Максим Ехлаков - Солнечные пятна

Ты лжешь. Я вижу это в твоих глазах.

— Надеюсь, вам уже лучше сейчас?

— Спасибо, Малик, ты такой заботливый, — она погладила его по руке. — Да, мне уже лучше. Знаешь, — она перешла на шепот, — я ведь знала, что он должен умереть.

Вот так дела.

— Мир полнился черными знамениями уже много недель, — Эмине схватила ан-Надма за руку и склонилась к его уху. — Кровавая луна всходила, звери бесновались. Я нашла мертвую птицу у себя на балконе. Она лежала вот так, — ханым показала распростертую позу, — и я сразу поняла, что наш дорогой Озхан долго не протянет. Черный ворон кружил над моим домом и носил в лапах лавровую ветвь. Черный человек с саблей подбирается к нашему наследнику — так я подумала тогда.

Она чокнутая или издевается надо мной.

— Мм… а почему вы ничего не предприняли, чтоб защитить его?

— Как можешь ты говорить такое! Конечно, я пыталась, но ведь мне никто не верит. Я пыталась предупредить… Я рассказала отцу о моих опасениях.

— И что он?

— Конечно, высмеял меня! Ты безумна, сказал он, забудь и думать об этом! Не говори об этом ни с кем, иначе все сочтут тебя сумасшедшей.

Черный человек с саблей — это Гюль. Но хан… Почему он так повел себя? Неужели он?

—Что ж… благодарю, Эмине-ханым, — ан-Надм встал и раскланялся. — Беседа с вами приятна как ничто иное, но меня ждут дела.

— Ах, Малик, кого ты обманываешь, — отмахнулась Эмине. — Ты узнал то, зачем пришел, и я не нужна тебе более… Скажи, Малик. Я безумна?

— Ну что вы, конечно нет! — конечно да, но ты от меня услышишь только то, что хочешь услышать. — Надеюсь, до скорой встречи.

— Счастливого пути, Малик.

У ворот его ожидал Вишванатан.

— Что нового?

— Вишванатан выяснил кое-что.

Узнав про Гюля, покупавшего в аптеке ядовитые цветы, ан-Надм еще сильнее воодушевился. Значит, Гюль. Похоже, клубок начинает распутываться.

Хюсню Гюль как сквозь землю провалился. Никто не видел его после смерти Озхана. Он не появлялся на службе, а дома у него Вишванатана встретила заплаканная жена.

— Хюсню пропал, — заявила она, — я молю Всеотца, чтобы он был жив.

Последний раз Гюль виделся с женой в день похорон. Он был какой-то странный, подавленный и тихий, но ничего не говорил. Просто оделся, как обычно, и ушел — якобы на службу.

Ниточка грозила оборваться.

— Ну и где он может быть? — спросил Вишванатан сам себя, и тут же ответил: — Надо спросить кое у кого.

Кое-кем оказался полноватый тип неопределенного возраста и ужасно невзрачной внешности, одетый в пестрый халат и феску. Он сидел в прокуренной чайной «У Ибрагимбека» один, задумчиво потягивая ароматный отвар.

— Садык-джан, мир тебе, — Вишванатан учтиво поклонился.

— И тебе мир, ищейка, — Садык-джан сверкнул золотым зубом и сделал широкий жест рукой. — Присядь, выпей чаю со мной.

— Я разыскиваю одного человека, — сказал сыщик после того как половой ушел, расставив на столе чайную посуду и мисочки с сушеными фруктами. — Это Гюль, он живет здесь на Шелковой улице.

На стол, еле слышно звякнув, лег небольшой кошелек.

— Как же, Гюль. Хюсню Гюль. Знаю его. Начальник стражи во дворце мудрейшего хана, — кошелек так же бесшумно скользнул в рукав Садык-джана. — Говорят, он проигрался у Назима и попал в долговую яму. Говорят, это было в квартале Плотников. Надо поговорить с тамошним судьей.

