Максим Ехлаков - Солнечные пятна

— Кто же убил его? — Алов приподнялась на троне. — Говори!

— Его убил он, — Вишванатан указал на ан-Надма. — У него были ключи от всех дверей. Он мог ходить по дворцу незаметно, как тень.

— Я спас тебя, — воскликнул ан-Надм, — вытащил из лап огненной погибели! И этим ты платишь мне.

— Ты — великий вазир, — возразил сыщик. — Ты мог не допустить этого ужаса.

— Какого ужаса? — спросила Алов.

— Тысячи моих соотечественников были сожжены, Амара, — сказал Вишванатан. — По приказу хана район Лотосов был запечатан и предан огню. Тех, кому удалось спастись, убили солдаты.

— Зачем такая жестокость, хан? — голос Бессмертной дрогнул. — Разве они были враги тебе?

— Так было нужно! — ответил Озмак резко. — Что ты понимаешь в войне… — он осекся, потому что стражник ударил его по спине, говоря:

— Не смей дерзить Бессмертной Деве!

А сама Дева тем временем повернулась и бросила длинный взгляд на ан-Надма.

— Ты убил Озхана? Но зачем? — Алов склонила голову.

— Потому что… так мне сказал мой учитель, — отвечал ан-Надм тихо.

— Я убью тебя! — хан бросился к вазиру, вцепился ему в горло, и они покатились по полу. Стражники насилу растащили их. Хан продолжал изрыгать проклятия. Ан-Надм с трудом поднялся на ноги.

— Учитель? — Алов будто не заметила этого происшествия.

— Старый Решем-Цедер. Он пророк, он никогда не ошибается, — прохрипел ан-Надм.

Привели Решем-Цедера, наоборот, приободрившегося и помолодевшего, как будто он отнял часть жизни у ан-Надма.

— Кто ты, старик?

Прорицатель поклонился и отвечал:

— Я не помню своего настоящего имени. Меня называют Решем-Цедер Мудрый, я прорицатель Нового Дня.

— Это ты велел ан-Надму убить Озхана Демиркола?

— Я? Велел? — Решем-Цедер посмотрел на вазира с подозрением. — Кто я такой, чтобы велеть ему что-то. Я лишь читаю Книгу и говорю с богом.

— Но ты же говорил, что сын хана должен умереть?! — вскинулся ан-Надм. — Таково пророчество, говорил ты!

— Таково пророчество, да. Но разве в нем был ты? Разве я говорил, что ты должен убить его?

— А война?! — ан-Надм почувствовал, что все поворачивается против него. — Ты сказал, что война неизбежна…

— И больше ничего, — отвечал Решем-Цедер. — Я не велел тебе начинать ее. Ты сам принял это решение.

Настал черед ан-Надма взъяриться и наброситься на собеседника с кулаками. Прорицатель пал, сраженный ударом в ухо. Стражники схватили вазира и помогли подняться старику.

— Этот старик манипулировал им, — сказал Белобород тихо. — Он — корень всех бед.

— Но ведь Озхана убил не он, а ан-Надм. Войну вел не он, а хан.

— Виновны все, без сомнения, — кивнул Белобород.

Алов подняла руку и в зале стало тихо.

— Суд мой будет быстрым, — сказала она устало. — Маркграф Эдвард Ротберг! Хан Озмак II из рода Демиркол! Великий вазир Малик ан-Надм! Лжепрорицатель без настоящего имени! Вы все виновны. Кровь тысяч павших на вас. Искупление вашему злу одно — смерть.

— Вы будете казнены сегодня же.

В зале поднялся одобрительный шум.

— Алов, — сказал Белобород, — не слишком ли это жестоко? — конечно, ан-Надм убийца, но остальные… Ротберг…

— Все умрут, — ответила она холодно. — Таково мое слово.

— Но сегодня и так пролилось слишком много крови…

— Крови больше не будет, — Алов зло улыбнулась. — Не хочу начинать правление с нее.

