Шарль де Костер - Фламандские легенды

Однако ближе всего к «Легенде об Уленшпигеле» – я по идее, и по тематике – четвертая, завершающая еборник новелла – «Сметсе Смее».

Новелла «Сметсе Смее» не имела прямого книжного источника. В основе ее лежал весьма распространенный сюжет многих средневековых фаблио о простом кузнеце, перехитрившем самого черта, а также – мотив исполнения трех желаний, часто встречающийся в народных сказках.

Эта новелла в еще большей мере, чем другие, насыщена реально-бытовым материалом, причудливо сочетающимся с фантастикой Необычайные превратности судьбы кузнеца Сметсе происходят на фоне живых воспоминаний о залитой кровью Фландрии XVI в Фольклорные образы сливаются здесь с историческими персонажами Кузнец и его подмастерья, расправляясь с призрачными тенями инквизитора Гессельса, герцога Альбы и Филиппа II, с документальной точностью перечисляют их преступления, грабежи, убийства, пытки, изуверские казни Новелла, посвященная той же эпохе, что и «Легенда об Уленшпигеле», проникнута тем же чувством народного гнева против угнетателей.

Де Костер очень любил скромного героя своей новеллы «Я работаю над Сметсе Смее и по возможности делаю его добрым малым», – писал он Элизе (№ 110, стр. 175).

Характер Сметсе Смее отличается реалистической полнотой Забавный балагур, он дельный, искусный работник, хитроумный и ловкий, он в то же время простодушен и добр, всегда готов помочь в беде не только другу, но и врагу Утеху и радость жизни он видит в труде, однако не прочь и повеселиться, приложившись к кружечке пива Но самая главная его добродетель в том, что он в прошлом был гез он боролся за священное дело свободы совести Неизвестно, какая беда заставила фольклорного кузнеца продать душу черту; Сметсе Де Костера потерял свою милую кузницу, потому что был реформат.

Сметсе Смее, показанный автором во всей привлекательности своего трудолюбия, человеческого достоинства и любви к свободе, воплощает в себе народное понимание нравственного идеала.

Новелла завершается сценой в раю. Вопреки обычным представлениям, праведники там трудятся и даже совершенствуются в своем ремесле. Поэтический образ Христа, молодого философа, окруженного мудрецами, которые размышляют, как лучше управлять людьми, чтобы сделать их счастливыми, выражает заветную народную мечту о справедливом устройстве жизни на земле. Однако радостное видение омрачается грустью: люди так глупы и злы, что топчут ногами семена прекрасных и добрых мыслей, которые бросают в мир мудрые божьи советники. Тут мы слышим печальный голос самого автора, который всегда присутствует во «Фламандских легендах».

«Я немного боюсь за конец, – писал Де Костер Элизе, – мне он кажется слегка шаржированным» (№ 117, стр. 179). Дешанель, однако, находит концовку новеллы восхитительной: она неожиданна и оригинальна. Сметсе, несмотря на свой грех, получает дозволение войти в рай именно потому, что он избивал мерзкие призраки Гессельса, Альбы и Филиппа II. В этом заключается глубокий философский смысл: врата рая открываются тому, кто мстил за горе своего народа. Тема народного возмездия непосредственно подводит новеллу к «Легенде об Уленшпигеле».

«Фламандские легенды» оценили лишь немногие знатоки. Лучшие художники Бельгии, близкие друзья и защитники Де Костера, в том числе Ф. Ропс и А. Дилленс, иллюстрировали книгу своими офортами. Благодаря их хлопотам «Фламандские легенды» в. 1861 г. вышли вторым изданием – событие небывалое для Бельгии, где литература с трудом пробивала себе дорогу в жизнь. Но читателя Шарль Де Костер не нашел. «…Публика не испытывала потребности добывать себе интеллектуальную пищу, которую не в состоянии была переварить», – с горечью писал К. Гюисманс. – Публика была консервативна, а духовенство бойкотировало тех, кто позволял себе свободно мыслить». [93]До широких кругов населения литература не доходила.

В 1861 г. Де Костер опубликовал свой второй сборник – «Брабантские рассказы»«Часть этих рассказов, написанных современным французским языком, печаталась в «Уленшпигеле». Если «Фламандские легенды» были важной вехой на пути Де Костера вперед, то «Брабантские рассказы», сочетавшие в себе элементы туманного романтизма и символики с бытописательством, были оглядкой назад, прощанием с прошлым. Некоторые из этих рассказов создавались еще в период «Весельчаков» и только были обработаны заново для сборника.

В 1860 г. Де Костер поступил на работу в Брюссельский королевский архив. Старинные документы и хроники, которые он читал по обязанности секретаря, послужили ему дополнительным материалом для будущей эпопеи. Этот материал он собирал десять лет.

В 1864 г. Де Костер оставляет службу, чтобы без помехи работать над «Легендой об Уленшпигеле». Он расстается с нежно любимыми матерью и сестрой и селится в бедной квартирке в Исселе (предместье Брюсселя). Когда его спрашивали, зачем он это сделал, он отвечал: «Чтобы бороться. Надо бороться, чтобы творить». [94]Начались годы сосредоточенной одинокой жизни и хронического безденежья. Он брался за всякую работу: был секретарем медицинского журнала, ездил по городам с публичными лекциями, давал уроки в частном институте. Все это – вместе с постоянной всепоглощающей работой над книгой, которая должна была стать национальным эпосом фламандского народа, восставшего против своих угнетателей, – подрывало здоровье Де Костера. Наконец 31 декабря 1867 г. его книга вышла в свет. «Историческое значение «Легенды об Уленшпигеле Шарля Де Костера огромно. Это произведение открыло бельгийцам новую родину, – писал Ромен Роллан. – От поэмы Шарля Де Костера произошла бельгийская литература». [95]

Но за исключением старых друзей и немногих восторженных почитателей его таланта книгу Шарля Де Костера при его жизни не заметили. Дорогое великолепно иллюстрированное издание, вышедшее малым тиражом, расходилось очень медленно. Другое, более доступное для широкого читателя издание, появилось лишь через двадцать пять лет. Бедственное положение Шарля Де Костера не улучшилось.

В 1870 г. его пригласили преподавать всеобщую историю и французскую литературу во вновь открытую в Брюсселе военную школу. Известный бельгийский писатель Ж. Экауд, который учился в этой школе, оставил в своих воспоминаниях описание внешности Шарля Де Костера. Живой портрет, набросанный рукой бывшего ученика, интересен своей выразительной психологической характеристикой.

«Откинутые назад густые волосы открывали высокий лоб мыслителя. Нос с небольшой горбинкой отличался благородными и твердыми очертаниями. Глаза блестели умом н добротой. Он не носил бороды, но довольно густые усы придавали ему вид военного, противоречивший задумчивому и чуть печальному складу его губ». [96]