Вишванатан собрался было подняться.

— Э-э, дорогой, зачем спешишь? Вместе пойдем, — скользкий типчик остановил его жестом. — Судья Муртафи тебя и слушать не станет. Важный человек. Надо подход знать.

Неспешно допили чай. Дневной жар уже начал спадать, но мозг Вишванатана по-прежнему кипел. Все-таки ночью работается лучше. А еще лучше — в подземелье. А еще у него была мечта уехать когда-нибудь далеко на север, где, говорят, всегда прохладно, а зимой и вовсе выпадает настоящий снег — такой, как бывает только на вершинах самых высоких гор. А на севере, говорят, он покрывает всю землю!

Судья Муртафи как раз проснулся после сиесты и вышел в зал заседаний, где он обычно принимал посетителей и вершил суд.

— Мир тебе, почтенный кади Муртафи! — Садык-джан, а за ним и Вишванатан, поклонились чуть не до пола. — Да будут небеса над тобою всегда чистыми! И да прольется лишь дождь изобилия над домом твоим!

— Доброго дня тебе, Садык-джан. Как сам, как отец?

— Благодарю тебя, все идет своим чередом, — учтиво отвечал Садык-джан. — Я надеюсь, и у тебя тоже, почтенный кади.

— Грех жаловаться, Садык-джан, хвала создателю, — кади кивнул. — А какие нынче погоды стоят! Мои крестьяне уж неделю как отсеялись.

— Да, год обещает быть тучным, если будет на то воля Всеотца.

Разговор, а по сути болтовня ни о чем и обмен приторными любезностями, затягивался. Вишванатан начал нервничать. Он плохо понимал обычаи столицы, даром что прожил здесь почти всю свою жизнь. Единственное, что он уяснил твердо — здесь правят деньги и связи. Недждцы любят взятки золотом, а степняки — дорогим оружием, при этом и те и другие обожают лесть. Если ты знаешь, кому дать взятку, ты можешь все в этом городе. Ну, почти все.

— Ищейка! Подойди!

Вишванатан подошел и поклонился судье.

— Ты из района Лотосов, я погляжу?

— Это левая рука великого вазира, — пробормотал Садык-джан. — Большой человек, — опять легонько звякнули монеты в передаваемом кошельке.

Улыбка жирным слизнем выползла на лицо Муртафи.

— Очень рад принимать вас у себя, — он даже поклонился — немного, чтобы показать, что проявляет уважение, но не настолько, чтоб казалось, что он считает Вишванатана равным себе или — упаси Создатель! — заискивает перед ним.

— А я признателен вам, почтенный Муртафи, что нашли долю вашего драгоценного времени выслушать мой ничтожный вопрос, — смиренно произнес Вишванатан.

— И в чем же вопрос этот?

— Я ищу человека. Это Хюсню Гюль, начальник стражи во дворце. Говорят, он задолжал, и вы разбирали это дело.

— Гюль… — Муртафи деланно задумался. — Гюль… Ах, да, ну конечно! Три, нет, кажется, четыре дня тому назад. Помню такого.

— Мне нужно с ним поговорить. Где он?

— Я присудил ему три месяца работы на Назима, — сказал Судья. — Он проиграл в кости сто золотых!

— Три месяца?!

— Конечно! А как иначе он смог бы вернуть долг? Со службы его выгнали.

— Значит, он у Назима сейчас? Где его дом?

— Нет-нет, — Муртафи улыбнулся, — Гюль сейчас сидит в нашей тюрьме. Он наказан за неуважение к суду и за то, что побил стражников, которые его задержали. А еще, — судья понизил голос и наклонился так, что чуть задел носом ухо, — он напился пьян и клеветал на самого великого вазира! Мол, тот злодейски умертвил нашего наследника.

— Вот как? — Ан-Надм был удивлен. — Клеветал?