Кнут Гамсун - Пан (пер. Химона)

Я дожидаюсь, пока не подойду еще на нѣсколько. Шаговъ ближе и говорю:

— Привѣтствую васъ, прекрасная дѣва!

Она поражена моей шутливостью. Ахъ, я не зналъ, что я говорилъ. Она робко улыбается и смотритъ на меня.

— Вы были сегодня въ горахъ? — спрашиваетъ она. — Вы весь промокли. У меня есть здѣсь платокъ; если хотите, возьмите его, я могу обойтись безъ него… Нѣтъ, вы меня не узнаете. — И она опускаетъ глаза и качаетъ головой.

— Платокъ? — возражаю я и скрежещу зубами отъ злобы и удивленія. — А вотъ у меня есть здѣсь и куртка, хотите вы взять ее у меня? Я могу безъ нея обойтись; я каждому охотно бы ее отдалъ, и такъ что вы можете спокойно взять ее себѣ. Я съ удовольствіемъ отдалъ бы ее женѣ какого-нибудь рыбака.

Я видѣлъ, что она напряженно слушала, что я говорилъ; она слушала съ такимъ вниманіемъ, что стала противной и забыла закрыть ротъ. Она стоитъ съ платкомъ въ рукѣ; это бѣлый шелковый платокъ; она сняла его съ шеи. Я тоже стаскиваю съ себя куртку.

— Бога ради, надѣньте ее! — восклицаетъ она. — Вы не должны этого дѣлать. Неужели вы такъ на меня злы. Нѣтъ, надѣньте же куртку, пока вы еще не совсѣмъ промокли.

Я снова надѣлъ куртку.

— Куда это вы? — спросилъ я глухимъ голосомъ.

— Такъ, никуда… Я не понимаю, какъ вы могли снять вашу куртку…

— Гдѣ сегодня баронъ? — спрашиваю я. — Въ такую погоду графъ не можетъ быть въ морѣ…

— Гланъ, я хотѣла сказать вамъ одну вещь…

Я перебиваю ее:

— Могу я васъ просить передать герцогу мой поклонъ.

Мы смотримъ другъ на друга. Я готовъ и дальше перебивать ее, какъ только она откроетъ ротъ. Наконецъ, по ея лицу скользить страдальческое выраженіе; я отворачиваюсь и говорю:

— Откровенно говоря, откажите вы вашему принцу, фрёкэнъ Эдварда. Этотъ человѣкъ не для васъ. Увѣряю васъ, онъ всѣ эти дни расхаживаетъ и размышляетъ, жениться ли ему на васъ или нѣтъ, а этимъ вамъ нельзя вѣдь услужить.

— Нѣтъ, не будемъ объ этомъ говорить, не правда ли? Я думала о васъ. Вы могли снять свою куртку и промокнуть ради другой; я пришла къ вамъ…

Я пожимаю плечами и продолжаю:

— Я предлагаю вамъ взять доктора вмѣсто него. Въ чемъ вы можете его упрекнуть? Мужчина въ цвѣтѣ лѣтъ, прекрасная голова. Подумайте объ этомъ.

— Послушай меня, хоть минуточку…

— Эзопъ, моя собака, ждетъ меня въ хижинѣ. — Я снялъ шляпу, поклонился и опять сказалъ:

— Привѣтъ вамъ, прекрасная дѣва. — Съ этими словами я пошелъ.

Она вскрикнула:

