Василе Войкулеску - Монастырские утехи

хрустнувшие на петлях, вкатилось что-то огромное; он едва увидел спину чудовища, она

мелькнула, извиваясь, на поверхности и погрузилась в омут.

Это было нечто необычное и нежданное.

Рыбы из породы тех, что держатся у дна, испуганно всплыли целой стаей и юркнули кто куда.

«Громадный сом»,— подумал Амин. Такое случалось в его рыбачьей жизни. Должно быть,

это тот, который вот уже несколько лет опустошает заводь занимаясь грабежом и пугая

купающихся детей. И Амин обрадовался. Он поборется с чудищем и изловит его. Только бы

оно, беря приступом запруду, не сломало садок...

Чудовище не лежало спокойно. Новые стаи рыб, которые оно вспугнуло, поднялись на

поверхность и теперь метались взад-вперёд.

«Видно, буйный»,— подумал рыбак.

Задняя запруда снова сотряслась несколько раз; потом задрожала передняя. Сердце Амина на

мгновение застыло... И снова тишина во всём омуте... Чудовище не подавало о себе знаков. Это

ещё больше обеспокоило рыбака. Что там делает в глубине этот дьявол? Что замышляет? Где

подрывает плотину? Амин потерял покой. Десятки раз в день и столько же ночью он опускался

под воду. Вначале вне запруды, боясь, как бы чудовище не огрело его хвостом и не сломало бы

ему поясницу или не схватило бы зубами. И он наблюдал за основанием запруды только со

стороны рукава, укреплял её камнями, ставил подпорки. А потом снова возвращался на свои

мостки, чтобы следить за движениями чудовища. Однако Амину не удавалось его увидеть.

Чудовище держалось на дне и не кидалось преследовать добычу.

«Видно, сытый,— подумал Амин. — А может, и слишком старый. Любит поспать... Оно и

лучше!» Он снова осмеливался спуститься в садок и там проглядел все глаза, чтобы увидеть

призрак; но сквозь тёмное стекло воды не просвечивала даже гигантская тень. И всё-таки он

встревожил добычу, ступая по держащимся у дна рыбам.

У второй запруды их собралась целая стая; если б не подпорки снаружи, плотина бы рухнула.

Внизу были карпы побольше и потише; над ними — сомы, всегда полные жизни, хищные,

выше — молодые сомята; и ещё выше — маленькие, юркие, проворные рыбешки. И надо всеми

— толпы неистовой плотвы. Опираясь хвостом на нижние слои воды, рыбы напрягаются,

изгибаются, устремляются вверх и с плеском падают назад. Иногда, если вода поднимается,

они выныривают так высоко, что даже показываются над водой.

Амин дни и ночи пытался изловчиться и поймать чудовище в одиночку, чтобы

продемонстрировать смелость и умение, которое ему, первому рыбаку тех мест, слишком давно

не приходилось выказывать. И он хорошо знал, что напрасно старается: ловить было нечем,

разве что голыми руками. Но кто знает, чего можно добиться усердием? И он не терял

надежды. Иной раз он стоял на берегу рядом с чудовищем и поджидал его: если оно покажется,

Амии вонзит в него багор... Он понимал, что это наивно, для чудовища удар багра меньше, чем

укус блохи. Но это успокоило бы его, погасило бы его нетерпение.

В конце концов им овладело какое-то безумие. Он даже опустил ногу в воду и долго болтал ею,

как приманкой: может быть, привлечённое запахом человечины, чудовище кинется к нему. Но

не успеет оно схватить ногу Амина, как тот ударит чудовище багром. Однако и эта хитрость не

помогла. Гигант неизменно держался на дне. Что он там делал? Он не заснул — мёртвый, он

всплыл бы и плавал на поверхности в окружении стаи наглых рыб... А если ему взбредёт в

голову уплыть? И Амина одолевает страх, как бы чудовище не толкнуло запруду и не повалило

бы её, а то, пожалуй, ещё продырявит садок и скроется.

Он не ел и не спал, не расставался с багром, камнями и мешками с гравием, то и дело укрепляя

ими запруду.

Среди недели к нему приехала на лодке жена, привезла кукурузную муку и продукты. В чистом

платье, нарядная, с цветком пеларгонии за ухом, она приехала, чтобы провести с ним день и

ночь. Увидев, что он так похудел, она удивилась:

— Ты заболел?

И хотела обнять его. Он угрюмо её отстранил.

— У меня много дел.

Он всё молчал, но женщина не отставала, пока не заставила его открыться. Он рассказал ей

коротко всё, что произошло, и велел срочно ехать домой и сказать бригадиру, чтоб тот сейчас

же приезжал с бригадой. Ему не под силу совершить этот подвиг в одиночку.

— Скажи ему, рыбы столько, что садок лопается. И боязно, как бы чудище не повалило

запруду. Пускай привезет багры и цепи... И ещё большой невод, на весь омут. Да не забыл бы

куски тухлого мяса.

И пока жена гребла назад, Амин долго провожал её глазами... Впервые после перерыва он

смотрел с помоста, откуда было видно далеко. До тех пор его глаза глядели только вниз, на

воду. И он удивился. Наводнение отступало. Всё вокруг приобретало обычные очертания.

Запруды сбрасывали с себя вихрь пены. Из воды выступали цветущие ветлы. Вставали острова,

опутанные засохшими плетями ив. Между притихшими потоками зазеленели принесённые

водой пни... Суша отделилась от воды и воздвигла свои владения между рукавами реки,

потерявшей добычу. Деревни на обрывах белели среди фруктовых садов. Поля с осевшей на

них тиной поднимали из-за частокола свои крапленые морды. Запоздалые кукушки

остановились на привал в лесах Добруджи и оттуда двигались в глубь страны вслед за другими

перелетными птицами. Стаи цапель и хороводы аистов, напротив, возвращались на место, к

своим привычным берегам, к топям и трясинам, оставшимся после отступления воды. И

радость захлестнула душу рыбака. Дельта возрождалась к жизни, и её казначейства ломились

от рыбного богатства.

Бригада прибыла вечером. Все в молчании выслушали рассказ о гигантском соме. Опустили

глубоко багры, на которые была насажена тухлятина. Попробовали столбы, обследовали

фундамент запруды.

— Всё в порядке,— объявил бригадир.

И снова пристал к Амину с разными глупыми разговорами.

— Если он мне попадётся на багор, повезу его в Бухарест,— похвастался он.— Там

выставка нашего рыболовства.

И бригадир уже видел себя рядом с гигантским сомом в зале, переполненном начальством; он

давал объяснения и получал награду... На шее чудовища должна висеть табличка с надписью:

«Пойман бригадиром Ионом Фыстыком из Почовелиштя».

Амина слова бригадира больно задели, у него будто заболело сердце. Почему-то было обидно,

что над его чудовищем так вот надругаются и выставят всем напоказ. И у Амина отпала охота

его ловить.

Дежурили и спали по очереди. Утром вытащили пустые багры.

— А ведь не поймалась. Хитра, чертовка! — сказал бригадир.

Эти слова тоже не понравились Амину. Почему он обозвал рыбу чертовкой? Она ведь не