Кэтрин Скоулс - Королева дождя

«Мы не верим в судьбу, — заявила тогда Сара, считая это предрассудками. — Мы верим в Бога».

«Господи Боже, помоги нам…»

Но только если пребудет на то воля Твоя.

Так должна заканчиваться любая молитва о помощи. В конце концов, много хороших жен миссионеров умерло при родах. Анна часто читала пугающие строки в историях миссий или биографиях:

«Его молодая жена пала жертвой лихорадки "черная вода"».

«Младенец родился мертвым, а приблизительно через час умерла и миссис Камерон».

Носилки ударились о дверной косяк: это пришли санитары. За ними в комнату вошел и помощник врача. Он на секунду замер в дверях, окидывая взглядом картину происходящего.

— Стенли, послушай, — заговорила Анна еле слышно, будучи не в состоянии набрать достаточно воздуха в легкие, чтобы придать своему голосу необходимую силу. — Мы должны срочно сделать кесарево сечение. — Стенли повернулся к ней, широко раскрыв глаза от удивления. — Она умрет, если мы этого не сделаем, — продолжила Анна, глядя ему прямо в глаза. — Возможно, ребенок тоже умрет.

Стенли медленно кивнул.

— Вы уверены, — произнес он. Это был не вопрос, а констатация факта.

— Давайте ставить капельницу, — резюмировала Анна.

«Пока мы еще сможем ввести лекарство в вену, — подумала она. — Пока вены не начали лопаться…»

Стенли немедленно приступил к работе: он быстро, но аккуратно распаковал капельницу и приготовил иглу.

— Может, вы поставите капельницу? — уточнил он.

Но Анна покачала головой. Она ничего не желала делать. Ей хотелось выскочить из комнаты и убежать как можно дальше…

Сжав пальцами белую руку Сары, Стенли сделал укол, сосредоточенно сдвинув брови и ожидая, когда кровь потечет в шприц.

— Готово, — заявил он.

Анна благодарно кивнула. По крайней мере, теперь в вены Сары подавался физраствор — правда, его струйка, бегущая по трубке, казалась слабой по сравнению с ярко-красным пятном, расплывающимся на простыне.

Стенли повернулся к санитарам, забившимся в угол, — они явно не желали принимать участия в происходящем. Стенли поговорил с ними на языке их племени. Он говорил спокойно, но сказанное им произвело потрясающий эффект: уже через несколько секунд Сара лежала на носилках, а мужчины были готовы вынести ее из комнаты.

— Будьте со мной, — голос Сары проник сквозь сумятицу шаркающих ног и сталкивающихся тел — слабый, тонкий звук, с трудом просочившийся сквозь более сильные. — Анна… Не бросайте меня.

— Не брошу, — пообещала ей Анна, подошла к носилкам и сжала прохладную тонкую руку.

Ей пришлось почти бежать, чтобы не отстать от санитаров, торопливо несущих роженицу. Времени ни на раздумья, ни даже на переживания не оставалось. Даже ее страх уменьшился, словно ужас Сары вытеснил его. Стенли бежал трусцой рядом с ней.

— У нас есть всего лишь несколько минут, — сообщила ему Анна. — Нужно будет очень быстро усыпить ее. Воспользуйся тряпкой, смоченной эфиром.

Стенли кивнул:

— Да, сестра.

Каким-то образом ему удавалось вести себя как обычно, и это помогло Анне взять себя в руки.

— Анна! — крикнула Сара. — Где вы, Анна? — Ее голос звучал так ласково, словно женщина, которую она искала, была ее матерью или ближайшей подругой.

— Я здесь, — откликнулась Анна. От неожиданной нежности глаза у нее заволокло слезами. — Все хорошо, — сказала она. — Я с вами.

Каждая минута в операционной казалась очень долгой и была до отказа заполнена действием. В помещении находились, помимо Анны, Стенли и Барбари, еще две медсестры, которых срочно вызвали из деревни. Анна чувствовала, что они наблюдают за каждым ее движением, когда она мыла высокий белый холм — живот Сары. Она мельком заметила, что Стенли молится, торопливо бормочет просьбу, обращенную к Богу, зажимая рот и нос Сары тряпкой, пропитанной эфиром. Они не стали измерять пациентке давление: даже если бы оно упало, они не смогли бы его поднять. Но Барбари держала палец на пульсе роженицы, чтобы, если сердце остановится, они знали: следует бросить все силы на спасение младенца…

Анна надела перчатки, взяла скальпель и поднесла его к животу Сары. На секунду вспомнила о Майкле, затем отбросила все мысли о нем. Вместо этого она представила себе господина Хейуорта, крупного пожилого мужчину, — у этого опытного акушера она проходила практику. Каким бы ургентным ни был случай, старик никогда не нервничал, а методично выполнял свою работу, словно тело попавшей к нему в руки женщины ничем не отличалось от тонкого механизма. Анна попыталась отключить все чувства, представить, что Сара — манекен для тренировок. «Кесарево сечение — довольно-таки простая штука, — напомнила она себе. — Всего-то и надо, что правильно сделать разрез…»

Поторопись. Торопись. Торопись…

Анна провела сверкающим скальпелем по коже, так что на белом фоне появилась аккуратная красная линия. Погрузила лезвие в слой жира. Вела руку медленно и ровно, запрещая ей дрожать. Затем отложила инструмент в сторону и осторожно просунула пальцы к брюшным мышцам. Они растянулись за время беременности, но были все же довольно плотными. Осторожно раздвинув их, она добралась до стенки матки. Гладкой, розовой, твердой… Анна представила, что она — старый акушер. Он толкал и раздвигал, объясняя каждое движение медсестрам-стажерам. Болтал и сыпал шутками. И не успевали они сообразить что к чему, как задание уже было выполнено: матка — раскрыта, ребенок — вытащен на свет божий и уже лежит на столе, такой скрюченный, с нежной кожицей…

Но у нее не было возможности много времени уделять ребенку, и потому Анна просто схватила скользкое тельце, достала его и передала Барбари, стоявшей около нее наготове. Крохотный ротик открылся и издал долгий пронзительный вопль, словно ребенок уже каким-то образом понял, что его поджидают здесь страх и опасность. Анна едва взглянула на его красное сморщенное личико, зажала и перерезала пуповину и снова повернулась к Саре. Но какая-то часть ее тем не менее вздохнула с облегчением. По крайней мере одного ей удалось спасти.

Одного близкого Майклу человека.

— Эргометрин, — бросила Анна.

Стенли уже приготовил шприц. Когда он ввел препарат в капельницу, Анна нащупала плаценту и крепко зажала ее в кулаке. Вот он, ее враг. Трубопровод, по которому из Сары потихоньку вытекала жизнь. Анна пристально посмотрела на матку: ткань побледнела, стала почти белой — результат действия препарата, ослабившего кровоснабжение органа. Анна легонько потянула к себе плаценту, чтобы узнать, идет ли она. Посмотрела на Стенли, встретилась с ним взглядом. Они были без масок. Без халатов. Нависали над открытым телом Сары, как обычные убийцы в переулке. На мгновение Анна ощутила, что в ней снова набирает силы паника. Она закрыла глаза; у нее кружилась голова.