Даниэль Дефо - Радости и горести знаменитой Молль Флендерс (пер.П. Канчаловский)

— Нѣтъ, вы мнѣ ничего не говорили, — сказалъ онъ, — но моя сестра сообщила мнѣ, что большая часть вашего состоянія лежитъ въ банкѣ. И если теперь я позволилъ себѣ заговорить объ этомъ, моя дорогая, то это потому, что если вамъ необходимо привести въ порядокъ ваши дѣла, тогда лучше сдѣлать это теперь, чтобы избавить васъ отъ риска совершать два раза морское путешествіе.

Я пришла въ изумленіе и спрашивала себя, что все это значитъ? Вдругъ у меня мелькнула мысль, что моя подруга описала меня моему мужу въ совершенно ложномъ свѣтѣ и потому я рѣшила выяснить сущность этого дѣла, прежде чѣмъ оставить Англію и отдаться незнакомому человѣку въ чужой странѣ.

Съ этой цѣлью на слѣдующій день утромъ я позвала къ себѣ въ комнату его сестру и передала ей мой разговоръ съ мужемъ; затѣмъ я просила ее повторить мнѣ все, что она горила ему обо мнѣ, и объяснить, на какихъ основаніяхъ устроился нашъ бракъ. Тогда она откровенно мнѣ призналась, что увѣряла своего брата, что я имѣю огромное состояніе, оправдываясь тѣмъ, что объ этомъ ей много говорили въ Лондонѣ.

— Вамъ говорили объ этомъ, съ жаромъ возразила я, — но я сама заикалась-ли вамъ когда-нибудь объ этомъ?

На эти слова, сказанныя мною громко и горячо, вошелъ мой мужъ, и я просила его остаться здѣсь, такъ какъ имѣю сказать очень важную вещь, которую ему необходимо выслушать.

Онъ немного смутился, вѣроятно, благодаря моему увѣренному тону, и сѣлъ возлѣ меня, предварительно затворивъ дверь; послѣ этого я, сильно разгоряченная, обратилась къ нему и сказала.

— Вчера вечеромъ я спрашивала васъ, хвалилась-ли я когда-нибудь вамъ своимъ богатствомъ и говорила-ли, что у меня лежатъ деньги въ Англійскомъ банкѣ? Вы справедливо согласились, что этого не было; теперь я прошу васъ сказать въ присутствіи вашей сестры, давала-ли я вамъ поводъ думать такимъ образомъ, происходилъ-ли когда нибудь разговоръ между нами по этому поводу? — Онъ еще разъ согласился, что ничего этого не было, но замѣтилъ, что всегда я казалась ему богатой женщиной, въ чемъ онъ былъ убѣжденъ и надѣялся не обмануться.

— Я васъ не спрашиваю, обманулись-ли вы, или нѣтъ, — сказала я, — я боюсь, что сама нахожусь въ такомъ же положеніи, и хочу только оправдаться въ своей прикосновенности къ этому обману. Теперь я желаю спросить вашу сестру, говорила-ли я ей когда-нибудь о моихъ богатствахъ и описывала-ли я ихъ въ подробностяхъ? Она должна тоже признаться, что этого не было. И такъ, миледи, будьте справедливы, обвините меня, если можете. Скажите, зачѣмъ, если-бы я имѣла состояніе, мнѣ было ѣхать сюда? Но вы отлично знаете, что я ѣхала съ единственной цѣлью сохранить то немногое, что имѣю. — Она не могла отрицать справедливости моихъ словъ и оправдывалась тѣмъ, что ее увѣрили въ Лондонѣ, будто я имѣю большое состояніе, которое заключается въ деньгахъ, помѣщенныхъ въ Лондонскомъ банкѣ.

— Теперь, мой милый, — продолжала я, снова обращаясь къ своему новому супругу, — будьте справедливы и скажите, кто обманулъ насъ обоихъ, кто заставилъ васъ думать, что я богата, и убѣдилъ меня выйти за васъ замужъ?

