Евгений Чириков - Юность

Чириков-бытописатель оставался однако художником по характеру своего литературного дара. Есть что-то общее между сказочным стилем Чирикова и русским эпосом Островского. Оба они раскрывают наивно-торжественные лейтмотивы русской сказки, оба придают ей театральный характер.

И Чириков, бытописатель в рассказах и очерках, становится фантастом и поэтом-сказочником в своих театральных феериях.

Поскольку русский эпос роднит Чирикова с Островским, постольку его беллетристика художественно созвучна Чехову. Начиная с девяностых годов, Е. Н. проявляет необычайную творческую энергию, пишет разнообразно и ярко, откликается на повседневность в своих очерках, а в рассказах развивает темы социальные, психологического и морального порядка: пишет о любви, ревности, неудовлетворенности жизнью, обо всем том, что близко и понятно человеку, не скованному партийной или групповой догмой.

Волга научила Чирикова познать и полюбить природу. Жизнь стала для него широкой и полноводной рекой, на необъятных просторах которой живут маленькие люди, со своими горем и радостями, торжеством и поражениями, полноценнным здоровьем, и страданиями физическими. Все они — объекты его писательской наблюдательности, всех их надо понять, изучить, а, главное, любить, ибо без любви нет творчества.

И больше всего понимает и ценит, и крепче всего любит Чириков молодежь. К ней обращен его писательский взор, на нее он возлагает свои надежды художника, трибуна, гражданина и сына своей родины.

К началу Первой мировой войны Чириков уже автор пятнадцати томов собрания сочинений, изданного Московским Книгоиздательством.

В это собрание вошли почти все первоначальные сочинения Чирикова, повести: «Студенты приехали», «Чужестранцы», очерки под общим названием «Тихий омут», пьесы и трилогия, первая часть которой «Юность» является содержанием настоящей книги.

Пьесы Чирикова также отражают многосложность и пытливость его художественного воображения, как и все другие его произведения. Ряд пьес, собранных в одном томе под названием «Провинциальная комедия» отражает, как в зеркале, быт девяностых годов, ту рутину провинции, которая получила свое завершение в пьесах Чехова. «Иван Мироныч» — комедия Чирикова, написанная им для Художественного Театра, не сходившая со сцены в течение многих лет, — живая картина семейного разлада, ставшего проблемой начала нынешнего века и получившего отражение в пьесах почти всех драматургов того времени, начиная с Найденова, Чирикова, Горького и кончая Андреевым. Это, пожалуй, самая пессимистическая пьеса Чирикова. В драме Чириков резче и определеннее в своем желании запечатлеть зло, царящее в жизни, от которого каждый, не застывший в каменном футляре политической реакции, стремился освободиться. Такова пьеса Чирикова «Евреи», имевшая громадный успех на провинциальных сценах России. Кто не помнит Орленева в роли Нахмана в этой пьесе? Это был обнаженный нерв, какое-то пророческое предвидение трагедии, разыгравшейся через несколько десятков лет, и такой же пламенный протест против угнетения и насилия. Проповедь добра, противопоставление светлого идеала правды черной лжи, борьба ангела с дьяволом, чистоты с грязью — любимый творческий мотив Чирикова. Художественное разрешение этот прием получил в романе «Юность».

«Юность» носит отчасти автобиографический характер.

Начало романа — юность героя, его первые переживания, учение, его первая любовь к белокурой Зое. Всё это, видимо, списано с натуры. Романтика переживания сочетается у Чирикова с чувством юмора, ирония, часто над самим собой, типична для повествовательной его манеры. Автобиографична и та часть романа, где описывается жизнь в тюрьме. Тут сказывается опыт политического «преступника», испытавшего все фазы тюремного сидения, допросы жандармов, а также всю «романтику» заключения, которое, как это ни странно, становится даже привлекательным в воспоминаниях почти всех, подвергшихся в свое время политическим преследованиям в эпоху царской охранки. В наши дни, когда жестокость аппарата сыска дошла до предела, имеющего подобие себе только в истории испанской инквизиции, подобные описания «ужасов» царского застенка кажутся просто умилительными. Моментами начинает казаться, что ведется допрос не студента, не юнца-революционера, а самого жандармского полковника, а ответы подследственного звучат больше обвинительной речью прокурора, на которую следуют робкие ответы смущенного представителя власти.

С большим интересом читаются описания перестукивания арестантов, тот внутренний быт тюрьмы, который описывался большею частью протокольно, не считая разумеется книги Достоевского, и который у Чирикова изложен в форме художественно-беллетристической. Всё рассказанное Е. Н. Чириковым о пребывании в тюрьме списано с натуры. Это видно из того, что один из сидящих в тюрьме, близкий друг автора, даже назван его настоящим именем. Это один из «преступников» — Касьянов.

Но бытовая картина романа «Юность» является только фоном для психологически сложной темы развертывающихся в романе событий.

В образах двух героинь «Юности» автор утверждает борьбу добра со злом, светлой облагораживающей силы любви со «зверем из бездны», разъедающим душу и поражающим героя, доведя его до полного морального разложения. Убедительность романа в отсутствии условных героев, выдуманных или сочиненных фигур. Черное, описанное в романе, действительно черно, белое же ослепительно в своей чистоте. Краски художника натуральны, переживания жизненны. Роман «Юность», сквозь годы, прошедшие после его написания, донес до наших дней веру в торжество правды, в красоту душевной ясности, в очищающую любовь, терпящую муки, но не побежденную. Читая роман «Юность», невольно поддаешься чувству веры в живые слова очищения, столь необходимые в наши мрачные дни.

Уход в эмиграцию не изменил душевного облика Чирикова, а как бы еще ярче определил его позицию писателя и человека. Идеалист по природе, он, с неугасимой юношеской энергией, с неукротимой страстностью, осудил пришельцев-большевиков.

Да мог ли иначе чувствовать этот человек высоких гуманистических стремлений, до конца сохранивший веру в свободу, в торжество правды, в лучшие идеалы русской интеллигенции, ярким представителем которой он был.

Сейчас имя Чирикова знает не только русский читатель. Его романы «Опустошенная душа» и «Юность» изданы на французском языке. По-немецки вышли — «Мой роман» и «Красный паяц», на английский переведен «Марька из Ямы». Почти все произведения Чирикова вышли на чешском языке, а также переведены на многие другие славянские языки. На лекциях по русской литературе студенты Колумбийского университета знакомятся с типом русского студента восьмидесятых годов по произведениям Чирикова, а его рассказами американская молодежь, изучающая русский язык, увлекается по старым, сохранившимся в библиотеках, сборникам «Знания».