— Нѣтъ, не вырывай у меня сердца изъ груди. Я пришла къ тебѣ сегодня, караулила здѣсь тебя и улыбалась, когда ты шелъ сюда. Теперь я чуть было съ ума не сошла, потому что ни о чемъ другомъ я думать не могла; все кружилось вокругъ меня, и я все время думала о тебѣ. Сегодня я сидѣла у себя въ комнатѣ; кто-то вошелъ; я подняла глаза, хотя я все равно знала, кто пришелъ. — Я вчера гребъ четверть мили, — сказалъ онъ. — Вы не устали? — спросила я. — Ахъ, конечно, я очень усталъ, и у меня на рукахъ образовались волдыри, — сказалъ онъ и казался очень огорченнымъ этимъ послѣднимъ обстоятельствомъ. Я подумала: «Вотъ чѣмъ онъ огорченъ!» Немного времени спустя, онъ прибавилъ:- Ночью я слышалъ шопотъ подъ моимъ окномъ, это ваша горничная была занята интимной бесѣдой съ однимъ изъ вашихъ приказчиковъ. — Да, они намѣреваются вступить въ бракъ, — сказала я. — Да, но это было въ два часа ночи. — Ну такъ что же? — спросила я и тотчасъ же прибавила:- ночь принадлежитъ имъ. — Онъ поправилъ на носу свои золотые очки и замѣтилъ:- Но, не правда ли, вы находите это все-таки неудобнымъ такъ поздно, ночь? — Я не поднимала глазъ, и такъ мы просидѣли десять минутъ. — Не могу ли я накинуть вамъ шаль на плечи? — спросилъ онъ. — Нѣтъ, благодарю васъ, — отвѣчалъ я. — Кто-то завладѣетъ вашей маленькой ручкой? — сказалъ онъ. Я не отвѣчала, мои мысли были далеко. Онъ положилъ мнѣ на колѣни маленькую коробочку; я открыла коробку и нашла въ ней булавку; на булавкѣ была корона, и я насчитала въ ней десять камней… Гланъ, булавка у меня здѣсь, хочешь ее посмотрѣть? Она растоптана… Подойди сюда и посмотри, какъ она растоптана… — Ну, что мнѣ дѣлать съ булавкой? — спросила я. — Она должна украшать васъ, — отвѣчалъ онъ. Но я протянула ему булавку обратно и сказала! — Оставьте меня въ покоѣ, я думаю больше о другомъ. — О комъ? — спросилъ онъ. — Объ одномъ охотникѣ, - отвѣчала я;- онъ подарилъ мнѣ на память всего два птичьихъ пера; возьмите же вашу булавку. — Но онъ не хотѣлъ брать обратно булавки. Я въ первый разъ взглянула на него, его глаза были такіе пронизывающіе. — Я не возьму обратно булавки, дѣлайте съ ней что хотите; растопчите ее, — сказалъ онъ. — Я встала, положила булавку подъ каблукъ и наступила. Это было сегодня утромъ… Цѣлыхъ четыре часа я все здѣсь хожу и жду; послѣ обѣда я ушла. Онъ встрѣтилъ меня наверху, на дорогѣ. — Куда вы идете? — спросилъ онъ. — Къ Глану, — отвѣчала я! — я хочу попросить его не забывать меня… — Вотъ ужъ съ часъ, какъ я жду тебя здѣсь, я стояла подъ деревомъ и видѣла, какъ ты шелъ, ты былъ точно Богъ. Я люблю твою осанку, твою бороду и твои плечи, все въ тебѣ я люблю… Теперь ты нетерпѣливъ, ты хочешь уйти, я для тебя безразлична, ты даже не смотришь на меня…

Я остановился. Когда она замолчала, я опять пошолъ. Я обезумѣлъ отъ отчаянія и улыбался, мое сердце было ожесточено.

— Да, не правда ли, — сказалъ я и опять остановился. — Вы что-то мнѣ хотѣли сказать?

Эта шутка заставила ее утомиться мной.

— Я хотѣла вамъ что-то сказать? Да, но вѣдь я уже вамъ сказала; развѣ вы не слыхали? Нѣтъ, больше ничего, ничего мнѣ не остается вамъ сказать… — Ея голосъ какъ-то странно дрожитъ, но это меня не трогаетъ.

Когда я выхожу на слѣдующее утро, Эдварда стоитъ у хижины. Въ теченіе ночи я все обдумалъ и принялъ рѣшеніе. Нѣтъ, зачѣмъ мнѣ ослѣпляться этой своенравной рыбачкой, этой необразованной дѣвчонкой; уже не достаточно ли долго ея имя сидѣло у меня въ сердцѣ и сосало его? Довольно мнѣ этого. Мнѣ пришло въ голову. что я можетъ-быть тѣмъ сталъ ей ближе, что показывалъ ей полнѣйшее равнодушіе и высмѣивалъ ее. Ахъ, какъ восхитительно я ее высмѣивалъ. Послѣ того, какъ она въ теченіе нѣсколькихъ минуть держала свою рѣчь, я говорю ей преспокойно:-Да, правда, вы хотѣли мнѣ что-то сказать… — Она стояла около камня. Она была очень возбуждена и хотѣла побѣжать ко мнѣ навстрѣчу, она ужъ протянула было руки, но остановилась, ломая руки. Я взялся за фуражку и молча поклонился ей.

— Сегодня мнѣ нужно отъ васъ, Гланъ, только одного, — сказала она настойчиво.

Но я не тронулся съ мѣста, хотя бы только для того, чтобы услышать, что она хотѣла мнѣ сказать.

— Я слышала, что вы были у кузнеца. Это было однажды вечеромъ, когда Ева была одна дома.

Я смутился и возражалъ.