Онъ не могъ выговорить ни одного слова и молча указывалъ пальцемъ на сестру. Наконецъ, послѣ продолжительнаго молчанія, онъ пришелъ въ такое неистовство, какого я не видѣла никогда; онъ проклиналъ и поносилъ самыми грубыми ругательствами свою кузину; онъ кричалъ, что она разорила его, увѣривъ, будто у меня 15,000 фунтовъ; онъ говорилъ, что за устройство этого брака она должна была получить съ него 500 фунтовъ; затѣмъ, обратясь ко мнѣ, онъ прибавилъ, что она не сестра его, а бывшая любовница, съ которой онъ жилъ два года, что она получила отъ него 100 фунтовъ въ задатокъ по этому дѣлу и совершенно разорила его, если только все то, что я говорю, правда; въ своемъ изступленіи, онъ давалъ клятву выпустить ей кровь изъ сердца, что привело въ ужасъ и ее, и меня. Кузина скрылась изъ комнаты и съ тѣхъ поръ я ее больше не видала.

Съ своей стороны я просила его не говорить ничего подобнаго, а лучше придумать какой бы то ни было выходъ изъ этого положенія, обѣщая ему сдѣлать все, что я въ силахъ, лишь бы остаться съ нимъ и жить такъ, какъ онъ хочетъ.

Онъ умолялъ меня не продолжать въ такомъ тонѣ, иначе онъ сойдетъ съ ума; онъ сказалъ, что получилъ воспитаніе джентльмена, но, къ несчастію, упалъ такъ низко, что ему остается только одинъ выходъ, которымъ онъ и воспользуется, если я соглашусь отвѣтить на одинъ вопросъ, къ чему, впрочемъ, онъ меня не обязываетъ; я обѣщала исполнить его просьбу, но добавила: «я не знаю, удовлетворитъ ли васъ мой отвѣтъ, или нѣтъ».

— И такъ моя дорогая, скажите мнѣ откровенно, — продолжалъ онъ, — можетъ ли обезпечить насъ обоихъ ваше небольшое состояніе?

На мое счастье никто не зналъ не только дѣйствительнаго положенія моихъ дѣлъ, но даже и моего имени. Понимая, что, не смотря на прекрасный, повидимому, характеръ моего мужа и его честность, мы должны будемъ жить только на мои небольшія средства, я рѣшила скрыть отъ него всѣ свои деньги, кромѣ банковаго листа и одиннадцати гиней, которыми съ радостью готова была пожертвовать. Послѣдній билетъ былъ у меня далеко спрятанъ, и все это въ концѣ-концовъ позволяло мнѣ быть великодушной относительно моего мужа, котораго, дѣйствительно, я жалѣла отъ всего сердца.

И такъ, на предложеный имъ вопросъ я отвѣтила слѣдующее: «Я ни за что не обману васъ и буду говорить вполнѣ откровенно. Но какъ мнѣ ни прискорбно, а я должна объявить вамъ, что на свои средства я не могла существовать даже одна на югѣ и это было причиной, почему я попала въ руки женщины, которая увѣряла, что въ Манчестерѣ можно смѣло прожить на 6 фунтовъ въ годъ, а между тѣмъ весь мой доходъ не превышаетъ 15 фунтовъ… я разсчитывала хорошо устроиться здѣсь въ ожиданіи лучшихъ дней».

Онъ молча покачалъ головой и мы провели вечеръ въ грустномъ настроеніи духа; однако, въ концѣ ужина онъ немного развеселился и приказалъ подать бутылку вина.

— И такъ, моя дорогая, — сказалъ онъ, — какъ бы ни были плохи дѣла, все же не слѣдуетъ падать духомъ. Успокойтесь; я постараюсь найти кое какія средства къ жизни; вы говорите, что можете просуществовать на свои, и это ужъ лучше, чѣмъ ничего; я снова попытаю свое счастье; мужчина долженъ думать, какъ мужчина, приходить въ отчаяніе — значитъ уступать несчастью. — При этомъ онъ наполнилъ виномъ стаканъ и предложилъ тостъ за мое здоровье, держа меня за руку все время, пока не выпилъ вино, потомъ онъ сталъ увѣрять меня, что теперь я составляю его главную заботу.

Это былъ дѣйствительно прекрасный и любезный человѣкъ; тѣмъ болѣе меня огорчала наша исторія. Я находила еще нѣкоторое утѣшеніе въ томъ, что была обманута не грубымъ мошенникомъ, а настоящимъ джентльменомъ, между тѣмъ, какъ онъ испытывалъ полное разочарованіе, истративъ массу денегъ по самой нелѣпой причинѣ.