Анри Ренье - Встречи господина де Брео

— Да, сударь, — говорил г-н де Ла Бежисьер г-ну Ле Варлону де Вериньи, с трудом жевавшему какие-то бобы, жесткие, как кожа, — мне свет известен, и я покинул мир с тем, чтобы туда не возвращаться больше. Впрочем, я вспоминаю о нем без сожаления. То, что кажется нам в миру самым необходимым, забывается быстро в тиши уединения. Не думайте, однако, что мы тут праздны и бездельны. Далеко не так! Дело не только в том, чтобы возделывать землю в поте лица своего; нужно также образовывать свою душу и свой ум, выпалывать сорные травы, засевать зернами благочестия, орошать молитвами, чтобы произрастали здоровые и достойные плоды, которые спелыми упадут с ветки в корзину нашего спасения в час последнего сбора плодов. Ах, как я хотел бы преподавать вам это двойное садоводство! Ведь мне поручено помогать вам советами первое время вашего пребывания здесь. Но должен вам сказать: не на меня одного возложена эта обязанность; господин Раво вам лучше, чем я, поможет своею мудростью. Да вот, как раз он сам идет вам представиться и приветствовать вас!

Через открытую дверь действительно вошел маленький черный человечек, сухой, бедно одетый, с круглой скуфейкой на голове, который что-то шептал. Он поклонился г-ну Ле Варлону де Вериньи, тот отвесил ответный поклон и должен был прислушаться к его словам — такой слабый и еле слышный голос был у г-на Раво.

— Раз вы к нам приняты, сударь, располагайте нами по вашему усмотрению. Господь здесь для всех, и мы будем счастливы, если сможем помочь вам войти с ним в непрерывные сношения, что составляет прелесть и награду нашего отшельничества. Время вам покажется здесь коротким, если вы сумеете надлежащим образом им пользоваться. Господин де Бежисьер, вероятно, советовал вам физический труд, но я прибавлю, что такой труд не имеет значения без труда духовного. Они должны чередоваться, и сам господин де Ла Бежисьер может служить примером: он умеет работать заступом, но также превосходно владеет пером и пишет маленькие поучительные садовые басенки, из которых некоторые могут служить образчиками благочестия и здравого смысла.

При этой похвале г-н де Ла Бежисьер покраснел, а г-н Раво продолжал еще тише:

— Что касается меня, то, быть может, господин де Ла Бежисьер сказывал вам, что я занимаюсь переводами и комментированием некоторых мест Священного писания и отдельных произведений отцов церкви. Но определенные часы я отвожу и физической работе. Ежедневно я хожу к колодцу и вытаскиваю ведра с водой. Мне кажется, что подобное занятие подходит к человеку, ищущему истину, и представляет бесхитростный образ этих исканий. Крепко надеюсь, что и вы разделите свое время на две части, одну для работ, другую для занятий, и что, если заботу об одной берет на себя господин де Ла Бежисьер, вы мне позволите руководить вами в другой. Остальную часть дня, сударь, вы будете посвящать молитве. Тут уж никто не может вам помочь. Бог один располагает собственной милостью. Желаю вам получить ее в избытке. Теперь же, господин Ла Бежисьер, предоставим господина Ле Варлона де Вериньи его мыслям. Ему есть о чем пораздумать и необходимо побыть в одиночестве.

На этом господа де Ла Бежисьер и Раво откланялись г-ну Ле Варлону де Вериньи. Оставшись один, он стал прислушиваться, как удалялись их шаги, тяжелые и глухие у г-на де Ла Бежисьера и легкие, сухие у г-на Раво. От одного в комнате остался запах листьев и земли, от другого — бумаги и чернил…

День не прошел без того, чтобы г-н Ле Варлон де Вериньи не свиделся снова с матерью Юлией-Анжеликой. Она приняла его снова в приемной. Г-н Ле Варлон де Вериньи ждал благочестивых наставлений. Ничуть не бывало! Мать Юлия-Анжелика высказала только желание, чтобы ее брат прежде всего привел в порядок свои земные дела. Она указала ему ряд мероприятий в этом направлении и заставила дать ей полномочия для их выполнения, так что г-н Ле Варлон де Вериньи вернулся в комнату, передав своей сестре право управлять и распоряжаться по своему усмотрению его имуществом. Надежные люди должны были употреблять доходы с него на дела благотворительности, так как он сам в этом мире не нуждался уже ни в чем, кроме Божьего милосердия.

