Эмиль Золя - Западня

Тогда обеим сестрам ничего не осталось, как вытащить носовые платки. У Купо было много недостатков, что и говорить, но он все же их родной брат. Бош пожал плечами и заявил громогласно:

— Ба, подумаешь, одним пьяницей на свете меньше!

Отныне Жервеза стала часто забываться, и соседи потешались, глядя, как она изображает Купо. Просить ее уже не приходилось, она охотно давала представление: дергала руками и ногами и вскрикивала, сама того не замечая. Видно, она заразилась этим в больнице святой Анны: слишком долго глядела там на мужа. Но Жервезе не повезло, она не подохла так скоро, как Купо. Она только дергалась с обезьяньими ужимками, и мальчишки на улице швыряли в нее кочерыжками.

Жервеза влачила жалкое существование. Она опускалась все ниже, терпела последние унижения, медленно умирала от голода. Едва у нее в кармане появлялось четыре су, она их пропивала и возвращалась домой пьяным-пьяна. Соседи поручали ей самую грязную работу. Однажды они побились об заклад, что Жервеза побрезгует съесть какую-то пакость, но за десять су она ее съела. Г-н Мареско решил выгнать ее из комнаты на седьмом этаже. И так как дедушка Брю умер, домовладелец разрешил Жервезе занять его конуру под лестницей. Теперь она ютилась в этой дыре и, лежа на гнилой соломе, щелкала зубами от голода и холода. Как видно, земля не принимала ее. Она стала вовсе слабоумной, и ей даже в голову не приходило, что можно выброситься из окна во двор и покончить с жизнью раз и навсегда. Смерть все ближе подкрадывалась к ней, понемногу отнимала силы, но ей было суждено дотащиться до конца той проклятой дорожки, на которую она вступила. Никто так и не узнал, отчего она умерла. Поговаривали о лихорадке. На самом деле она погибла от нищеты, от грязи, от усталости — от тяжести своей загубленной жизни. Она сдохла потому, что совсем оскотинилась, как уверяли Лорийе. Однажды утром жильцы заметили, что в коридоре чем-то воняет, и вспомнили, что дня два не видели Жервезы; они открыли дверь каморки и обнаружили уже разлагающийся труп.

Забрать Жервезу пришел сам дядя Базуж с гробом для бедняков под мышкой. В тот день он хлебнул лишнего, но был весел и балагурил, как всегда. Он сразу узнал свою соседку и, принявшись за дело, пустился в рассуждения.

— Все мы там будем… Не к чему толкаться, места хватит для всех… Да и глупо спешить: тише едешь, дальше будешь. Я всегда рад услужить людям. Но одни согласны, другие упираются. Попробуй-ка всех уважить… Вот она, к примеру, сперва не хотела, а потом захотела. Тогда ей пришлось обождать… Ну, а теперь все в порядке, и, право, она не прогадала! А ну-ка, давай веселей!

И, обхватив Жервезу своими черными лапищами, дядя Базуж расчувствовался; он бережно поднял эту женщину, которая так давно стремилась к нему. Затем по-отечески ласково уложил ее в гроб и пробормотал, икая:

— Знаешь… Послушай… Ведь это я, Биби Весельчак, Утешитель Дам… Ты счастлива теперь. Спи, моя хорошая, баюшки-баю!

Замысел романа «Западня», посвященного жизни рабочих и ремесленников, возник у Золя в самом начале его работы над «Ругон-Маккарами». В архиве писателя сохранился первоначальный список десяти романов серии, и среди них мы находим упоминание о «рабочем романе». В плане, представленном в 1869 году издателю А. Лакруа, дана уже развернутая характеристика произведения, в котором Золя собирался рассказать историю одной рабочей семьи:

«Рамка одного романа — рабочий мир; герой — Луи Дюваль, женатый на дочери Бергасса, Лауре. Картина жизни рабочей четы в наше время, безвестная и глубокая драма постепенной физической и духовной деградации парижского рабочего под пагубным влиянием среды, застав и кабаков. Только искренность может оживить мощной жизнью этот роман. Рабочих, как и солдат, изображали доныне в совершенно ложном свете. Было бы мужественно — сказать правду и открытым изображением фактов потребовать воздуха, света и образования для низших классов».

С жизнью рабочих кварталов Золя познакомился в трудные годы своей молодости. Несколько лет он жил на улице Сен-Жак, в доме, населенном беднотой. Воспоминания юности, несомненно, помогли Золя во время работы над «Западней», при описании дома на улице Гут-д’Ор.

Готовясь к работе над романом, Золя не ограничился личными наблюдениями и тщательно изучил книги, посвященные жизни современного рабочего. Среди них следует отметить книгу Пуло «Социальный вопрос, или Рабочий в 1870 году и каким он мог бы быть», «Словарь арго» Дельво, отдельные работы о кузнецах, золотых дел мастерах, лудильщиках и т. д. Подготовительные материалы к роману содержали: краткий план, аналитический план, заметки об алкоголизме, заметки и чертежи, относящиеся к кварталам и улицам, кабачкам и барам Парижа, список персонажей, «Набросок», заметки о прачечных, рабочих-кровельщиках, золотых дел мастерах и другие заметки.

Большой интерес представляет так называемый «Набросок», в котором Золя излагает основной замысел произведения: «Показать народную среду и объяснить этой средой нравы народа, каким образом в Париже пьянство, распад семьи, драки, всякое унижение и бедность проистекают из условий существования рабочего… Словом, дать очень точную картину народной жизни с ее грязью, ее слабостями, грубой речью, причем основой для этой картины без всяких, однако, выводов должна служить та особая почва, на которой все это произрастало. Не льстить рабочему и не очернять его, абсолютно точный реализм. В конце сама собою вытекающая мораль — хороший рабочий служит противопоставлением; или нет, не пользоваться прописью. Ужасная картина, заключающая мораль в себе».

В «Наброске» даны также подробные характеристики главных действующих лиц и второстепенных персонажей, намечены основные эпизоды романа и его сюжетная линия, высказаны важные мысли о художественных особенностях произведения.

Создавая роман о народе, о жизни парижских ремесленников, Золя понимал всю трудность взятой на себя задачи. По существу, это было первое произведение, в котором так широко говорилось о простых тружениках Франции. Золя много думает над формой произведения и его стилем. В «Наброске» он записывает: «Нужно, чтобы книга была проста, рассказ совершенно обнаженный, отличающийся повседневной реальностью, прямолинейностью, без осложнений, с небольшим количеством сцен самых обыденных, абсолютно никакой романтичности и вычурности».

Золя думал назвать свое произведение «Простая жизнь Жервезы Маккар», подчеркивая тем самым бесхитростность, обыденность сюжета романа: трагическая судьба Жервезы представлялась ему явлением типическим, массовидным. Он хотел показать, как все усилия героини достигнуть скромного благополучия — не быть битой и иметь кусок хлеба — заранее обречены на неудачу, как все ее окружение, «все действующие лица сознательно и бессознательно способствуют так или иначе ее гибели». «Сюжет беден», — замечает Золя в «Наброске», и потому он считает необходимым сделать его «настолько правдивым, чтобы он явил чудеса точности».