Кэтрин Скоулс - Королева дождя

— Дыхание стабильное. Пульс учащенный, — доложил Стенли.

В его голосе появилась резкость, чего Анна никогда прежде не замечала за ним. Это помогло ей взять себя в руки и сосредоточиться на плаценте. Она почувствовала, как плацента подалась. Вышла… Она смотрела на нее, как на поверженного врага. Она искупалась в его крови. Затем Анна бросила плаценту в ведро, стоявшее на полу.

Медсестра вручила ей иглу с хирургической нитью. Анна промокала рану, убирая кровь, пытаясь понять, откуда лучше начать закрывать ее. Она не забывала о том, что Стенли стоит возле нее, проверяя и перепроверяя пульс Сары.

— Может, добавить крови? — предложил он.

Пару секунд Анна не могла понять, что он имеет в виду. Неужели вокруг мало крови?… Наконец она поняла.

Переливание. Саре нужно сделать переливание крови.

— У меня девяносто, — ровным тоном произнес Стенли. Слишком ровным. — Ниже не падает. Пульс учащенный.

Анна попыталась сосредоточиться. Ей как-то говорили, какая у Сары группа крови. Она запомнила это, потому что группа была редкая.

— У нее четвертая, — заявила Анна, когда туман в голове внезапно рассеялся. — Ей можно переливать кровь любой группы.

— Тогда за кем мне послать? — быстро спросил у нее Стенли.

Кровь в больнице не хранили: на холодильники полагаться было нельзя, и кроме того, мало кто из африканцев был готов поделиться своей кровью с чужаком. Анна вряд ли смогла бы одновременно отдавать свою кровь и накладывать шов. Нужно найти другого донора. Конечно, существует риск переливания зараженной крови, но если кровь не перелить в ближайшее время, Сара почти наверняка умрет…

— Ордена, — решила Анна. — Позови Ордену.

Экономку вполне можно было считать другом семьи. Анна не сводила глаз с иглы: каждый слой ткани следовало сшивать отдельно. От напряжения пот тек у нее по вискам, когда она заставляла руки выполнять стандартные действия.

Стенли передал указания, повернувшись к двери, выходившей во двор. Но вошедшая уже через минуту африканка в халате и маске оказалась не домоправительницей, а одной из молодых женщин, посещавших «материнский клуб» Сары. Эрика. Анна узнала ее, несмотря на маску, узнала по прекрасным миндалевидным глазам. Сына Эрики несколько недель назад положили в больницу с диагнозом «малярия», и кровь матери проверили на наличие инфекции и очистили, прежде чем перелить ему.

— Я пришла, — входя в операционную, просто сказала Эрика. — Я хочу предложить свою кровь.

Стенли наградил ее восхищенным взглядом.

Эрика протянула ему руку.

— Вам нужна я, — добавила она. — Разве моя кровь не узнала, как покидать мое тело и путешествовать снаружи?

Медсестры подготовили женщину к переливанию, а Анна тем временем закончила накладывать швы и приготовилась бинтовать рану. Теперь, когда разрез был зашит, он уже не казался таким ужасным. Его покрывали аккуратные черные стежки, похожие на ряд крошечных мух, с жадностью припавших к скрытому источнику. Когда Анна увидела результат своей работы, слезы навернулись ей на глаза, и испытанное облегчение высвободило ее эмоции, чего не смог сделать страх. Она вспомнила лицо Сары, ее глаза. Ее слова, едва слышные.

Вы спасаете нас …

В помещении воцарилась тишина. Африканка лежала рядом с Сарой и смотрела, как ее кровь перетекает по трубке в бледную руку спящей белой женщины. Ребенок, почти полностью укутанный в одеяльце, спал, прильнув к плечу Барбари. Стенли убрал тряпку с эфиром и позволил Саре дышать чистым воздухом. Анна стояла около своей пациентки, пытаясь обнаружить признаки того, что в бледное лицо возвращаются тепло и краски жизни. Она сжимала безвольную руку пальцами, словно мать или подруга, — вот только сжимала она на самом деле запястье, место, где она чувствовала слабое биение пульса — хрупкое свидетельство того, что неподвижное тело на столе все еще цепляется за жизнь.

— Ну же, ну же! — шептала Анна. — Не оставляй нас, Сара…

Ее слова, похоже, дошли до сознания Сары и произвели нужное воздействие. Женщина медленно пошевелила головой, словно пыталась сбросить тяжелые оковы сна.

Анна наклонилась к ней. Веки роженицы затрепетали. Анна сделала знак Барбари принести ребенка и, взяв его на руки, держала так, чтобы крошечное личико попало в поле зрения Сары, как только она откроет глаза.

Анна наконец смогла рассмотреть ребенка. Личико его было все еще перепачкано кровью и смазкой, но она видела, что оно прекрасно, а черты его тонкие, можно сказать, эльфийские — как у Сары.

— Кто это? — спросила Анна у медсестры. — Девочка или мальчик.

— Дочь, — гордо ответила Барбари. — Прекрасная девочка. За нее дадут много коров.

— Сара, — позвала женщину Анна. — Вот твоя дочурка. Возьми ее.

Анна уже знала, как назовут ребенка. Керрингтоны перерыли всю Библию в поисках подходящего имени и наконец договорились, что это будет Дэвид для мальчика и Мэри для девочки.

Анна улыбнулся, любуясь ребенком.

— Мэри.

— Нет…

Все шесть человек, находившиеся в комнате, замерли: Сара заговорила.

Она широко раскрыла глаза. Удивленно осмотрелась, как разбуженный ребенок, не понимающий, где он находится.

Новорожденная захныкала, словно желая привлечь внимание Сары. Женщина уставилась на протянутый ей небольшой сверток. Снова замерла, как будто малейшее движение могло помешать ей сосредоточиться. Она смотрела на дочь с любопытством и удивлением. Разглядывала нос, глаза, щеки, брови. Наблюдала за тем, как крошечные ручки высвободились из-под одеяла, сжались в кулачки и замахали в воздухе. Она наслаждалась видом своего ребенка. Живого и здорового.

Прошло несколько минут, и она повернулась, ища взглядом Анну.

— Ты справилась, — прошептала она. — Ты спасла нас обеих.

Анна улыбалась.

— А теперь тебе нужно отдохнуть. Спокойно полежать.

— Я хочу, чтобы ты выбрала ей имя, — пробормотала Сара. — Ты тоже дала ей жизнь.

Анна покачала головой, не зная, что и сказать.

Глаза Сары закрылись, и она погрузилась в сон.

Глядя на ее умиротворенное лицо, Анна почувствовала, как в ней разливаются тепло и нежность.

«Наши отношения теперь станут другими, — подумала она. — После всего этого…»

Как только она это поняла, ее охватило ощущение благополучия. Ощущение принадлежности. Словно они с Сарой стали одной семьей. Не связанные кровным родством, но избранные, чтобы стать сестрами.

В помещении снова наступила тишина. Было слышно только, как двигается Стенли, проверяя давление и следя за процессом переливания крови. Как посапывает новорожденный. Дышат врачи и медсестры. Скрипит кожаная обувь. Шуршат, касаясь кожи, ткань…

Казалось, прошло очень много времени, прежде чем молчаливые размышления прервал звук двигателя «лендровера». Никто не пошевелился: в помещении царила совершенно иная реальность, а происходящее снаружи представлялось чем-то далеким и неважным.