою. Второй рукой она сжала руку Майкла.

— Я и представить себе не могла, что когда-нибудь буду такой счастливой, — призналась она. — И я хочу, чтобы так было всегда. Чтобы мы всегда были вместе.

Она поочередно встретилась взглядом с Анной и Майклом. Все прекрасно понимали, что желание Сары нереально. Возможно, они и станут соседями — через много лет, в далеком Мельбурне. Но до этого они будут миссионерами. Пешками в епископской шахматной партии. Возможно, им удастся прожить вместе еще несколько лет, но рано или поздно их пути неминуемо разойдутся.

— Мне жаль, что мы не можем пережениться, — внезапно заявила Сара. Через секунду она улыбнулась, давая понять, что пошутила. — Знаете, как это принято у африканцев. Я была бы старшей женой, Анна — второй. Тогда мы были бы обязаны держаться вместе.

Все засмеялись. Принужденно. Ее предложение было слишком нелепым, но все же не совсем несерьезным, поэтому не могло быть какой-либо иной реакции.

Затем они продолжили трапезничать. За едой они почти не разговаривали, если не считать комментариев о том или ином блюде. Сара то и дело косилась на фотографию, все еще лежащую на столе. Анна понимала, что в голове у подруги всплывает множество вопросов. Какой он? Сколько в нем комнат? Есть ли за домом сад?

— Я опишу его вам, — сказала Анна. Она взяла карандаш и бумагу и начала с того, что набросала план дома.

Целый час она рассказывала все, что помнила о нем. Наконец она прервалась, чтобы дать возможность Саре принести десерт. Они как раз разрезали пирог и смеялись, глядя на миску с водянистым красным желе, когда в помещение ворвался какой-то звук. Унылый непрекращающийся бой тамтамов доносился из деревни. Миссионеры переглянулись. Это не был обычный легкий ритм деревенских танцев. Удары были громкими, тяжелыми — это был призыв сразу нескольких барабанов.

Никто не произнес ни слова. Мысли Анны вернулись к разговорам, которые они вели в течение последних недель, — к предположениям о том, какие перемены принесет независимость. Майкл когда-то заметил, что африканцы, с которыми он общался, похоже, весьма смутно представляют, в чем суть этого великого события. Они сказали ему, что в деревне разучивают песни к празднику, что в основном это христианские гимны, или рождественские куплеты, или старые обрядовые песни. Никто не сочинял новых песен, хотя они необходимы в такое время — чтобы люди осознали, что происходит. Пока же они довольствовались одним-единственным словом, которое повторяли снова и снова.