Кэтрин Скоулс - Королева дождя

Вождь находился всего лишь на расстоянии вытянутой руки от Анны, когда увидел ее, стоящую в тени белую женщину. Он замер, его глаза удивленно распахнулись. Он окинул Анну быстрым взглядом с головы до ног и в обратном направлении. Задержавшись на ее волосах, его взгляд окончательно застыл на ее глазах. Анна не отвела взгляда, затем, собравшись с духом, слегка поклонилась. В этот момент Китаму выскочил вперед и сказал что-то вождю. Младший брат был возбужден, он явно извинялся. Анна подозревала, что он не успел сообщить вождю о том, что на торжество приглашена европейка. Возможно, воины прибыли сюда прямо с пастбища и вождь ничего не знал о появлении миссионера и о тех изменениях, которые претерпел особняк Кики. Китаму попятился. Вождь медленно кивнул, по-прежнему не отводя глаз от Анны. Он, похоже, собирался подоит к ней и заговорить, но воины уже нетерпеливо переминались с ноги на ногу: они хотели, чтобы их вождь, а вместе с ним и они, двинулся дальше, к танцевальной площадке. Наконец вождь жестом пригласил Анну и Стенли присоединиться к группе в павильоне, повернулся и поплел к костру. Анна почувствовала, что он притягивает ее взгляд, как свет притягивает мотылька. Или последние лучи солнца — усталого путника. Анна неожиданно обнаружила, что уже сидит на табурете возле Старой Королевы. Теперь женщина игнорировала европейку — казалось, она видела только своего старшего сына. Она смотрела, как вождь готовится принять участие в танце, занимает место во главе шеренги воинов. Она улыбнулась при виде того, как молодые женщины племени придвигаются поближе к нему, стараясь продемонстрировать свои достоинства.

Со своего места в павильоне Анна смотрела на танцующих вокруг костра. Их движения отличала редкая грациозность, а безудержное веселье выражалось в прыжках, тряске и топаньи, свисте перьев и мелькании ярких тканей. Ничто не напоминало дикий, безумный разгул, который Анна наблюдала в деревне среди джунглей.

Время от времени Анна бросала взгляд на вождя, все еще окруженного воинами. Она невольно искала его украшенную бусами голову, движущуюся среди танцующих фигур, бронзовых в отблесках огня из-за рисунков охрой.

Воины смеялись. Они играли телами, радовались легкости своих движений. Пот ручьями стекал по их голым торсам, а когда они вертелись и тряслись, он отлетал крупными серебряными каплями. Анна заметила рядом с вождем молодую женщину. Пот с его тела слетел прямо на ее поднятое лицо, но она даже не поморщилась. Вместо этого она медленно провела по коже пальцем и облизала его.

По мере того как Анна наблюдала за танцорами, она ощущала, что барабанный бой все настойчивее зовет ее присоединиться к ним. Она позволяла себе легонько притопывать в такт музыке одной ногой — той, которая была в тени, но ни одна другая часть ее тела не шевелилась. Она вспомнила о танцах своих студенческих лет, о местных группах, чья скрипучая музыка почему-то казалась просто волшебной. И тогда она тоже часто сидела, не двигаясь, борясь с желанием пуститься в пляс: девушка должна была сначала дождаться приглашения и лишь затем могла потанцевать, а мальчики предпочитали приглашать тех, кто был ниже их ростом, кто будет смотреть на них снизу вверх и нежно класть голову им на плечо. Анна рассердилась на себя за такие мысли; она на минуту забыла, что на этот раз ситуация совершенно иная. Она здесь всего лишь зритель. Гость из миссии, а не молодая женщина, мечтающая и тоскующая.

Она поискала глазами Стенли и увидела, что он стоит возле павильона. Он тоже наблюдал за танцорами не шевелясь, равнодушный к буйству, окружавшему его. К нему подошла молодая женщина и протянула ему блюдо с жареными кукурузными початками. Она улыбнулась, глядя ему в глаза, немного покачивая бедрами в такт музыке. Стенли взял угощение и сразу же демонстративно отвернулся.

Вскоре Старая Королева решила удалиться. Несколько воинов подняли носилки на плечи и унесли ее.

— Теперь мы тоже можем уйти.

Анна почти не расслышала этих слов, хотя они прозвучали прямо у нее над ухом: она смотрела, как вождь бежит за носилками, чтобы пожелать матери спокойной ночи. Его тело было стройным и крепким. Тело воина, не студента.

— Теперь мы тоже можем уйти, — повторил Стенли. — Старая Королева удалилась, и мы имеем право последовать ее примеру.

Анна встала и пошла за Стенли к дому Кики через всю лужайку.

Поднявшись в свою комнату, Анна стала смотреть из окна на веселящихся африканцев. Она видела младенцев и маленьких детей, уснувших на руках у старух. Детей, играющих в догонялки и роющихся в кучах золы в поисках початков кукурузы. Молодые пары, исчезающие в кустах. Другие пары, танцующие или наблюдающие за происходящим. Стариков, курящих трубки. Собак, тыкающихся носами им в колени. В этой сценке было что-то такое теплое и живое — ощущалось единство, словно буквально каждый человек, принимая участие в празднестве, был частицей одного, полного жизни организма.

И в центре всего этого находился вождь.

Он улыбался, и говорил, и двигался, как бог…

Анна легла в постель и попыталась уснуть. Она отвернулась от окна и закрыла глаза. В темноте она слышала собственное дыхание, неглубокое и учащенное. Она позволила биению барабанов, доносящихся с лужайки, войти в ее тело и распространиться по венам от пальцев ног до макушки. Заполнить ее ум, заглушить мысли, избавить от страха и от чувства вины.

Сделав медленный глубокий вдох, она на мгновение ощутила аромат, разлитый в воздухе. След мечты, видения. Аромат розы на ее подушке.

Пришел рассвет, необычно спокойный и тихий. Анна надела свой ежедневный наряд — рубашку и брюки Кики — и сошла вниз, чтобы начать утренний обход палат. Посмотрев в окно эркера главной палаты, она удивилась: на лужайке практически не осталось следов вчерашнего празднества — только утоптанная трава, догоревшие костры, от которых все еще поднимались тонкие струйки дыма, и маленькие белые предметы, разбросанные по земле. Сначала Анна не могла понять, что это, но затем сообразила: это початки кукурузы, обглоданные дочиста и выброшенные. Такого безобразия не потерпела бы сестра Барбара. Увидев их, Анна почувствовала себя виноватой, как подросток, самовольно устроивший вечеринку. Ей не сразу, но удалось найти одного из мальчишек, помогавших в кухне, и она попросила его собрать початки. Закончив обход палат, Анна приготовилась принимать амбулаторных больных. Она сомневалась, что сегодня у нее будет много посетителей: вполне вероятно, что, как и в Австралии на Новый год, все предпочтут отлежаться дома. А вот второго января работы всегда было больше, чем в остальные дни года. Она пошла на склад за бутылочками с отваром плюща и кусками чистой ткани, из которых она делала тампоны. Внезапно она замерла, не успев убрать ладонь с ручки двери: откуда-то издалека до нее донесся гул двигателя автомобиля. В любое другое утро его бы заглушили гул голосов, крики младенцев и лай собак. Но сегодня, когда вокруг стояла тишина, слышимость была прекрасной.