Александр Ванярх - Перестройка

— А чего рассказывать-то? Я их в лицо хорошо запомнил, а остальное — детали.

— Ну, прямо-таки, «детали», а как их фамилии, имена, где живут? Как выследил, что, прямо на улице?

— Отец, ты за кого меня принимаешь? Вот на то, чтобы выяснить: кто они и где живут, и ушло целых два дня. Но я узнал не только, где живут, но и адреса родителей, которые живут в деревне. Единственное, в чем мне повезло, что все трое оказались из одной деревни и рядом жили. На субботу и воскресенье они уезжали к родителям. А в селе, как ты знаешь, туалеты где? Вот тут-то все и свершилось.

— А как ты туда добрался?

— Да как, вместе с ними!

— Ого, это уже интересно!

— Ничего интересного, просто я сел в автобус, который шел после обеда на Чебручи. Смотрю: на заднем сиденье они сидят, в гражданке, под хмельком, болтают, гогочут. Я тогда еще больше уверился, что их надо кокнуть. Подмывало тут же, в автобусе. Но потом решил свою жизнь еще поберечь. Приехали в село. Вышли. Они пошли к домам. Я шёл далеко сзади. Жили они рядом с Днестром. Я выбрал удобное место в зарослях на берегу. До ночи просидел там. Вечерело. Все трое вышли и направились в сторону ДК. Я знал, что по вечерам там бывают танцы. Я пошёл за ними. Они - то меня не знали. Даже если бы увидели, то не поняли бы. В ДК были действительно танца.

Я залез на забор напротив окон и увидел их там, боялся, что они с девками разбредутся кто куда, тогда — хана. Но они вышли все, вместе с подругами и пошли совсем в другую сторону. Я за ними. Темно было, а на мне большие солдатские сапоги болтаются, чуть не упал два раза. Возле одного из домов остановились. Почему-то стояли долго, потом пошли дальше. Смотрю: за деревню выходят. Тут я немножко оробел, думаю: заметят — прикончат. Местности я не знал, а оказалось, что они шли к току, где под навесом хранится табак. Больше я ничего не видел, освещение было плохое. Зашли они в небольшой домик. Я долго ждал, уже изрядно замерз, а никто все не выходил. Я подумал, что не смогут они долго не ходить в туалет, так что выйдут. Но вышли сначала девки, притом все три сразу. Прыскали, смеялись. Я увидел, где они сидели, и решил, что милиционеры тоже в туалет не пойдут. Перешел прямо за угол домика. Стал в темном месте. И тут мне повезло во второй раз. Вышел первый высокий, как раз тот, который больше всех и бил отца. Стал прямо рядом со мной, я вытянул руку и... хлопнул.

— Но выстрел-то услышали бы другие!

— Ну да, мы сделали прибор.

— Какой прибор?

— Для бесшумной стрельбы, «глушак», слышал о таком?

— И как же вы его сделали?

— «Как-как», из трубок, а посредине обыкновенная стекловата. Длинноват получился, но зато почти не слышно. Опробовали.

— И где же вы его сделали?

— В мастерских, в школьных. А там ничего сложного: трубка, отверстия, вторая трубка, больше диаметром и третья — без отверстий.

— Но это, же получится целое сооружение!

— Великоватое, я его нес отдельно.

— Ну и что дальше-то?

— А что, этот упал, я его оттащил метров за десять, пощупал пульс — готов, но для верности еще раз пальнул, прямо в голову. Ждал не долго, — вышел второй, позвал первого, постоял, пописал. И хотел было зайти вовнутрь, тут я его и хлопнул. А третий долго не выходил, выскочили девки, хохотали, что женихи разбежались. Потом уже вышли все вместе. Третий провожал их всех по одной. Наконец, он остался с одной, я забоялся, что он завернет ее к себе домой, но получилось, как я и хотел. Милиционер простился с подругой и пошел домой. В одном месте улицы разрывались неглубоким оврагом, вот тут-то я его и догнал. Стрельнул в спину. Он упал. Я подошёл и выстрелил в голову. Спрятал в овраге и пошел вдоль Днестра. Во многих местах долго шел по воде, а возле Тирасполя меня ждал на лодке Ярощук. Вот и все.

