Дин Лин - Солнце над рекой Сангань

Богиня Бо лежала поперек кана и при маленьком светильнике убирала прибор для курения опиума. При виде старосты она поспешно поднялась и приняла у него тулуп.

— Снег все еще идет? — спросила она. — Ты озяб. Ложись скорее на кан, погрейся. В западную комнату не заходил? Погода плохая, народу мало, и то одна лишь голытьба.

Цзян Ши-жун снял меховую шапку, стряхнул с нее снег и присел на теплый кан. Шаманка взяла с печурки чайник, насыпала в чашку щепотку чая, залила кипятком и подала чашку гостю.

— Не хочешь ли опиума? Я приготовлю тебе затяжку.

Цзян Ши-жун охотно согласился и улегся поудобнее на кане.

— Чжан Юй-минь там? — спросил он.

— Только что пришел, где-то уж успел выпить.

— Позови его!

Он взял из ее рук тонкую длинную иглу и, набрав немного опиумной массы, положил на язычок огня. Богиня Бо одобрительно кивнула и вышла в соседнюю комнату.

Она скоро вернулась, пропуская вперед Чжан Юй-миня. Это был парень крепкого сложения, в распахнутой ватной куртке, с поношенной меховой шапкой в руках. Он прикидывался равнодушным, хотя ему было очень любопытно: зачем это он мог понадобиться старосте?

— А, Третий брат! Иди сюда! Садись! Я приготовлю тебе затяжку.

Что староста первый приветствует его, да еще называет «Третьим братом», показалось Чжан Юй-миню тоже необычным.

— Я не курю опиума, только сигареты. — Чжан Юй-минь взобрался на кан. Поджав одну ногу под себя и согнув другую в колене, он прислонился головой к стене и вытащил из-за пазухи собственные сигареты, а ту, которую предложила шаманка, положил обратно на поднос.

Цзян Ши-жун приподнялся, взял с подноса сигарету, прикурил от светильника и, заискивающе улыбаясь, сказал:

— Мы ведь люди свои, Третий брат, можем толковать обо всем… И ты пришел сюда позабавиться? Ха-ха! Ну, как дела?

Чжан Юй-минь хотел было тоже ответить шуткой: пришел, мол, сюда на ночлег, дома кан холодный. Но раздумал и сказал почти серьезно:

— Последние дни мне не везет — живот болит. Слышал я, что дух змеи у богини Бо творит чудеса, вот и пришел показаться ему. Не знаю только, верить ли этому чудотворцу…

В тусклом свете лампы, на шкафу, напротив кана, из-под тяжелых занавесей виднелась обтянутая шелком божница.

Словно не слыша насмешки Чжан Юй-миня, богиня Бо высоко подняла руки к кальяну, стоявшему рядом с божницей. Она зажгла свернутую трубочкой бумажку и, прислонившись к шкафу, стала затягиваться. В кальяне забулькала вода.

— По правде говоря, у меня к тебе дельце. Приходится тебя кое о чем попросить. Хочешь — не хочешь, а помогай. — Лицо старосты стало серьезным.

— Ладно, говори, в чем дело, — ответил Чжан Юй-минь.

Цзян Ши-жун мигнул женщине, она вышла.

Откашлявшись, он принялся рассказывать про свою беду.

В прошлом месяце староста получил из Восьмой армии письмо. Очень спокойное, вежливое. Но не успел он еще донести о нем японцам, как к нему пришли люди из Восьмой армии.

— Молодые, но строгие; говорят складно — то мягко, а то и жестко. Меня не упрекают за то, что я староста, сказали они, но я китаец и не должен терять совесть. «Нам в твоей деревне нужно только зерно, — заявили они. — Привезешь, — ладно, а если совести у тебя нет, если откажешься, — тоже ладно. Убивать тебя мы не станем, сообщим только в японский гарнизон — там у нас есть свой человек — про твои связи с Восьмой армией».

Опасаясь за свою жизнь, Цзян Ши-жун с перепугу согласился отправить им зерна да еще выдал в том бумагу за своей подписью. Он готов был сделать все что угодно, лишь бы они ушли. Но как ему быть теперь? Донести японцам? Нельзя: ведь у бойцов на руках его расписка. Не докладывать? Страшно: узнают японцы — снимут голову. Он кинулся к Цянь Вэнь-гую. Но тот отмахнулся: Восьмая армия только запугивает, не стоит обращать на нее внимания.

Староста было успокоился, но из Восьмой армии снова прислали письмо, а после него пришли люди. Он не может отказать им, а теперь Цянь Вэнь-гуй еще грозит донести в волость о его связях с Восьмой армией. Приходится ему теперь и Цянь Вэнь-гую платить за молчание, и в Восьмую армию отправлять пшено и белую муку. Да еще вопрос — кто же возьмется отвезти это в Восьмую армию? Тут нужен человек осторожный, чтобы не узнали японцы, да и смелый, который не побоится встретиться с головорезами из Восьмой армии. При неудаче его ждет по меньшей мере тюрьма, а она никому не понравится. И вот после долгого раздумья он вспомнил о Чжан Юй-мине. Ведь Чжан Юй-минь недавно, разругавшись с Ли Цзы-цзюнем, отказался у него работать и теперь бедствует. Он смел, осторожен и справится с этим делом. Поэтому староста и пришел за ним сюда, к шаманке. Это услуга не только ему, старосте, но и всем односельчанам. Восьмая армия способна сжечь всю деревню, и староста стал расписывать беды, которые принесет крестьянам Восьмая армия.

Сообразив, чего от него хотят, Чжан Юй-минь про себя уже решил согласиться на предложение старосты, однако же не перебивал его, а только сочувственно поддакивал:

— О! Неужели? Да! Ах! Вот это беда так беда!..

— Уж постарайся, Третий брат… ведь справишься? А придется тебе трудно, положись на меня! Мы люди свои, разве я допущу, чтобы ты терпел нужду? — уговаривал его староста.

— Не то чтобы я не хотел тебе помочь, — закуривая новую сигарету, уклончиво отвечал Чжан Юй-минь, — но я, право, не справлюсь. Человек я простой, не знаю ни одного иероглифа, говорить не умею. Дело как будто нехитрое: отвезти просо, муку, только и всего. Но ведь это «сношения с врагом»! Нет, нет! Не того ты выбрал. В деревне найдутся другие, сумеют и поговорить, и дело сделать. Вот если бы мотыгой работать, бревно поднять, плуг тащить — тут я готов помочь тебе…

Цзян Ши-жун велел шаманке подать вина и закуску, и сама она подсела к ним для компании, помогая обхаживать Чжан Юй-миня. А тот смеялся про себя. Поручение пришлось ему по душе: побывать у прославленных героев Восьмой армии — об этом он уже давно мечтал со всем пылом юности. Ни в какие убийства и поджоги он не верил. Ведь они, как в старину витязи с горы Ляншань [14] В знаменитом средневековом романе «Шуйху чжуань» о повстанцах XII века. — Прим. перев. , боролись за справедливость. Но он все еще продолжал отнекиваться, набивая себе цену: Цзян Ши-жун был человек коварный, случись беда — свалит все на него.

Но у Цзян Ши-жуна другого выхода не было. Ему пришлось принять все условия Чжан Юй-миня: снабдить его письмом за своей печатью, деньгами на дорогу и еще раз в присутствии дяди Чжан Юй-миня — Го Цюаня, которого вызвали сюда же — подтвердить, что в случае провала он, Цзян Ши-жун, даст денег для выкупа Чжан Юй-миня. И лишь после этого Чжан Юй-минь как бы нехотя дал свое окончательное согласие.