Гарольд Роббинс - Искатели приключений

— Ну хоть тост с маслом? Каролина рассмеялась.

— Вы прямо как мой отец, он тоже вечно пытается накормить меня.

— Это потому, что мы заботимся о вас.

Каролина бросила на Хэдли внимательный взгляд: в его голосе ей послышалось нечто большее, чем простая вежливость. Хэдли смотрел ей прямо в глаза, и, внезапно смутившись, она слегка покраснела.

— Только кофе, пожалуйста.

Хэдли кивнул, слуга удалился. В ожидании кофе они сидели молча.

— А где остальные? — сделав глотов, спросила Каролина и повернула голову в сторону пляжа.

— Решили прокатиться под парусом. — Хэдли хохотнул, и опять ей почудилась странная нотка в его голосе. — Как дети, вечно ищут, чем бы заняться. Ни минуты не могут посидеть спокойно.

— О, — она чуть запнулась, — сегодня чудный день, как раз для такой прогулки.

— Пожалуй, но я думаю, мы воспользуемся их отсутствием и поваляемся на песочке. Здесь это редчайший случай — получить день в свое собственное распоряжение.

Каролина улыбнулась.

— А я-то, отправляясь в Палм-Бич, рассчитывала походить по магазинам.

Его рука как бы нечаянно легла на ее руку, нежно погладила.

— По магазинам вы сможете отправиться в любой другой день. Почему бы вам сегодня не полежать спокойно на пляже?

Каролина чуть опустила голову. Рука его была загорелой и крепкой, она больше походила на руку юноши. Подняв на него глаза, Каролина вновь почувствовала, как щеки наливаются жаром. Но руку свою так и не убрала.

— Вы уверены, что я вам не помешаю?

Выйдя из кабинки, она тут же почувствовала на себе его одобрительный взгляд.

— Да вы просто красавица.

И опять краска бросилась ей в лицо.

— Ну уж нет, мне далеко до ваших американских девушек. Вот уж кто красавицы! Высокие, длинноногие. А я — коротышка.

— Мне нравятся маленькие женщина. Рядом с ними мужчина всегда чувствует себя более сильным.

Она достала тюбик с кремом, начала втирать его.

— Я очень быстро обгораю.

— А у меня кожа, как воловья шкура: я никогда не загораю, только краснею и все.

— Было бы лучше, если бы мы смогли побыть хоть чуточку в тени.

— В кабинке есть зонт, я принесу.

Поднявшись, Хэдли направился к кабинке; Каролина провожала его взглядом. Она знала, что ему было уже далеко за пятьдесят, однако по его манере двигаться этого нельзя было сказать. Хотя Хэдли был почти одних лет с ее отцом, выглядел он намного моложе.

Минуту спустя он уже вновь был рядом, ввинчивая ножку зонта в песок так, чтобы тень легла прямо на нее. Установив зонт, он опустился на песок рядом с Каролиной.

— Так лучше?

— Намного. — Она улыбнулась и протянула ему тюбик с кремом. — Могу я попросить еще об одном одолжении? Спина — я сама не достану.

Пальцы его оказались очень нежными. На мгновение Каролина прикрыла глаза. Вопрос, заданный им, ничуть ее не удивил.

— Вы любите его?

Каролина открыла глаза. Она не знала, что сказать.

— Кого? — спросила она, словно глупенькая девушка.

— Дакса, — угрюмо отозвался Хэдли, — вашего мужа.

— Вам хотелось, — с упреком в голосе проговорила она, — застать меня одну, поэтому-то вы и не поплыли вместе со всеми.

— Совершенно верно, — без колебаний признался он, — но вы не ответили на мой вопрос.

— На подобный вопрос я не обязана отвечать. Хэдли снова положил свою руку поверх ее.

— И такого ответа вполне достаточно. Она почувствовала, как внутри нее все переворачивается.

— Я... Я обещала.

— Ты должна? — переспросил он.

— Зачем вы меня спрашиваете?

— Завтра я еду назад, на север. Я хочу, чтобы мы там встретились.

Каролина глубоко вздохнула.

— Если вы хотите иметь со мной дело, боюсь, вы будете глубоко разочарованы. Он ничего не ответил.

— А если вы рассчитываете сделать меня своей любовницей, — продолжала она, — то это у вас не выйдет. Я никогда не была сильна в интрижках.

— Прежде чем просить вас об этом, я должен убедить вас в том, что вы — женщина.

Он нежно привлек к себе ее голову, и Каролина вдруг удивилась тому, какими мягкими могут быть губы мужчины. Внутри нее разгоралось пламя, о существовании которого она уже давно забыла. Когда Хэдли разжал объятия, глаза Каролина были полны тревоги.

— Я не знаю...

Но она знала. Вечером она сказала Даксу, что возвращается в Нью-Йорк и что ему придется ехать на побережье одному.

— Судов у меня достаточно, — со значением в голосе сказал Абиджан. — И если ты считаешь, что это хорошая сделка, покупай их. Заодно оплатишь и хранение, не таксе уж это большое дело.

Марсель с интересом посмотрел на тестя. Старик ответил ему воинственным взором.

— Мне это не составит труда.

— Ну так давай. Только ответь сначала, чем ты будешь за них расплачиваться. Марсель молчал.

— Ко мне за деньгами не обращайся. У меня уже был случай поучаствовать в твоих дурацких затеях. Ведь это же мне пришлось выпутывать тебя из той сделки по сахару.

Марсель поднялся, внутри него все бушевало.

— Но вы на этом ничего не потеряли, — твердо сказал он.

Что было правдой. Никто из них не понес убытков, наоборот, дело кончилось тем, что они заработали кругленькую сумму.

— А сколько на это ушло времени?.. — спросил старик. — Покупать бесполезные посудины только потому, что они в один прекрасный день мне ни с того ни с сего понадобятся? Я найду своим деньгам лучшее применение.

— Ладно, но помните, что я приходил к вам первому.

— Я буду это помнить. — Неожиданно на лице Абиджана появилась улыбка. — Позволю себе только один совет: почему бы тебе не попросить своего партнера, Хэдли? Ему будет не трудно профинансировать тебя из тех прибылей, которые ты же и обеспечил ему, когда помог добиться привилегий в торговле с Кортегуа. Даже если ты и прогоришь, то для него такая потеря не станет трагедией.

Марсель против воли почувствовал, что улыбается. Всем было хорошо известно, что отношения между стариком и Хэдли не сложились. Еще бы — ведь тот был главным конкурентом Амоса Абиджана. Когда однажды Абиджан был готов подписать выгодное соглашение с греками, Хэдли в самый последний момент предложил им более выгодные условия и увел сделку у него из-под носа.

Видя, что Марсель улыбается, Амос тут же изменил тактику. Он поднялся и обогнул стол.

— Я говорю с тобой как отец. Ну для чего тебе еще деньги? У тебя их хватает. У тебя жена, трое прекрасных детишек. А когда меня не станет, все это будет принадлежать тебе. — Он сделал впечатляющий жест рукой.

Ну да, с издевкой подумал Марсель, мне. Все это будет принадлежать Анне и ее сестрам. А также моим детям, но не мне.

С хорошо наигранной теплотой он произнес:

— Знаю, отец. Но ведь и вы были когда-то молодым. Вы должны понять мои чувства.