Николай Чебаевский - Если любишь

Максим собирался позвать с собой Тихона (школьных подружек, он знал, у Лани нет), но не нашел его дома. Тихон, как обычно, пропадал на рыбалке. Тогда Максим вскочил на велосипед и помчался к баньке один.

Был как раз обед, когда он подкатил к перешейку. Черный остервенело заметался на цепи.

— Эй, уберите собаку! — крикнул Максим.

Ланя, Евсей и Леха сидели за столом, приткнутым к стене избенки, хлебали, по обыкновению, молоко с ягодой. Увидев, на кого кинулся Черный, Ланя зарделась, не помня себя выскочила из-за стола.

— Не егози! — прикрикнул на нее Евсей. Потом еще громче рявкнул в сторону Максима: — Ну-ка, уматывай, пока цел! Ишь, собаку ему убери… Я вот с цепи ее спущу — она тебе порвет ляжки, тогда узнаешь, как шляться где не просят!

Максим попытался пройти, заслонившись велосипедом. Но Черный так стремительно метался по проволоке, что пришлось отступить.

Ланю остановил не окрик Евсея. Она бы все равно отвела Черного, закрыла его в баньке. Но он и на нее кидался так же зло, как на всех чужих. Ничем не в силах помочь, она только прижимала руки к груди и со страхом смотрела, чем все кончится.

Максим еще несколько раз требовал, чтобы Евсей отвел собаку. Ничего не добившись, он некоторое время стоял у перешейка, обдумывая, как быть. Потом повел велосипед обратно.

Ланя замерла в ожидании: уехать он решил или переплывает где-то реку?.. Только что это? Максим снова повернул велосипед, вскочил на него, низко пригнулся, стал разгонять его и с предельной скоростью помчался прямо на собаку…

С ума он сошел! Ведь изорвет его Черный!..

Но собака не устояла, отскочила в сторону, а велосипед в это время вихрем промчался мимо нее. Когда кобель опомнился, Максим был уже недосягаем.

Вот он подкатил к избе, соскочил на землю, сказал взбудораженно:

— Здравствуй, Ланя!

— А с нами, значит, не здороваешься? — угрюмо поинтересовался Евсей.

— Вам, кажется, не за что здоровья желать! Вы же хотели, чтоб меня кобель порвал.

— Порвал бы — никто и отвечать не стал. Пес — он не зря тут посажен, колхозное стадо охраняет.

— Вотчину [1] Вотчина — термин древнерусского гражданского права для обозначения земельного имущества с правами полной частной собственности на него. он вашу охраняет!

Евсей не знал, что такое вотчина, но переспрашивать не стал, решил: слово бранное.

— Сопляк ты еще, чтоб старикам указывать!..

Он принялся честить парня на чем свет стоит. Но Максим вовремя вспомнил наказ матери не скандалить попусту. И сказал спокойно:

— Отойдем, Ланя, в сторону. Поговорить мне с тобой нужно.

— Никуда она не пойдет! — наливаясь злой кровью, еще отчаяннее закричал Евсей. — Нечего ей с парнями шушукаться. Отец с матерью наказывали и близко никого не подпускать. Договорено — за Леху ее берем!..

Максим опешил. Он собирался исподволь все разведать, выяснить, а Евсей сам громогласно признавался в своих черных замыслах. И вот, страшнее всего, объявил, что он уже опоздал…

«Правда это?» — с испугом глянул Максим на Ланю. Ланя стояла, потупившись, сгорая от стыда. Она и сама впервые услыхала; что родители согласны выдать ее замуж за Леху. До вчерашнего вечера она не верила в серьезность таких замыслов. Но вчера…

Утром Леха и Евсей, как было заведено, ушли за ягодой. Ланя же осталась. Старуха приболела, надо было печь хлеб. Договорились, что обедать сегодня Евсей с Лехой не придут, потому что будут ягодничать на дальнем краю полуострова. Ланя пообещала принести им обед.

Хлеб она испекла рано. Сидеть без дела со старухой нестерпимо скучно, и девушка, прихватив с собой узелок, побежала к Евсею с Лехой. Увидела их еще издали — они сидели на пригорке — и надумала, подкравшись незаметно сзади, для забавы попугать, завозившись в кустах, засопев, как медведь. Но когда подкралась, услыхала такое, что кровь похолодела.

— Проворонишь ты девку… А девка — не скоро другую такую найдешь. Тихая, послушная, работящая. И родители наши же, значится, всяко подходящи друг другу… Но, видишь, не хочет она по законному-то. Слыхал, сколь уж раз я удочку закидывал — только похохатывает! А ты чего гляделками-то хлопаешь? Притиснул бы ее, помял как следует — сразу бы сговорчивее стала. Крик подымет — не страшно, никто не услышит. А и услышит, какой с тебя спрос?.. Тебе все можно…

Старик наставлял сына сердито, требовательно. И Леха, кажется, чего-то понимал. Он гыкал, похохатывал…

Ланя стояла ни жива ни мертва… Опомнившись, она тихонько отошла подальше, заплакала от обиды и беспомощности.

Как ей было спастись? Если бы она умела плавать!.. Кинулась бы сейчас в воду и живо была бы на том берегу. Но она совсем не умела держаться на воде. А Черный и близко ее не подпускает к перешейку. Может быть его постепенно приучать, подкармливать незаметно от Евсея и Лехи. Только когда же она его приучит! В полном смятении, так и не придумав, как можно спастись, Ланя вернулась на заимку.

Когда голодные, злые Евсей с Алехой пришли вечером домой, стали спрашивать, почему не принесла им обед, она объяснила, что несла его, да вдруг почувствовала себя худо и вернулась. И так как щеки у нее пылали, всю ее трясло от страха, будто в ознобе, Евсей поверил, что она и вправду занедужила.

— Ничего, оздоровеешь. Может, за ночь отоспишься, а нет — завтра, так и быть, не ходи с нами, отдохни, — сказал он, подобрев.

Ланя обрадовалась: впереди у нее был, значит, еще один относительно безопасный день. И возможно, ей все-таки удастся немного приучить Черного. Сегодня она уже бросала ему куски хлеба, обмакнутые в молоко. И он хотя и рычал, но съел их.

Послезавтра, в случае чего, еще можно притвориться больной, остаться на заимке. И если Черный немного подобреет, она уж как-нибудь прокрадется мимо него, сбежит отсюда.

Ночью Ланя, по обыкновению, спала на чердаке. Дверку заложила за скобу палкой, палку примотала кушаком и положила возле себя кирпич от трубы. Однако ночь прошла благополучно.

Утром она, конечно, сказала, что ей хуже, чем вчера, осталась опять со старухой. Снова подкармливала Черного. Как будто он стал подобрее…

Потом пришли обедать Евсей с Лехой. Тут-то и подкатил нежданно-негаданно Максим!

Нет, не могла, ни за что не призналась бы ему Ланя, что она боится. Она даже не знала, не думала, что вообще ему скажет. Одно понимала: пришло спасение!

Если бы они отошли в сторонку, девушка, конечно, так или иначе поведала бы парню о своих страхах, попросила выручки. Но Евсей уцепился за нее, как коршун.

— Нечего, нечего тебе с ним разговаривать!.. — И попытался втолкнуть ее в избу.

Ланя вырвалась, бросилась к Максиму.

— Не пойду я за Леху! Утоплюсь, а не пойду.

Евсей попытался снова схватить ее, крикнув сыну, который сидел за столом, испуганно вытаращив глаза: