Кэтрин Скоулс - Королева дождя

«Кто-то должен пойти предупредить Майкла», — подумала Анна, но для нее была неприемлема даже мысль, что надо что-то сделать, а тем более объяснить мужчине, что здесь произошло. Что ей пришлось совершить…

Сара снова пошевелилась, словно ее сознание даже сквозь сон уловило звук двигателя возвратившегося домой «лендровера» миссии.

В следующую секунду в операционную ворвался Майкл — и замер, отчаянно пытаясь осознать то, что предстало перед его глазами. Он побледнел и явно не желал верить в увиденное. И он испытывал страх. Детский страх, глубокий и откровенный. Он переводил взгляд с неподвижного тела Сары на Анну и обратно.

Что вы натворили!

Эти слова не прозвучали, но они ясно читались на его лице.

Анна открыла рот — нерешительно, не находя слов. Отступила назад и оперлась спиной о стену. Вся сила, которую она собрала, словно испарилась при одном лишь появлении Майкла. Она теперь походила на мягкую тряпичную куклу, почти не способную стоять.

Она слышала, как Стенли заговорил с Майклом, — голос африканца был таким спокойным, таким ровным! Затем поняла, что оба мужчины склонились над Сарой, а потом подошли к Барбари, державшей ребенка. Она слышала, как медсестра-африканка описывает все, что случилось в спальне дома миссии и здесь, в операционной.

Кровь. Столько крови…

— Сто на пятьдесят, сестра Мейсон. — Слова Стенли пробились в ее сознание, понятные и требующие ее реакции: он назвал ей уровень кровяного давления — напомнил, что ее работа еще не закончена. Она все еще несла ответственность, а Сара все еще оставалась ее пациенткой.

— Спасибо, — слабо пискнула Анна. — Это хорошо.

Это действительно было здорово. Кризис миновал. Сара вынырнула из предательских вод и оказалась на приятной и безопасной отмели.

Ребенок проснулся и закричал — это был громкий, здоровый вопль. Этот звук, похоже, задел какие-то струны в душе Майкла, заставив его осознать, что произошло за время его отсутствия. Он повернулся лицом к Анне, его глаза заволокло слезами.

Она не заметила, как он оказался возле нее. Его руки легли ей на плечи.

— Анна, — срывающимся голосом произнес он и замолчал. Он все еще не мог говорить.

Она молча смотрела на него.

— Я сделала все, что могла, — сказала она наконец. Рыдания разрывали ей грудь, сдавили горло так, что ей стало трудно дышать. — Я так испугалась!

Майкл крепко обнял ее. Вцепился в нее и заодно помог ей устоять на ногах.

Анна положила голову ему на плечо. Уловила запах пыли и пота, исходящий от его кожи. Почувствовала, как его слезы проложили мокрую дорожку по ее щеке. Позволила ощущению его близости вытеснить все остальные чувства, изгнать запах, вид, привкус крови и страха. Смыть все это.

Позабыв обо всем, она позволила себе упасть, соскользнуть в долгую и целебную неподвижность.

Нa следующий день, когда волнение улеглось, Сара снова попросила Анну выбрать имя для ребенка, которого она благополучно пустила в мир. Майкл не стал возражать, и потому Анна с удовольствием согласилась. После долгих раздумий она назвала маленькую девочку Кейт. Просто Кейт — не Кэтрин. Анна не знала никакой другой Кейт, это не было имя подруги или какой-либо известной личности. Ей просто понравилось, как звучит это короткое яркое имя.

Из-за кесарева сечения Сара была так слаба и измучена, что вскоре стало очевидно: сама она заботиться о ребенке не сможет. И тогда родители обратились к Ордене с просьбой оставить прежнюю должность экономки и взять на себя роль няни. Хотя темнокожая женщина обходилась без пеленальных столиков, марлевых подгузников и фланелевых пеленок, воспитывая собственных девятерых детей, она выполняла свои новые обязанности с большим тщанием. Она понимала, что маленькая белая девочка родилась в чужой стране, где даже воздух, который она вдыхала, и земля у нее под ногами были незнакомыми и опасными.

Также они решили, что Анна переедет из хижины в дом, чтобы быть рядом с Кейт ночью. Она спала теперь во второй спальне дома миссии, и возле ее кровати стояла колыбелька новорожденной. Она лично следила за тем, чтобы противомоскитная сетка всегда была плотно подоткнута под матрац и чтобы ножки колыбельки стояли в банках с керосином — таким образом спящий ребенок был защищен от змей, скорпионов, муравьев и клещей.

Когда Кейт просыпалась и требовала пищи, Анна относила ее Саре и ждала там, пока новорожденная с жадностью сосала грудь своей сонной матери. Постепенно Анна привыкла находиться в спальне семейной пары. Вдыхать запах теплой двуспальной кровати. Слушать тихое причмокивание младенца. Видеть спящего Майкла, уткнувшегося лицом в подушку, подложив руку под щеку, как делают дети. Оказалось, что она испытывает удивительное умиротворение, сидя в старом кресле, прямо на брошенной туда одежде, которую в эти дни никто не складывал и не вешал в шкаф. Какое-то время она чувствовала, что и правда вошла в семейный круг.

А после кормления она без возражений мерила шагами тихий дом, держа на руках не желающего спать ребенка, пускающего слюни у нее на плече. Она наслаждалась прикосновением пушка на его голове к своей шее, касаниями шаловливых пальчиков, исследовавших ее лицо. Ей хотелось говорить с ребенком, рассказывать ему сказки и напевать песни из собственного детства — а ведь она даже не догадывалась, что все еще помнит их. Детали прошлого всплывали в ее памяти, и за ними следовала череда воспоминаний. Образ Элеоноры, склонившейся над дочерью. Улыбающейся. Прикасающейся к ней. Или это было лицо одной из многочисленных нянек? Анна не могла сказать этого наверняка.

Найти новую экономку оказалось трудной задачей. На эту должность претендовали нескольких деревенских жителей, но когда Сара узнала, что издалека в деревню явился какой-то молодой человек, не имеющий ни дома, ни семьи, ей пришла в голову мысль предложить работу именно ему. Майкл возразил — непрактично брать на работу чужака, который совершенно не знаком с особенностями их жизни. Сара на это заметила, что практичность — не самое важное в жизни. Где-то живет мать этого молодого человека, и она любит его. Сара на ее месте надеялась бы, что другая мать проявит участие и поможет ее сыну. Что его не бросят на произвол судьбы. Майкла такое умозаключение весьма озадачило, но в конце концов он заявил, что выбор остается за Сарой.

Вот так и получилось, что Тефа, чужак, взял на себя обязанности управителя домом миссии. Он был из племени высоких стройных людей со слегка вьющимися волосами и такой черной кожей, что она походила на бархат. Его долговязая фигура стала привычной деталью в доме и его окрестностях: он быстро переходил с места на место, снедаемый нетерпением изучить все как можно быстрее. Ордена приложила максимум усилий, чтобы обучить его: одной рукой она качала колыбель, в которой лежал белый ребенок, а другой махала и указывала, объясняя, что я как делать. И все равно прошло немало времени, прежде чем обеды стали подавать вовремя и без происшествий.