Эдгар По - Бойся Кошек

— Итак, — проговорила Луиза, — я знаю, что теперь сделаю. Я подготовлю программу, которая будет предназначена исключительно для тебя. Раз тебе нравится Лист, я сыграю его еще.

Она чуть задумалась, перебирая в памяти лучшие, на ее взгляд, вещи этого композитора, а затем стала мягко и плавно играть одну из двенадцати миниатюр из «Рождественской елки». По-прежнему внимательно наблюдая за кошкой, Луиза сразу подметила, что усы животного вскоре стали слегка подергиваться. Спрыгнув на ковер, она несколько секунд постояла на месте, чуть наклонив голову и дрожа от возбуждения, а затем неторопливыми, вкрадчивыми шагами двинулась вокруг пианино, после чего опять заскочила на стульчик и уселась рядом с Луизой.

Концерт был в самом разгаре, когда из сада вернулся Эдвард.

— Эдвард! — Луиза поспешно вскочила на ноги. — О, дорогой, если бы ты только знал! Если бы ты знал, что только сейчас произошло.

— Ну, что там у тебя произошло? — буркнул он. — Чаю бы сейчас неплохо. — Лицо у него было вытянутое, остроносое, слегка раскрасневшееся, а от пота сейчас оно ярко блестело и чем-то смахивало на длинную влажную виноградину.

— Это та самая кошка! — продолжала кричать Луиза, указывая на спокойно сидевшее на стульчике серое создание. — Ты только послушай, я сейчас тебе все расскажу!

— Мне казалось, я сказал тебе, чтобы ты отнесла ее в полицию.

— Да ты только послушай меня. Это просто неслыханно! Нам попалась музыкальная кошка!

— Да что ты?!

— Да, она прекрасно разбирается в музыке и умеет ценить ее, как никто другой.

— Ладно, Луиза, хватит молоть чепуху и дай мне, пожалуйста, чаю. А то я, как черт, умотался с этими ветками и костром. — Он опустился в кресло, взял из стоявшей на столике коробки сигарету и прикурил от стоявшей тут же громадной лакированной зажигалки.

— Как ты не можешь понять, что в нашем доме произошло небывалое событие. Пока тебя не было, здесь произошло такое, что, возможно… что… да, поистине невиданное событие!

— Ну, уж в этом-то я почти уверен.

— Эдвард, умоляю тебя… — Луиза все так же стояла рядом с пианино, ее обычно розовое личико раскраснелось еще больше, и теперь на обеих пухлых щечках словно распустилось по пунцовой розе. — Знаешь, что я скажу тебе? Я скажу тебе, что я думаю по поводу всего этого.

— Ну и что же, дорогая?

— Я полагаю, что в этот самый момент… да, что в эту самую минуту мы находимся в обществе… — Она запнулась, словно сама осознала абсурдность собственной мысли.

— В каком обществе?

— Возможно, тебе это покажется сплошной глупостью, но я просто уверена в этом.

— Да в каком обществе-то, черт побери?

— В обществе Ференца Листа, вот так!

Муж глубоко затянулся сигаретой и пустил к потолку облако дыма. Кожа плотно облегала его скулы и проваливалась на щеках, как у человека, у которого был полный рот вставных зубов; всякий раз, когда он затягивался, кожа натягивалась еще больше, тогда как провалы на щеках начинали походить на настоящие ямы, а кости на лице обозначались, как у скелета.

— Что-то я тебя никак не пойму, — пробормотал он.

— Но ты ведь меня совершенно не слушаешь. Сегодня я видела такое, что иначе, как перевоплощением, и не назовешь, нет, в самом деле.

— Ты что, имеешь в виду эту драную кошку?

— Не надо так говорить, дорогой.

— А ты часом не перегрелась на солнце?

— Со мной все в порядке, спасибо. Но ты знаешь, я и правда сама не своя, хотя после того, что произошло, любой на моем месте почувствовал бы то же самое. Эдвард, уверяю тебя, что…

— Да что случилось-то, можешь ты толком объяснить?

Луиза принялась рассказывать, и все это время он продолжал сидеть, развалясь в кресле, вытянув ноги, покуривая сигарету и пуская в потолок клубы дыма. С лица Эдварда не сходила ироничная ухмылка.

— Не вижу во всем этом ничего необычного, — проговорил он, когда жена, наконец, завершила свой рассказ. — Самые обычные кошачьи фокусы. Ее, скорее всего, научили подобным трюкам.

— Эдвард, не надо говорить глупости. Стоило мне заиграть Листа, как она приходила в необычное возбуждение и подсаживалась ко мне. Причем именно Листа, и вряд ли ты станешь утверждать, что кто-то специально смог научить ее различать Листа и Шумана. Даже тебе такое не под силу. Зато кошка справилась с этой задачей, причем совершенно безошибочно. Сразу определила, когда я играла Листа.

— Причем дважды, — пробормотал муж. — Ей это удалось дважды.

— А разве этого недостаточно?

— Хорошо, пусть сделает это еще раз, хорошо, а мы посмотрим.

— Нет, — решительно произнесла Луиза, — я на это не согласна. Если это и в самом деле Лист, или его душа, или что-то, во что он перевоплотился, не знаю, как уж там, то с нашей стороны было бы верхом бестактности подвергать его столь унизительному испытанию.

— Моя дорогая, мы имеем дело с самой обычной серой кошкой, причем довольно неразумной, если она сегодня чуть не спалила себе шерсть, сидя слишком близко от костра. И потом, что ты вообще знаешь про перевоплощения?

— А то, что если его душа сейчас действительно с нами, в этой комнате, то мне этого вполне достаточно, вот и все, что я знаю.

— Ну, так что ж, пусть он объявится, как-то проявит себя. Пусть каким-то образом обнаружит разницу между собственной белибердой и чужой.

— Нет, Эдвард. Я уже сказала, что категорически против того, чтобы устраивать столь нелепые проверки. Хватит с него на сегодня испытаний. Сейчас я сделаю кое-что другое — я еще поиграю для него.

— Боюсь, это не очень-то потянет как доказательство.

— Сам увидишь. Могу пообещать тебе только одно: как только зазвучит его собственная музыка, он просто окаменеет, замрет на месте и ни на миллиметр не пошевелится.

Луиза прошла к полке, где стояли альбомы с нотами, быстро пролистала один из них и выбрала очередную композицию — это оказалась соната си минор. Ей было интересно проверить собственную догадку, а потому она не намеревалась играть все произведение, однако как только из инструмента полились первые звуки, кошка действительно замерла на месте, чуть подрагивая от явного возбуждения, и у женщины не хватило смелости, чтобы остановиться. Сыграв всю сонату, она триумфально посмотрела на мужа и проговорила:

— Ну, как? Разве ты сможешь отрицать, что ей это действительно очень понравилось?

— Что ж, значит ей по нраву всякий шум, вот и все.

— Нет, — проговорила Луиза, подходя к кошке и беря ее на руки, — просто она очень любит музыку, правда ведь, дорогая? О, какая же она прелесть! И как жалко, что такое существо не умеет говорить. Ты только вообрази, дорогой, — в юные годы она встречала Бетховена, точнее, не она, а он, разумеется. Знавал Шуберта и Мендельсона, Шумана и Берлиоза, Грига, Делакруа, Энгра, Гейне, Бальзака. Да, и потом — ведь он был тестем самого Вагнера! Ты только представь себе — я держу на руках тестя Вагнера!