Шарлотта Йондж - Наследник имения Редклиф. Том второй

— Чтожъ, сестра, прибавилъ я что нибудь, говоря объ немъ? спросилъ мистеръ Эдмонстонъ, весело потирая руки. — Каковъ молодецъ, а?

Гэй сконфузился и отвернулся. Къ счастью, въ эту минуту лордъ Килькоранъ подошелъ къ нему, и они начали разговаривать. Спустя нѣсколько минутъ, Гэй представилъ Эмми низенькаго, широкоплечаго, смуглаго старика и, не говоря его имени, сказалъ съ улыбкой:

— Это твой знакомый, Эмми.

Мэркгамъ оторопѣлъ отъ удивленія, когда молодая лэди ласково протянула ему руку и смѣясь замѣтила:

— Какъ же, я мистера Мэркгама давно знаю! Старикъ, забывшись отъ счастія, такъ горячо пожалъ поданную ему маленькую ручку, точно невѣста Гэя была его родной племянницей.

— А гдѣ же Маріанна? спросила Эмми.

— Она здѣсь, отвѣчалъ Мэркгамъ. Я ее захватилъ съ собою въ С.-Мильдредѣ. Ее раздѣваютъ внизу.

— Я сейчасъ за ней сбѣгаю, закричала Шарлотта, и черезъ минуту она явилась въ гостиной, ведя за руку маленькую, худенькую дочь Диксона, робко прижавшуюся къ ней. Эмми подняла ее на руки и крѣпко поцѣловала. Маріанна пристально посмотрѣла на нее своими большими глазами. Вся семья обласкала дѣвочку, и Шарлотта увела ее къ себѣ на верхъ.

Послѣ обѣда мистриссъ Эдмонстонъ совсѣмъ захлопоталась, устроивая для гостей приличныя спальни. Ее то и дѣло вызывали по хозяйству, а ей, между тѣмъ, очень хотѣлось потолковать съ сестрой мужа, миссъ Шарлоттою, съ которой она не видалась съ прошлаго года. Сестра мистера Эдмонстона была уже пожилая дѣвушка, небольшаго роста, полная, очень живая, вѣчно смѣющаяся; добродушное лицо ея могло служить моделью ирландскаго типа. Она безъ памяти любила свою старушку мать и, когда пріѣзжала безъ нея, то всегда тревожилась, не загоститься бы ей слишкомъ долго у брата. Она съ любопытствомъ разспрашивала у невѣстки всѣ подробности на счетъ Гэя, говоря, что ей надо будетъ отдать строгій отчетъ дома обо всемъ, что она видѣла или слышала. Эвелина, въ свою очередь, не скупилась на разспросы, но она не церемонилась и потому ставила иногда Лору въ щекотливое положеніе. Эдмонстоны вообще не любили дѣлиться съ посторонними своими домашними непріятностями. Пользуясь тѣмъ, что Лору вызвали для осмотра картонокъ съ перчатками, присланныхъ только что изъ Лондона, Эвелина пристала къ Шарлоттѣ, надѣясь выпытать отъ болтуньи кой-какія потребности на счетъ Гэя. Шарлотта долго крѣпилась, наконецъ убѣдившись, что отъ кузины нечего скрывать того, о чемъ скоро всѣ сосѣди узнаютъ, она проговорилась объ исторіи съ чэкомъ, о предостереженіяхъ Филиппа, о ссорѣ его съ Гэемъ и т. д.

— Такъ Гэй былъ у васъ въ опалѣ одно время? сказала Эвелина. — Неужели Эмми было уже запрещено съ нимъ переписываться?

— Конечно, и сестра строго выполнила приказаніе папа, — отвѣчала Шарлотта.

— Душа моя! не корчи изъ себя невинность, смѣясь возразила Эвелина. — Я никогда не повѣрю, чтобы они тайно не переписывались. Ты понятія, значитъ, не имѣешь о влюбленныхъ.

— Я о другихъ ничего знать не хочу, а за Эмми и Гэя поручусь, что ничто въ мірѣ не заставило бы ихъ нарушить приказаніе папа, сказала Шарлотта вся вспыхнувъ.

— Попробуй сама влюбиться, запоешь другое, насмѣшливо возразила кузина.

