Александр Ванярх - Перестройка

Всем их нехитрым хозяйством занималась Оксана, она устроилась работать в поликлинику, съездила в Одессу, к своему знакомому зубному технику. Поездка прошла удачно, на деньги, полученные от реализации нескольких золотых монет, она купила гараж недалеко от дома, кое-какую мебель в квартиру.

Татарки за дом заплатить обещали в течение двух лет, но сразу отдали очень мало, тех денег еле хватило, чтобы купить постельные принадлежности.

Постепенно жизнь Исаевых налаживалась, от Виктора Ивановича получили уже два письма. Он был очень доволен, говорит, что даже со здоровьем стало значительно лучше, не нахвалится Людмилой и ее мужем. «Я вернулся к своим корням, хотя и не родился в Сибири, зато вырос тут. Сходил к Насте, и на душе спокойнее стало. Не люблю я писать письма, живите счастливо, все шлют вам привет», — так заканчивалось второе письмо.

Наладились и интимные отношения Ивана с Оксаной. Одно только волновало Оксану, почему она не беременела. Они оба очень хотели ребенка. Оксана даже уговорила Ивана сдать необходимые анализы.

— Знаешь что, детонька, — сказала ей маленькая старушка-гинеколог, — у вас кровь слишком родственная, у тебя первая положительная и у мужа такая же, даже гемоглобин одинаков. Может, вы родственники?

— Да нет, никакие мы не родственники.

— Не знаю, не знаю, по составу кровь очень похожая, надо подождать, деточка. Год совместной жизни — это еще мало.

Ничего не сказала тогда Оксана мужу, да и он не спрашивал. А зимой пришла разнарядка в батальон для выхода на уборку урожая.

— Без меня ты никуда не поедешь! Мы с тобой как договорились — везде вместе. Поедешь ты — поеду и я!

— Ты представляешь, что такое «целина»? — Это грязь, плохое питание, круглосуточная работа, жизнь в палатках без горячей воды, летом — жара, осенью — холод.

— Что ты меня агитируешь, ты меня знаешь, сказала — поеду, значит, поеду.

— В качестве кого?

— В качестве жены! А плюс к тому — я врач, с вами врач же поедет? Вот я и буду им!

— Этого я не решаю, такие вопросы решает округ!

— Кто, Цветков?! Тогда я еду к нему, я военнообязанная, целый лейтенант, так что, Исаев, вы от меня не отвертитесь! Тем более что мне на той неделе ехать в Одессу.

— Миленькая, родненькая, — хотел перевести разговор на шутку Иван, — я за шесть месяцев никуда не денусь!

— Денешься или не денешься — я буду с тобой рядом, слово себе дала, сама и выполню.

Несколько раз звонила жена Силина, Нина, очень волновалась за Анатолия, он был в Афганистане. В его эскадрилье были погибшие, а от Анатолия никаких вестей.

— Какого черта они туда полезли! — злился Иван. — Это же бездонная яма!

— Кто — «они»? Те «они сидят дома, да на охоту ездят, а такие как ты, умирают в этих скалах. Хотя бы Толик вернулся!

Глава шестнадцатая

Бескрайние казахские степи. Сказать, что это почти ровная поверхность, будет не совсем точно. Но если окинуть взглядом кустанайскую равнину, то можно увидеть в темное время суток свет едущего автомобиля километров за двадцать. Изредка попадаются небольшие березы вперемешку с осинами, рощицы-колкал. Есть и высохшие, глубоко врытые в землю скалистые берега бывших речушек, весною заполняющихся водой. Иногда попадается невысокая холмистая, покрытая весной зеленой, а летом высохшей травой, местность, но в основном ровная, на первый взгляд безжизненная, степь. Днем она действительно пустынна, изредка можно увидеть небольшие стада низкорослых степных лошадей — и то недалеко от населенных пунктов, или облачка овец, охраняемых пастухом-подростком с собакой. А в остальном — пусто. Птиц почти не видно, даже вороны не летают!

А если пожить немного в этих степях, то встретишь и корсака (маленькая лисица), и барсука, и сусликов, и зайцев. А вечерами, вдоль поймы реки Ишим, даже противно скулят шакалы. Жизнь есть, но какая! Земля — жиденький черно-бурый чернозем вперемешку с глиноземом. На крутых, будто выпиленных, берегах Ишима можно натолкнуться на целый клубок змей, в основном гадюк, и то они выползают из расщелин камней только в теплую погоду. А ночью, когда температура падает до трех-пяти градусов, все пресмыкающиеся прячутся глубоко в норы.

В пяти километрах от районного центра Куйбышево сиротливо стоит брошенное село Приишимское, расположенное в хорошем месте, прямо на берегу реки Ишим. Почему брошенное — никто толком не может объяснить.

Многого тут никто не может объяснить. Например, зачем надо было поднимать эту целину, если в урожайный год пшеница дает 10-12 центнеров с гектара?! Не успевает созревать, приходилось косить, когда шел снег! А в это время в Ростовской области разваливаются села, а там пшеница дает 45-50 центнеров. Глупость, какая! Казахстан дал в самый урожайный год один миллиард пудов! Шестнадцать миллионов тонн! Это урожай одного района Ростовской области. Сиротливо стоят сотни громадных элеваторов, сооружения, которые просматриваются с больших расстояний, оборудованные по-последнему слову техники и... простаивают. Нет зерна.

В этом селе, Приишимском, и расположился лагерем ремонтный батальон машин, в котором за ремонт автомобилей отвечал, уже майор, Исаев, а за здоровьем военнослужащих очень скрупулезно следила лейтенант медицинской службы Оксана Исаева.

Так-таки добилась? Да добилась и еще как! Но в самый последний момент, когда надо было выезжать в лагерь для подготовки и отправки эшелона, Оксана вдруг поняла, что наконец-таки забеременела! Радости ее не было границ! Но теперь появилась угроза ее выезду, и Оксана решила никому ничего не говорить, даже Ивану.

Первый месяц колесили по Краснодарскому краю, и только в конце июля, погрузившись в два эшелона, ушли в Казахстан. И вот уже почти два месяца в Казахстане. Нужно было сказать Ивану, но Оксана все оттягивала, больше находилась в санитарной машине или в медицинском пункте. Иван ничего не замечал, и все же сегодня Оксана решила обрадовать мужа, к тому же — до конца работы остался какой-нибудь месяц.

Сентябрь в Казахстане бывает самым неожиданным. Прохладно, если не сказать, что бывает дождливо и прямо-таки холодно. Поэтому, соответственно одетые в бушлаты, кирзовые сапоги и шапки, стояли Иван и Оксана на берегу реки Ишим, смотрели, как треплет, словно седые волосы, степной ковыль, ветер, слышали, как гудит он в ветвях низкорослых искореженных берез и осин, и разговаривали.

— Что-то мы с тобой редко встречаемся, жена, вот за все пребывание в Казахстане это в первый раз.

— Так у нас договор был, аль не помнишь?

— Да чего же, помню, считаю, что зря мы такой договор сварганили, ни к чему это, вон уже офицеры подшучивают: гляди, твоя Оксана еще подцепит кого-нибудь.

— А пусть попытается хоть кто-нибудь, небось лет десять чертыхаться будет! Я, между прочим, тоже хотела с тобой поговорить, да все откладывала. А вопрос назревает и назревает.