Халиль Джебран Джебран - СБОРНИК: СТРАННИК. ПРИТЧИ И РЕЧЕНИЯ

Люди теперь ходили по добротному мосту, перекинутому через широкую реку Оронт.

Однажды вечером к опоре, где были высечены слова, спустился юноша, о котором говаривали, что он не в себе. Он замазал углем надпись, а поверх вывел: «Камни для этого моста были привезены с гор на мулах. Знай: всякий раз, как ты по нему проходишь, ты едешь верхом на антиохийских мулах, строителях этого моста».

Люди читали написанное юношей – кто с насмешкой, а кто с недоумением.

– Ясно, чьих это рук дело! – раздался вдруг чей-то голос. – Не иначе как наш недоумок написал, больше некому!

А один мул с улыбкой сказал другому:

– Ты не забыл еще, как мы таскали сюда камни? А ведь до сих пор говорили, что мост построил царь Антиох.

– Я пустило корень свой в толщу красной земли, и я принесу тебе в дар свои плоды, – сказало дерево человеку.

– Как мы похожи! – промолвил человек. – Мои корни тоже восходят к глубинам красной земли. Она наделяет тебя силой, дабы ты даровало мне плоды, и она же научает меня принимать их с благодарственными словами.

Над городом во всем своем великолепии поднялась полная луна, и тут же все собаки принялись на нее лаять.

Лишь одна не стала лаять и строгим голосом проговорила, обращаясь к остальным:

– Не смущайте ночной покой! Все равно от вашего заливистого лая луна не сойдет на землю.

Тогда лай стих и настала мертвая тишина. Но та собака, что завела разговор, не умолкая лаяла остаток ночи, призывая к тишине.

Жил некогда пустынник, который трижды в месяц отправлялся в большой город и на рыночных площадях проповедовал людям о благе даяния и вспоможения. Говорил он горячо и проникновенно, и слава о нем разнеслась по всей той земле.

Раз вечером пришли к нему в обитель трое людей и, приветствовав его, подступили к нему с такими речами:

– Старче, вот ты проповедуешь о даянии и вспоможении, ищешь научить тех, кто имеет в избытке, поделиться с неимущими; уж, наверно, твоя слава принесла тебе богатство. Дай же нам теперь от твоего достатка, пособи нашей нужде.

– Нет у меня, братья, ни золота, ни серебра, – ответствовал пустынник. – Всего-то и есть что вот эта постель, циновка да кувшин с водой. Берите их, коли пожелаете.

Тогда пришельцы смерили его презрительным взглядом и повернулись, чтобы уйти, а последний на миг задержался у двери и воскликнул:

– Плут! Обманщик! Учишь и проповедуешь о том, что сам свершить не в силах!

Тысячу лет тому назад на одном из горных склонов Ливана встретились два философа.

– Куда путь держишь? – спросил один. И другой ответил:

– Я ищу источник молодости, который, как мне известно, изливается в отрогах этих гор. В старых ученых книгах, найденных мной, говорится об этом источнике, что тянется к солнцу, точно цветок. А ты, что ищешь ты?

– Я ищу тайну смерти, – промолвил первый. Каждый из них решил, что другому, при всей его большой учености, не дано чего-то понять, и они горячо заспорили, упрекая друг друга в духовной слепоте.

В то самое время как философы оглашали воздух своими криками, мимо проходил путник, человек, слывший в своем селении простаком. Заметив, что двое людей о чем-то жарко спорят, он остановился. А потом, выслушав доводы обоих, приблизился к ним и сказал:

– Друзья мои, сдается мне, на самом-то деле вы принадлежите к одной философской школе и говорите об одном и том же, только разными словами. Один из вас ищет источник молодости, другой – тайну смерти. Но ведь по сути своей они нераздельны и как единое целое пребывают в каждом из вас.

– Протайте, мудрецы! – сказал он им напоследок и с этими словами пустился в путь.

Отойдя от них на несколько шагов, он добродушно рассмеялся.

Какой-то миг оба философа в молчании глядели друг на друга, а потом и они рассмеялись.

– Ну что ж, – сказал один из них, – пойдем искать вместе!

В один погожий июньский день трава сказала ильмовой тени:

– Что ты все раскачиваешься, снуешь взад-вперед, покоя от тебя нет!

– Это не я, вовсе даже не я, – залепетала тень. – Погляди-ка на небо. Это дерево раскачивается на ветру между солнцем и землей, то на восток качнется, то на запад.

Трава подняла глаза к небу. И тут она впервые углядела дерево. И промолвила про себя: «Подумать только, так, значит, есть трава куда выше меня».

И с этим трава умолкла.

В долине Кадиша [74] , по которой катит свои воды могучая река, встретились и разговорились два малых ручья.

– Какой дорогой ты шел, мой друг, – спросил один, – и труден ли был твой путь?

– Много пришлось мне претерпеть в пути, – отвечал второй. – Мельничное колесо сломалось, умер хлебопашец, который всегда отводил воды из моего русла, чтобы напоить поля. Я с трудом пролагал себе дорогу сквозь ил и тину, скопившиеся благодаря тем, кто только и знал, что сиднем сидеть и нежить свою праздность на солнце. А каков был твой путь, мой собрат?

– Совсем иной, – сказал в ответ первый. – Я бежал по холмам среди благоуханных цветов и стыдливых ив; мужчины и женщины черпали мою воду серебряными чашами, а малые дети резвились в воде у моих берегов; и где бы я ни проходил, всюду слышался смех и радостные песни. Как жаль, что тебе в пути не так посчастливилось!

В это время река возвысила голос и позвала их: – Идите же сюда, идите! Мы поспешим к морю. Идите ко мне, идите! Не нужно больше слов. Теперь мы будем вместе. Мы поспешим к морю. Идите же, идите! Со мною вы забудете свои странствия, и печальные, и радостные. Идите же, идите ко мне! Все наши дороги забудутся, едва мы достигнем сердца нашей матери – моря!

Майским днем Радость и Печаль встретились у озера. Приветствовав друг друга, они присели возле озерной глади и повели беседу.

Радость говорила о земной красоте, о вседневном чуде жизни в лесу и среди гор и о песнях, что слышны на утренней заре и вечерней порою.

Потом заговорила Печаль и согласилась со всем, что сказала Радость, ибо ей была ведома волшебная сила каждого часа и наполняющая его красота. И Печаль была красноречива, когда говорила о Мае в полях и среди гор.

Долго беседовали между собой Радость и Печаль, и во всем, о чем бы у них ни заходила речь, они были согласны.

В то время по другой стороне озера шли два охотника. Один из них, взглянув на противоположный берег, спросил:

– Кто эти две женщины, вон там?

– Две, говоришь? – удивился второй. – Я вижу только одну!

– Но ведь их там две! – настаивал первый.

– А я, сколько ни смотрю, только одну вижу, и отражение в воде тоже одно.

– Да нет же, говорю я тебе – их там две, – не унимался первый охотник, – и в недвижной воде тоже видны два отражения.