Ричард Олдингтон - Дочь полковника

Алвина, водрузив на нос очки, занялась шитьем. Полковник размышлял – против обыкновения с открытыми глазами, – устремив взор на расписанный цветами экран перед пустым камином.

– Они как будто очень довольны своей поездкой, – словно без задней мысли сказала Алвина, кладя стежок за стежком.

– Да, – ответил полковник, не отводя глаз от цветов, которые бесспорно составили бы великолепнейший букет, будь они живыми. – Очень недурно, что Джоффри купил Джорджи набор для гольфа. Будет полезная разминка для нас всех. Не забыть выбрать время, чтобы помочь им завтра выровнять лужайку.

– И не думай! – категорически возразила Алвина.

– Это почему же, сударыня? – саркастически осведомился Фред.

– Да потому, что они предпочтут быть вдвоем, – не без ехидства отрезала Алвина.

– Хм… – Фред поугас и продолжал разглядывать цветы. A ведь похоже на свадебный букет Алвины… Он с легким удивлением, но с полной покорностью судьбе подумал, как мало оправдались надежды, с какими он в то утро входил в церковь. Тоненькая ясноглазая девушка со звонким голосом, на которой он женился, превратилась вот в эту ядовитую старуху, которая сидит сейчас возле него и тычет своей иголкой с дьявольским упорством.

: – А если хочешь знать, почему, – мстительно нарушила молчание Алвина, – то потому, что они влюблены.

Это прямолинейное заявление встревожило полковника.

– Что ты! Что ты! – возразил он. – Не могло же это уже зайти так далеко!

– Не знаю, что, по-твоему, значит «так далеко», – отрезала Алвина, – но всякий, кто не корпел бы над дурацкими крикетными отчетами, заметил бы это давным-давно!

– Но ведь еще и месяца не прошло! – вскричал бедняга полковник, даже не пытаясь защитить себя от этих жестоких инсинуаций.

Алвина надменно фыркнула.

– Какое значение это имеет? Я знаю, о чем говорю.

– Но как ты можешь знать? Джорджи тебе что-нибудь сказала?

– Как будто нужно говорить! – Алвина фыркнула еще раз. – Разве ты не заметил, как девочка изменилась, какой у нее счастливый вид?

– Ну, пожалуй, – признал Фред. – Но что это доказывает?

Алвина воткнула иглу в шитье и положила его себе на колени.

– Когда двое молодых людей не расстаются утром, днем и вечером, когда они без умолку разговаривают за завтраком, обедом и ужином, а потом уходят вместе, чтобы продолжить разговор, когда молодой человек смотрит телячьими глазами на девушку, а она распевает день-деньской или сидит тихо, как мышка, и мечтает, – что это все означает, как по-твоему?

Полковник потер кончик могучего носа.

– Да, вроде бы так, – уступил он.

– Конечно, так, – отрезала Алвина, снова беря шитье.

Наступило короткое молчание, затем полковник сказал:

– Так что же нам следует делать?

– Пока, естественно, ничего. Джоффри вполне приличная партия, дальний родственник, а потому никаких справок нам наводить не надо, и вполне обеспечен. Если он настолько нравится Джорджи, что она готова выйти за него, это ее дело.

– Но ты считаешь, это не опасно? – с тревогой спросил полковник.

– Что опасно?

– Я имею в виду, не опасно им так свободно оставаться наедине? А вдруг… э…

– Вздор! – решительно заявила Алина. – Джоффри – джентльмен, а девочка – леди. Кроме того, она абсолютно невинна и чиста, уж я-то знаю. Малейшая вольность ее шокировала бы до глубины души.

Неповоротливый штабной ум полковника некоторое время переваривал эту информацию.

– Ну, если так, – сделал он вывод, – и ты убеждена, что она скоро выйдет замуж, то не следует ли тебе… э… дать ей кое-какой совет, а? Мне бы не хотелось, чтобы моя маленькая девочка была напугана и шокирована в первую брачную ночь.

– Когда речь идет о твоей дочери, ты невыносимо сентиментален, как все глупые старики, – уязвила его Алвина. Неизвестно почему, у нее все внутри восставало при мысли, что ей придется «давать советы» Джорджи в подобного рода вещах. Это обязанность мужа, а не матери!

– И все-таки я полагаю, – продолжал полковник с обычной тяжеловесностью, однако в его голосе появилась та несгибаемая властность, которой Алвина к своей досаде всегда невольно уступала, – подготовить ее необходимо. Я вовсе не требую, чтобы ты ранила ее… ее целомудрие. Но я полагаю, тебе следует иногда обронить намек-другой, знаешь ли. Указать ей кое на что с женским тактом, а?

– Не преждевременно ли? – растерянно возразила Алвина.

Ты только что утверждала обратное, – сказал Фред. – Если ты убеждена, что они поженятся, то я убежден, что девочку необходимо немножко подготовить.

– Ну, хорошо, я с ней поговорю, – буркнула Алвина.

Наступило новое молчание. Тишину теперь нарушали только шорох материи в руках Алвины, постукивание ночных осенних бабочек о стекла там, где занавеска не была задернута, да хриплое старческое дыхание Фреда.

– А в доме без Джорджи будет пусто, – медленно произнес он.

– Хм! – отозвалась Алвина, не слишком довольная этим косвенным упреком по ее адресу. – Ей уже давно пора выйти замуж и обзавестись собственным домом. Не будь эгоистом.

– Да-да, – торопливо пробормотал полковник. – Дала. Конечно, нельзя быть таким эгоистом.

Снова наступило молчание, и полковник снова предался созерцанию нарисованных цветов. Куда Алвина девала брильянтовую брошь, которую он подарил ей к свадьбе? А да! Потеряла на пароходе, когда возвращалась из Кейптауна. Ну, в то время, когда она дьявольски интересовалась этим лекаришкой. Взять да и потерять самую дорогую реликвию их счастливых дней – как это на нее похоже!

– Жаль мне, – произнес он вслух, – что мы больше ничего не можем сделать для девочки.

– В каком смысле?

– В смысле денег и вообще. Я рад был бы дать ей приличное приданое и… и положить на ее имя какой-нибудь капитал.

– Ну, раз не можешь, так не можешь.

– Боюсь, я позволял себе кое-какие лишние траты, – с сожалением сказал старик, – а уж армия совсем не расщедрилась.

– Чего же ты ждал от политиков ? – Алвина задала этот риторический вопрос с удивительно злобным ударением на последнем слове.

– Я ничего не ждал, – спокойно ответил полковник. – И ничего не получил, даже ордена Бани, хотя почти У всех моих однокашников по Сэндхерсту он есть.

Алвина промолчала. Ей надоело утешать полковника, потому лишь, что его обошли этой почетной наградой, отсутствие которой терзало его куда сильнее, чем мысль о бедности.

– Но все-таки, – сказал он, приободрившись, – что-то мы сделать могли бы.

– Что?! С нашим доходом, со всеми нашими долгами?

– Я брошу курить, и, как только Джоффри уедет, – ни капли виски! – решительно заявил Фред.

– Само по себе это прекрасно, – признала Алвина, – но экономия будет невелика. А как с игрой на скачках и с Лондоном?