Пэлем Вудхауз - Что-нибудь эдакое. Летняя гроза. Задохнуться можно. Дядя Фред весенней порой (сборник)

В окне первого этажа сидела девушка. Весеннее солнце играло на ее золотистых волосах, светилось в синих глазах, которые, в свою очередь, зачарованно созерцали странное создание в фланелевых брюках. Секунды две девушка и Эш смотрели друг на друга; потом она нырнула в комнату, а он, вконец разбитый, собрал пожитки и пошел к себе.

Холодная ванна его не ободрила, а завтрак, предоставляемый хозяйкой, не ободрил бы никого. Когда Эш управился с клочковатой яичницей, горелым беконом и той цикорной жидкостью, которую кощунственно именуют кофе, он был совершенно несчастен. За письменным столом, пытаясь выжать из себя последнее похождение Квэйла, он просто выл от горя. Неотступный, хотя и мелодичный смех побуждал его мечтать о том, чтобы читающая чернь знать не знала никаких Квэйлов, а лично он, его создатель, лежал в могиле. Их зловещий союз длился больше двух лет, причем сыщик с каждым месяцем становился противней. В настоящее время он был исключительно самодоволен и ни в какую не видел, что одна лишь удача, поистине поразительная, помогает ему хоть что-то открыть. Словом, зависеть от него материально — все равно что сидеть на цепи у какого-нибудь дракона.

Отвращение к Квэйлу достигло апогея. Обычно Эш сперва выдумывал название, потом — подгонял к нему сюжет; и вот вчера, вдохновленный свыше, он написал на старом письме: Волшебная палочка смерти.

Теперь он смотрел на эти слова, как смотрит вегетарианец на гусеницу в своем салате. Вчера ему казалось, что заглавие — лучше некуда. Допустим, но что оно значит? Что это за палочка? Пока ты этого не понял, ты ничего не напишешь — однако нельзя швыряться такими заглавиями. Эш грыз вечное перо и ерошил волосы.

И тут постучались в дверь.

Он резко повернулся. Сколько можно говорить хозяйке, чтобы она не мешала, когда он работает! Быстро перебрав в уме язвительные ремарки, он крикнул:

— Да-а!

Вошла девушка, та самая девушка с синими глазами, которая смеялась над гимнастикой Ларсена.

Эш выглядел жалко по разным причинам. Во-первых, он думал увидеть хозяйку, женщину невысокую, и смотрел ниже, чем надо. Во-вторых, он скорчил заранее рожу, которую сразу не растянешь в милую улыбку. Наконец, если ты просидишь полчаса над листом с загадочной надписью, в мозгах еще нет той прыти.

По этой причине почти целую минуту он вел себя так глупо, что психиатр с ходу поставил бы диагноз. Поднялся он немного погодя, и странный, скрюченный скачок напоминал о лейтенанте Ларсене.

Девушка тоже смирилась. Будь он спокойнее, он бы заметил, что она краснеет. Но женщины сильнее мужчин, и первой заговорила она.

— Я вам помешала…

— Нет, что вы! — ответил Эш. — Что вы, что вы, что вы, чтовычтовы!..

Она перебила его:

— Я пришла попросить у вас прощения. Прямо не знаю, почему я засмеялась…

Наука, при всех ее успехах, еще не выяснила, что должен делать человек в такой ситуации. Если он промолчит, он покажется грубым. Если он что-то скажет, он покажется глупым. Колеблясь между этими возможностями, Эш взглянул на листок бумаги:

— Что такое палочка смерти?

— А, что?

— Палочка смерти.

— Не понимаю.

Бредовость этой беседы привела к тому, что Эш засмеялся. Засмеялась и гостья. Обоим стало значительно легче.

— Вы думаете, я сошел с ума? — осведомился Эш.

— Конечно, — отвечала девушка.

— Вообще-то сошел бы, если бы вы не явились.

— Почему?

— Пытался написать детектив.

— Я так и думала, что вы писатель!

— А вы?

— Я тоже. Вам не попадалась газета «Светские сплетни»?

— Нет.

— Рада за вас. Жуткая газета. Выкройки, советы влюбленным. Я каждую неделю даю рассказ про графа или про герцога. Подписываюсь по-разному. Ужас, не работа!

— Сочувствую, — сказал Эш, — но мы ушли от дела. Что такое палочка смерти?

— Волшебная?

— Естественно.

Девушка подумала.

— Ну как же! Палочка слоновой кости. Ее украли из индийского храма и верят, что всякий, кого она коснется, умрет. Она попала к герою, жрецы ему угрожают, шлют письма…

— Да вы гений!

— Что вы!..

— Гений, не спорьте. Я все вижу. Герой приглашает Гридли Квэйла, этот надутый идиот при помощи самых диких случайностей раскрывает тайну, а я получаю деньги на следующий месяц.

Девушка с интересом посмотрела на него:

— Вы автор «Гридли Квэйла»?

— Только не говорите, что вы это читаете!

— Нет, не читаю. Но издает его то же издательство, и я часто вижу эти выпуски.

Эш обрадовался, словно встретил в пустыне старого друга.

— Вы пишете для «Мамонта»? Ну, мы рабы с одной галеры! Придется стать друзьями. Правда?

— Я была бы очень рада.

— Тогда присядьте, поболтаем.

— Да вы работаете!..

— А вы меня спасаете.

Она присела. Казалось бы, просто, но Эш понял многое; скажем, она не села на край стула и не развалилась в кресле. Этикет не так уж строг на Арундел-стрит; те, кто живет в большом городе на небольшие деньги, ощущают себя особым братством.

— Представимся друг другу, — спросил Эш, — или миссис Белл сказала вам, как меня зовут? Кстати, вы здесь недавно, да?

— С позавчерашнего вечера. А как вас зовут, я сама знаю. Феликс Кловли.

— Господи! Неужели вы думаете, что человека могут так звать? Это я прикрываю свой стыд. Зовут меня Эш Марсон. А вас?

— Джоан Валентайн.

— Расскажете историю своей жизни, или мне сперва рассказать?

— Мне и рассказывать нечего.

— Ну-ну!

— Нечего, правда.

— Подумайте. Родились вы?

— Да.

— Где?

— В Лондоне.

— Вот видите. А я — в Матч-Мидлфорде.

— Не слышала.

— Странно! А я о Лондоне слышал. Надо бы прославить Мидлфорд, но, видимо, — не мне. Я неудачник.

— Сколько вам лет?

— Двадцать шесть.

— Как же вы можете знать, удачник вы или неудачник? Мне стыдно за вас.

— Да я же умею только писать про этого Квэйла!

— Почему «только»? Попробуйте делать что-нибудь еще.

— Что именно?

— Ну, что-нибудь этакое. Господи, вы — в самом большом городе мира, приключения — куда ни глянь, шансы просто кишат…

— Я их не вижу.

— Читайте газеты. Особенно объявления. Непременно что-нибудь найдете. Смелее! Кидайтесь на любой шанс…

Эш кивнул:

— Так, так, так. Говорите, говорите.

— А без меня вы не догадались? Лондон такой большой, тут столько всяких возможностей. Я осталась без гроша пять лет назад. Не важно почему. И что же? Я печатала на машинке, играла в театре, была гувернанткой, компаньонкой, горничной…

— Горничной?

— А что такого? Очень занятно. Куда лучше гувернантки.

— Да, понимаю. Я был учителем. Интересно, что бы сказал об этой профессии генерал Шерман [3] Уильям Шерман (1820–1891) — генерал северян в гражданской войне США (1861–1865). ? Это вам не какая-то война! Значит, занятно быть горничной?