Шарлотта Бронте - Секрет (сборник)

Трэверс закончил свою исповедь чуть слышным, надломленным голосом. Волнение миновало, и он впал в некую летаргию. Это продолжалось минут десять. Вдруг раненый хрипло застонал, все тело его конвульсивно содрогнулось, и душа отлетела навеки.

Зрителей снова впустили в зал. Судьи заняли свои места, и герцог Веллингтон объявил во всеуслышание, что честь Сен-Клера незапятнана, а все обвинения в его адрес — лишь следствие происков злобного врага. Затем его светлость приказал снять с узника цепи, а вместо него заковать полковника Перси и зеленого карлика. Первого из этих достойных персонажей герцог приговорил к смертной казни, второго — к десяти годам каторжных работ.

Когда дело таким образом уладилось, герцог встал и, взяв Сен-Клера за руку, сказал:

— Милорд, я прошу вас быть моим гостем, пока вы остаетесь в Витрополе. Выполните мою просьбу, хотя бы для того, чтобы показать, что не держите на меня зла за шесть недель тюремного заключения, которому вы подверглись.

Конечно, Сен-Клер не мог ответить отказом на такое учтивое приглашение и вместе с герцогом отправился во дворец Ватерлоо. По дороге он рассказал своему высокородному спутнику о таинственном незнакомце, навестившем его в темнице, и выразил сильное желание узнать, кому он обязан своим удивительным спасением.

— Вы думаете, это был корнет Бутон? — спросил герцог.

— Нет, — ответил Сен-Клер. — Тот выше ростом, и голос совсем не похож. Право, если бы мне было позволено высказать смелое предположение, основываясь на столь скудных сведениях, я сказал бы, что в эту минуту разговариваю со своим неведомым другом.

Герцог улыбнулся и ничего не ответил.

— Значит, я не ошибся! — непринужденно продолжал Сен-Клер. — Вашей светлости я обязан спасением жизни и чести.

Безмолвная благодарность, сиявшая в его глазах, пока он говорил, яснее всяких слов передавала его чувства.

— Признаюсь, вы угадали верно, — промолвил герцог. — А теперь вы, должно быть, хотите узнать причины, заставившие меня обратиться к вам с предостережением на берегах Сенегала. Причина проста — за ужином у меня в шатре я заметил, как между вами и полковником Перси произошла размолвка. Он схватился за рукоять шпаги и тут же вновь разжал руку, сопроводив этот жест взглядом и приглушенным восклицанием, которые ясно говорили, что месть всего лишь отложена, дабы впоследствии стать еще слаще, и поскольку жизнь предводителя клана Олбан для меня кое-что значит, я решил хотя бы предупредить вас, чтобы вы были настороже. Далее, мой визит в тюрьму вызван был тем, что́ я узнал от корнета Бутона, и я решил, что предложенный мной способ вызвать его для дачи показаний произведет более сильное впечатление на прочих судей, чем обычный вызов свидетеля.

Рассказ герцога закончился, как раз когда путники подошли к дворцу Ватерлоо. Они сразу направились в столовую, где был уже готов обед. Во время трапезы Сен-Клер говорил очень мало, а ел еще меньше. Приподнятое настроение, вызванное необычными событиями дня, схлынуло. Мысли о леди Эмили, находящейся, по всей вероятности, в самом бедственном положении, угнетали его дух. Герцог заметил это и после нескольких неудачных попыток развеять мрачность своего молодого друга сказал:

— Я догадываюсь, о чем вы думаете, милорд. Идемте, я отведу вас к моей жене. Быть может, ее сочувствие хоть немного вас утешит.

Сен-Клер поднялся почти машинально и проследовал за герцогом в гостиную. Войдя, они застали герцогиню за каким-то рукоделием. На столике индийской работы возле дивана, где она сидела, были разложены принадлежности для шитья и несколько книг. По другую сторону столика сидела спиной к двери еще одна изящная женская фигурка. На ее густые каштановые кудри наброшена была прозрачная вуаль из белого газа, согласно прелестному обычаю того времени. Она задумчиво опиралась головой на руку, а когда объявили о приходе герцога и его гостя, сильно вздрогнула, но более ничем не показала, что заметила их. Герцогиня, однако, встала и подошла к Сен-Клеру с доброжелательной улыбкой.

— Я не сомневалась, что правосудие восторжествует и ваше имя выйдет из огненного испытания семикратно очистившимся, — сказала ее светлость. — А сейчас, милорд, позвольте представить вас моей подруге. Душа моя, — обратилась она к молчаливой незнакомке, — вот тот, кого Фортуна жестоко испытывала, и он ждет от нее и от вас награды за все свои мучения.

Леди встала, отбросила вуаль… Минутная пауза, радостное восклицание, и вот уже Сен-Клер прижал к своей груди утраченную и вновь обретенную возлюбленную.

Мне остается только объяснить читателю, как была достигнута счастливая развязка, что я сейчас и исполню по возможности кратко.

Леди Эмили четыре недели тосковала взаперти, под наблюдением злополучной Берты. Старуха трижды в день приносила еду, а все остальное время пребывала в дальней части замка. На пятую неделю, в самый первый день она не явилась в урочное время. Леди Эмили сперва даже обрадовалась, поскольку от горя и малоподвижного образа жизни у нее совсем пропал аппетит. Но к вечеру пленница начала испытывать голод. Прошел и следующий день, а ни крошки еды, ни капли питья так и не коснулось пересохших и дрожащих губ. К утру третьего дня леди Эмили так ослабела, что не в силах была подняться с кровати.

Она лежала, ожидая смерти и почти желая, чтобы конец наступил поскорее, как вдруг за дверью раздались тяжелые шаги и чей-то грубый голос крикнул:

— Есть кто живой в этой куче развалин, кроме сов да летучих мышей?

Очнувшись от забытья, леди Эмили собрала последние силы и крикнула в ответ, что здесь держат в заточении несчастную девушку, которая готова щедро заплатить тому, кто ее освободит и поможет вернуться к друзьям.

Вопрошавший, как видно, услышал ее голос, хоть и очень слабый, и немедленно выбил дверь комнаты. На пороге предстал высокий, атлетически сложенный человек в крестьянской одежде, вооруженный дробовиком.

— Что это вы, бедняжечка, такая худая да бледная? — спросил он, подходя ближе.

Леди Эмили коротко ответила, что ничего не ела уже три дня, и умоляла во имя неба дать ей хоть какой-нибудь еды. Незнакомец тотчас достал из котомки кусок хлеба с сыром. Пока леди Эмили утоляла голод этой грубой, хоть и вполне доброкачественной пищей, ее спаситель рассказал, что зовут его Дик-Забияка и что, занимаясь понемногу браконьерством, он наткнулся в лесу на полуразрушенную башню, из праздного любопытства залез в выбитое окно и, блуждая по пустынным залам, к ужасу своему, обнаружил мертвое тело безобразной старухи, показавшейся ему похожей на самую настоящую ведьму. Предположив, что в замке могут найтись и еще обитатели, он бродил и вопил, пока не добрался до комнаты леди Эмили и, таким образом, волею небес спас ее от голодной смерти.