Г-н Ле Варлон де Вериньи еще размышлял о новом своем положении, когда вошел мальчик-слуга с подносом. Это была та же похлебка и зелень, что и днем, не было только г-на де Ла Бежисьера, чтобы приправить их своей беседой. Стемнело. Чадящая свеча освещала комнату. Г-ну Ле Варлону де Вериньи было не по себе. Однако он принялся за еду и покончил все дочиста. Нужно же было подкрепить жалкую плоть, которой обязан он был тем, что находится в безлюдной глуши, сидит на хромоногом стуле перед оплывающей свечкой, которая скоро погаснет, и он погрузится во мрак и молчание одинокого и затерянного места, предоставленный, быть может, в добычу искушениям дьявола, так как нечистый дух — вместе с тем и дух тьмы, и темнота всегда небезопасна грешнику.

Размышляя таким образом, г-н Ле Варлон де Вериньи собирался уже ложиться спать, как вдруг услышал, что по коридору ходят. Прислушавшись, он узнал сухую и торопливую походку г-на Раво. Г-н Раво занимал келью направо, рядом с г-ном Ле Варлоном де Вериньи. В коридоре раздались другие шаги. Тяжелые и грузные, они выдавали г-на де Ла Бежисьера. Носками своих деревянных башмаков, которые он нес в руках, он постучался в двери. Г-н де Ла Бежисьер возвращался из сада, где прошелся перед сном. Он сел на стул и подул на пальцы.

— Да, сударь, незаметно время летит! Вот и осень! Вечером туманно, и земля сыра. Завтра, если угодно, я покажу вам вашу работу. Ведь не за тем же вы явились сюда, чтобы лентяйничать и бить баклуши? Ну, спокойной ночи, постарайтесь заснуть хорошенько. Если дьявол начнет вас беспокоить, вам стоит только постучать в стенку. Я сплю чутко и сейчас же вскочу. Стану для вас на молитву, чтобы помочь вам в борьбе с нечистым. Если этого будет недостаточно, придется разбудить господина Раво, спящего рядом с вами, и втроем-то, сударь, мы чего-нибудь добьемся.

Г-н Ле Варлон де Вериньи не без тревоги смотрел, как уходит г-н де Ла Бежисьер. С томлением он подумывал, не появится ли дьявол, которого он избежал в его соблазнительных формах, в виде каком-нибудь ужасном и отталкивающем, взбешенный, что добыча, на которую он мог рассчитывать, неожиданным образом вырвана у него из рук. Так что после того, как свечка догорела, он продолжал довольно долго лежать не смыкая глаз, причем его мало успокаивало молчание, царившее в доме, нарушаемое лишь деревенским и воинственным храпом г-на де Ла Бежисьера, храпом, к которому по временам примешивалось короткое, сдерживаемое покашливание превосходного г-на Раво.

Возможно, как рассказывал в вечер приключения с маленькой Курбуан г-ну де Брео г-н Ле Варлон де Вериньи, что он через нее окончательно опорожнился от своей греховности, так как теперь он чувствовал себя в состоянии странного спокойствия, и ничто не смущало его в занятиях, в которых прошло первое время его пор-рояльского отдохновения. Он работал, молился и спал совершенно исправным образом. Ему не приходилось будить ни г-на Раво, ни г-на де Ла Бежисьера. Утром он встал; голова свежа, тело бодро. Эти господа, однако, не скрывали от него, что передышка эта, очень может быть, не более как уловка со стороны дьявола и что, несмотря на все, нужно подготовиться ко встрече с ним, если тому вздумается прибегнуть к искушению; очень важно на подобный случай запастись всеми предохранительными средствами, доставляемыми религией.