— Хм. Хорошо, — Белобород поклонился. — Вам виднее.

Казнь состоялась тотчас же. Стражники выволокли приговоренных на мост, Алов и Белобород проследовали за ними. Каждому из пленных к шее привязали большой камень, а затем поставили их рядком на краю.

Как же жалок был вид еще недавно самых могущественных людей мира! Воистину, перед смертью все равны. В тишине был слышен лишь плеск волн внизу, да поскрипывание моста.

Первым стоял Ротберг.

— Что ж, принцесса, — он сделал ударение на слове «принцесса». — Я склоняю перед вами голову. Я попытался и проиграл.

— Я прощаю тебя, Эдвард Ротберг, — ответила она. — Прощаю за все, но не за отца. Ты убил его, и за это умрешь.

Она пнула его в живот, и он полетел в воду.

Следующим стоял ан-Надм. Он упал на колени, и камень придавил ему ноги. Сквозь слезы он сказал:

— Пощади!

— Ты убил мою любовь, Малик ан-Надм. Тебе нет прощения. Умирай.

Она пнула его в грудь, он заверещал и завалился на спину, но не упал вниз. Она пнула его в бок, еще и еще, вынуждая перекатываться, а потом столкнула с моста его камень. Шея вазира хрустнула и он умолк, а камень утянул его обмякшее тело в воды Шема.

Настал черед хана. Он тоже плакал, но держался.

— Аксакал! — обратился он почему-то к Белобороду. — Я делал все как надо. Не моя вина, что все так повернулось.

— О чем он? — удивилась Алов.

— Уже неважно, — Белобород покачал головой, — я потом расскажу вам.

— Нет, важно! Говори!

— Аксакал просил меня дать сыну какое-то снадобье… Он не говорил, что это и зачем. Сказал только, что мой сын станет властелином мира…

Алов посмотрела на Белоборода.

— Да, владычица, — отвечал тот. — Изначальный план был другим. Проклятый глупец ан-Надм убил Озхана и все испортил.

У Алов потемнело в глазах, сердце бешено заколотилось, и боль распорола живот.

— Ты планировал все заранее?

— Владычица…

— Ты планировал все? Ты хотел разрушить мир!

— Мир был бы разрушен и без меня! Я лишь хотел, чтобы это случилось тихо и бескровно…

— Стража! Взять его! — Белоборода схватили. — Камень сюда!

— Что ж, — старик понурился. — Я готов к этой жертве.

— Вайсбарт из Леса, смертепоклонник. Ты виновен в злоумышлении против мирового порядка. Ты умрешь.

Белобород шагнул с моста, не дожидаясь толчка, а Алов вернулась к хану. Тот трясся и рыдал бесшумно, лицо его было перекошено и залито слезами и соплями. Жалкий, ничтожный, ты недостоин жить.

— Озмак, сын Тургута из рода Демиркол. Ты виновен в нарушении мира, а также в убийствах тысяч жителей города. Ты — воплощенное зло, а злу не место в моем мире.

Толчок — и вот уже мутная вода сомкнулась над головой хана.

Решем-Цедер стоял прямо, будто гордясь своим камнем, ветер развевал его редкие седые волосы.

— Старик без имени! Ты стоял за ужасом, который обрушился на наши страны. Ты — еще большее зло, чем хан.

— Я победил, — сказал Решем-Цедер. — Новый День веками шел к этому: мы разрушили старый мир. Мое дело завершено. Я умру с радостью.

Он повернулся и шагнул к краю, но остановился и сказал через плечо:

— Да пребудет с тобой благословение Апеш-Мааца, владычица Алов. Теперь ты одна против всех.

Прорицатель прыгнул в воду сам.

С трудом переставляя ноги, Алов вернулась в тронный зал. Боль лишала ее сил, мир вокруг покрылся пеленой из стеклянных игл.