— Да, но почему же до сих пор ни по радио, ни по телевидению — ни слова.

— Политика. Мы написали для каждого из них записки по-молдавски. Вроде — это месть за девок. Получается, что кокнул их кто-то свой. Потом, возле всех остались следы от одних и тех же солдатских сапог. Значит, убивал один человек, притом, из пистолета. Явно, военный.

— А где же те сапоги?

— В Днестре, я их из лодки, прямо на середине реки выкинул. Не переживай, отец, дело сделано чисто — никто не догадается. Мы даже в сапоги камней напихали, прежде чем выбросить.

— Какой кошмар! И как же ты теперь жить-то будешь? Ведь три жизни угробил, они же ночами к тебе будут приходить. До конца дней твоих, сниться будут!

— Пока никто не приходит, а если бы я не отомстил, тогда точно всю жизнь мучился бы. Все сделано, верно. Пойдем, а то мамка заволнуется.

Все вещи были давно собраны. Осталось только перетащить в машину и ждать. Носили не спеша, сначала поставили в прицеп холодильник, телевизор, стиральную машину, всю посуду, кое-какие детали от машины. Оксана, кстати, очень удачно продала гараж. Последним Иван забрал оттуда чулок заднего моста, засунул внутрь самородок и погрузил в прицеп. Поставил сорокалитровый бидон вина, и вот теперь догружали уже из квартиры.

— Оксана, самородок в чулке заднего моста.

— Каком таком чулке?

Иван показал.

— И надо же, назвали — «чулок», и ничуть не подходит, только зачем мне знать? Ты-то знаешь!

Закончили выносить вещи за полночь. Егорка и Оксана хотели спать, им соорудили что-то наподобие постели на заднем сиденье. Иван включил печь, хотя погода за несколько часов улучшилась значительно. Прекратился дождь, и на улице стало совсем тепло, как весной, хотя кругом была грязь непролазная. Дети сразу же уснули. А взрослые, к которым всячески старался приобщить себя и Андрей, зашли еще раз в пустую квартиру, посидели немного и в два часа ночи, перекрестившись по настоянию Ивана, захлопнули дверь, так как ключи уже были у новых хозяев, ночевавших пока в Фарлоданах, и спустились к машине.

— Ну что, может, поедем потихоньку?

— А когда Нестеров выйдет?

— Договорились, что без четверти четыре.

— Постоим еще?

— Нет, лучше выедем на гору возле моста, там отличное место для наблюдения.

— Тогда поехали. Господи помоги нам, — трижды прошептала Оксана.

«Тойота» плавно покатилась. Темнота полнейшая. На небе ни проблеска, кажется, вот-вот снова пойдет дождь, ветер, то утихая, то вновь возобновляясь, нагибал блестевшие под светом фар голые деревья и ребрил воду в попадавшихся на дороге лужах. Мокрые серые коробки домов чернели заплаканными глазницами окон. На улице ни души. Медленно выкатились на небольшой холмик, откуда, хорошо просматривался освещенный мост через Днестр. Под стальными арками моста чернела река Днестр.

Глава сорок пятая

Уже было далеко за полночь, когда, сменив Якова Ивановича, заступил «в наряд» сын Людмилы — Ваня. Как и все мальчишки в этом возрасте, Иван начитался фантастических книжек, и заступление на дежурство в глухой тайге за тридевять земель от человеческого жилья, иначе, как что-то сверхъестественное не представлял. И хотя дед ему посоветовал: без надобности не высовываться, Иван все же посидел-посидел возле раскаленной, пылающей березовыми дровами печки, подбросил пару поленьев и решил «прогуляться». Вначале по малой надобности, хотя шофер специально для этого притащил в коридор ведро и наложил в него снега, а когда вышел и увидел усыпанное звездами небо с круглой луной, совсем размечтался: «Вот это да, — почти вслух сказал он, — я такого в жизни не видел, прямо, как в планетарии, а звезды-то так и мерцают, так и искрятся! Прямо, как живые, и ни облачка!»