— Я никогда не влюбляласъ! съ жаромъ говорила Шарлотта. — Эвелина покатилась со смѣху, собесѣдница ея вспыхнула, и онѣ сильно заспорили, но, къ счастью въ эту минуту кавалеры явились изъ столовой. Гэй усадилъ Чэрльза на диванъ, а самъ, отойдя въ сторону, вступилъ съ Мэркгамомъ въ безконечный разговоръ объ улучшеніяхъ въ Рэдклифѣ. Шарлотта воспользовалась удобной минутой и, подбѣжавъ къ дивану, стала на колѣни передъ братомъ и шепотомъ проговорила:

— Чарли, Эвелина не хочетъ вѣрить, чтобы Эмми съ Гэемъ не переписывались въ продолженіе всей зимы.

— Чтожъ мнѣ дѣлать, Шарлотта? спросилъ братъ.

— Скажи, чтобы она надо мной не насмѣхалась; она увѣряетъ, будто я ничего въ любви не понимаю, и что всѣ влюбленные всегда тайно переписываются.

— Съ ней нечего тебѣ связываться, возразилъ Чарльзъ. — Она не стоитъ, чтобы съ ней были откровенны; сейчасъ видно, что она дома окружена дурнымъ обществомъ. Не говори съ ней ни объ Эмми, ни объ Гэѣ.

Чарльзъ самъ между тѣмъ не прочь былъ поболтать съ кузиной, которая своимъ насмѣшливымъ языкомъ доставляла ему много развлеченія. Онъ въ этотъ вечеръ какъ-то особенно тосковалъ. Эмми сидѣла подлѣ него и онъ крѣпко держалъ ее за руку, точно боясь, чтобы отъ него не отняли его безцѣнное сокровище. Эвелина подошла къ нимъ въ срединѣ вечера и принялась потѣшать обоихъ описаніемъ новаго учителя своихъ братьевъ, мистера Фидлера, рекомендованнаго Филиппомъ.

— По наружности, это настоящій джентльмэнъ, — говорила она:- онъ очень уменъ, начитанъ. Но что за уродъ! Боже мой! маленькій, сморщенный, точно гуттаперчевая кукла. Онъ не ходитъ, а скачетъ, того и гляди, что въ каминъ попадетъ и растаетъ. Глаза у него хоть не косые, а какіе-то странные, на одномъ изъ нихъ рѣсницы черныя, а на другомъ бѣлыя; онъ, по моему, напоминаетъ Морицоваго тержьера Венеру, у которой на одномъ глазѣ черное пятно. Братья иначе не зовутъ его какъ Венерой.

— А вы вѣрно еще болѣе ихъ подстрекаете насмѣхаться надъ учителемъ? сказалъ Чарльзъ.

— Какъ учитель, онъ не смѣшонъ, напротивъ, учитъ отлично. Но насъ, ирландцевъ, онъ боится какъ дикихъ; удивляется, зачѣмъ мы не ѣдимъ руками картофель и отчего я на головѣ ношу шляпку, а не юбку, какъ носили въ древности классическія карѳагено-кельто-иберійскія щеголихи.

— Немудрено, что Филиппъ его вамъ рекомендовалъ, замѣтила Шарлотта.

— Зато же онъ и ученый, возразила Эвелина:- чего-чего онъ не знаетъ! Съ нимъ можно только сравнить капитана Морвиля, по образованію.

Эвелина тарантила такимъ образомъ въ продолженіе всего вечера, а Чарльзъ старался поддерживать еа тонъ, чтобы только не прекратить разговора. Наконецъ вечеръ кончился и всѣ разошлись.

Лора вмѣстѣ съ матерью отправилась въ комнату къ Эмдіи, тамъ онѣ всѣ трое поплакали, поговорили наединѣ и уходя крѣпко разцѣловали Эмми, внутренно упрекавшую себя, что у ней на сердцѣ какъ-то особенно легко.

На слѣдующее утро она проснулась довольно рано и первой ея мыслью было: сегодня моя свадьба! Къ завтраку она не вышла, а завернула къ брату, который лежалъ уже одѣтый въ уборной матери. Чарльзъ усадилъ ее подлѣ себя на диванѣ и дрожащими пиьцами началъ застегивать на ея рукѣ золотой браслетъ, съ волосами ихъ матери. Слезы застилали его глаза и онъ провозился съ браслетомъ довольно долго.

— Чарли, Чарли! произнесла Эмми плача и обнимая брата. — Зачѣмъ я рѣшилась тебя оставить!

— Полно, возразилъ Чарльзъ:- мои сестры не обезьяны, которыхъ привязали на всю жизнь къ такому бревну, какъ я.