Френсис Фицджеральд - Последний магнат

— Пока все по-прежнему, — заметил доктор.

Они обменялись взглядом. Знает ли Стар? Скорее всего да. Неизвестны лишь сроки — Стар не подозревает, насколько близок исход.

— Если все по-прежнему, — ответил Стар, — я не смею мечтать о большем.

Мулат закончил упаковывать аппарат.

— На следующей неделе в то же время?

— Хорошо, Билл. Всего доброго.

Дверь закрылась, Стар включил диктограф. Тут же донесся голос мисс Дулан:

— Вы знакомы с мисс Кэтлин Мур?

— Что? — ошеломленно переспросил Стар.

— На проводе некая мисс Кэтлин Мур. Говорит, вы просили ее позвонить.

— Боже правый! — Его обуял гневный восторг: прошло пять дней — куда это годится!

— Она на связи?

— Да.

— Ладно, соедините.

Через миг он услышал ее совсем рядом.

— Свадьба состоялась? — Его голос прозвучал негромко и мрачно.

— Пока нет.

В памяти всплыло ее лицо и фигура — он сел, и Кэтлин будто бы склонилась к столу, чтобы остаться вровень с его взглядом.

— К чему этот звонок? — спросил Стар тем же мрачным тоном, тяжело ему давшимся.

— Значит, письмо к тебе все-таки попало?

— Да. В тот же вечер.

— О нем-то я и хотела поговорить.

В конце концов он нашел нужный тон — оскорбленный.

— О чем тут говорить?..

— Я хотела написать вслед другое письмо, но не вышло.

— Это я тоже знаю.

Пауза.

— Ну же, не злись, — вдруг сказала она. — Ты на себя не похож. Это ведь Стар? Тот милый мистер Стар, которого я знаю?

— Я чувствую себя оскорбленным, — произнес он почти высокопарно. — Не вижу смысла продолжать. По крайней мере у меня оставались приятные воспоминания.

— Я не верю, что это ты. Сейчас ты, чего доброго, пожелаешь мне счастья на прощанье. — Она внезапно рассмеялась. — Ты ведь так и хотел? Знаю, как ужасно бывает, когда задумываешь сказать…

— Я не ожидал никаких звонков, — произнес он с достоинством.

Впустую. Кэтлин вновь засмеялась — коротким смешком, как смеются женщины и дети: то ли выдох, то ли радостное восклицание.

— Знаешь, как я себя чувствую, пока с тобой говорю? Как в Лондоне во время нашествия гусениц: мне тогда свалилось в рот что-то верткое и мохнатое.

— Мне очень жаль.

— Да очнись же, пожалуйста! — взмолилась Кэтлин. — Я хочу тебя видеть. По телефону не объяснишь. Мне ведь тоже несладко, пойми!

— Я занят. У меня сегодня предварительный просмотр в Глендейле.

— Это приглашение?

— Со мной идет английский писатель Джордж Боксли. — И неожиданно для себя Стар добавил: — Хочешь присоединиться?

— А как мы поговорим? — Кэтлин задумалась. — Приезжай за мной после фильма, покатаемся по городу.

Мисс Дулан, сидя у внушительного корпуса диктографа, пыталась пробиться к Стару и соединить его с режиссером — звонок режиссера считался единственным дозволенным поводом прервать разговор. Стар, щелкнув тумблером, бросил нетерпеливое «Позже!».

— Часов в одиннадцать? — заговорщически спросила Кэтлин.

Идея «покататься по городу» казалась Стару настолько безрассудной, что начни он подбирать слова для отказа — он бы неминуемо их произнес, однако ему не хотелось походить на гусеницу. Внезапно схлынули все мысли, осталась лишь одна: по меньшей мере день прожит. Впереди вечер — начало, середина, конец.

Он постучал в дверь, услышал из дома отклик Кэтлин и в ожидании задержался у края участка. Снизу по склону доносилось гудение газонокосилки: сосед Кэтлин посреди ночи косил траву на своей лужайке. Луна светила ярко, Стар четко различал соседа даже в сотне футов: тот, опершись на ручку, остановился передохнуть перед следующим заходом. Повсюду царила летняя суматоха — наступил август, пора любовных безрассудств и преступных порывов. Ничего другого лето уже не сулило, оставалось жадно жить настоящим или, если его нет, придумывать себе замену.

Наконец Кэтлин вышла — изменившаяся, радостная. Идя к машине, она то и дело поправляла пояс костюма бестрепетным, задорным, подбадривающим жестом, словно говоря: «Пристегнем ремни — и вперед». Стар на этот раз взял лимузин с водителем; закрытый салон отгородил их от целого мира, и новый поворот ночной дороги прогнал всякую отчужденность. Редко когда Стар бывал так счастлив, как в ту короткую поездку; его не покидала странная уверенность, что если ему суждено умереть, то уж точно не сегодня.

Кэтлин рассказывала о своей жизни. Безмятежная и сияющая, она воодушевлялась все больше, говоря о дальних странах и встреченных ею людях. Рассказ поначалу был сбивчив; «прежним» она называла того, кого любила и с кем жила, «американцем» — того, кто спас ее из трясины.

— Кто он, этот американец?

О, что пользы в именах? Он не такая важная персона, как Стар, и не богач. Раньше жил в Лондоне, теперь они обоснуются здесь. Она будет ему хорошей женой, все по-настоящему. Он сейчас разводится — не только из-за нее, — и оттого все отложилось.

— А прежний, первый? — спросил Стар. — Как ты угодила в такую нелепую историю?

Да нет, сначала казалось, что повезло. С шестнадцати лет до двадцати одного была одна забота — не умереть с голоду. В день, когда мачеха представила ее ко двору, они потратили на еду шиллинг — чтобы не стало дурно от слабости. Еду разделили поровну, и все равно мачеха следила за каждым проглоченным куском. Через несколько месяцев мачеха умерла, и Кэтлин впору было продаваться за тот же шиллинг, но не оставалось сил выйти на улицу. Лондон бывает жесток — немилосердно жесток.

И никто не помогал?

Друзья из Ирландии присылали сливочное масло. Перепадал бесплатный суп для бедных. Однажды накормил родной дядя, который тут же принялся с ней заигрывать — она отказала и вдобавок выудила из него пятьдесят фунтов за обещание не говорить жене.

— А работать было нельзя? — спросил Стар.

— Я работала. Продавала машины. Однажды продала.

— А получить постоянное место?

— Это сложно, там все по-другому. Считалось, что люди вроде меня отбирают хлеб утех, кто уже работает. Одна женщина меня даже ударила, когда я пыталась устроиться в отель горничной.

— И все-таки ты была представлена ко двору?

— Да, мачеха надеялась, что поможет. Сама-то я никто. Отца убили в двадцать втором как участника ирландского восстания, я была совсем маленькой. Он когда-то написал книгу — «Последнее благословение». Не приходилось читать?

— Я не читаю книг.

— Может, стоит сделать по ней кино. Хорошая книжка. Я даже получаю отчисления с тиражей — десять шиллингов в год.

Потом она встретила «того, прежнего», они объехали весь мир. Кэтлин побывала во всех странах, о которых Стар снимал фильмы, и жила в городах, названий которых он даже не слышал. Со временем «прежний» обрюзг, начал пить, не брезговал горничными, пытался сбыть Кэтлин друзьям. Друзья как один хотели, чтобы Кэтлин с ним осталась: мол, она его однажды спасла и теперь не должна бросать — никогда, до самого конца. Эти рассуждения о долге едва ее не сломили, но она встретила «американца» — ив конце концов сбежала.